Елена Душечкина - Русская ёлка: История, мифология, литература
Перед следующим, 1941 годом Детгиз снова сделал «подарок советским малышам», выпустив ещё один сборник «Ёлка» [132]. Эта книга, которая готовилась как подарочное издание, иллюстрирована В.М. Конашевичем. На её обложке нарисована сияющая огнями «украшенная яркими игрушками ёлка. Здесь также собраны произведения, посвящённые «новогодней ёлке и зиме», среди которых — новейшие тексты: «Ёлка» С.Я. Маршака и другие стихотворения про ёлку. Здесь же впервые была напечатана переработка А.Т. Кононовым сюжета «Ёлки в Сокольниках», а также рассказ Героя Советского Союза К. Бадигина «Ёлка-метёлка», повествующий о праздновании матросами Нового года на палубе ледокола «Седов» — «за тысячи километров от Москвы, в Ледовитом океане, при сильнейших ледовых сжатиях и морозах…» Но и на этой ёлке был Дед Мороз, а также подарки и хороший ужин — «словом всё, как на настоящей ёлке». Здесь впервые было напечатано ставшее впоследствии «классическим ёлочным» текстом стихотворение Сергея Михалкова «Ёлку вырублю в лесу…», и известная «детсадовская» песенка про ёлку:
Маленькой ёлочке холодно зимой
Из лесу ёлочку взяли мы домой…,
которая сразу же была подвергнута критике за её «фальшивость»: «Зачем фальшивить с детьми? Все они знают, что ёлочке в лесу не холодно и в тесной комнате ей хуже» [37, 51-52]. На форзаце этой книжки напечатан текст и ноты песни, которую поют советские дети, счастье которых обеспечивается ёлкой и «родным Сталиным»:
Как весело: как весело! Как радостно кругом!
Мы песней ёлку встретили, мы песню ей поём!
Мы песней ёлку встретили, мы песню ей поём!
Какая ты нарядная! С серебряной звездой.
Какая ты громадная! Как весело с тобой!
Какая ты громадная! Как весело с тобой!
Под звёздами, под крышами, чтоб песня пронеслась,
Чтоб все на свете слышали, как весело у нас.
Чтоб все на свете слышали, как весело у нас.
У светлой ёлки станем и крикнем на весь свет:
Мы шлём родному Сталину наш радостный привет!
Мы шлём родному Сталину наш искренний привет!
Книжки к ёлке печатаются и местными издательствами. Так, например, в Свердловске в 1940 году был выпущен сборник «Морозко», в который вошли сказки, песни, рассказы, загадки и поговорки о зиме, детских зимних забавах, ёлке, морозе и пр. [262]. Хотя и в этой книжке было вполне достаточно «идеологических материалов» (рассказ о Ленине на детской ёлке, стихотворение Г. Сикорской «Внучата Ильича» о тренировках маленьких бойцов и др.), тем не менее рецензент был раздражён обилием в ней «зимних образов», и в частности Мороза [456, 52-54]. Все подобного рода сборники закрепляли канонический список «ёлочных» текстов, которые ежегодно исполнялись на детсадовских и школьных новогодних праздниках.
Война прервала работу над созданием «ёлочного» сценария. Однако уже в первый послевоенный год вышла новая книжка об организации праздника ёлки в детских садах [135]. Во вступительной статье очерчены «общие принципы» проведения мероприятия с ёлкой — как «весёлого детского праздника советской детворы», в котором, по мнению составителей, должно быть «наличие традиционных моментов наряду с внесением нового сюрпризного материала» [114, 4-5]. «Зрелищный момент», о котором говорится здесь, обнаруживает несомненную преемственность советской ёлки от дореволюционной детской ёлки с её придуманной псевдонародной мифологией: персонажи напечатанной в этой книжке игры-инсценировки стали обычными на ёлках ещё в XIX веке. Данный составителями сценарий содержит в себе весь «набор персонажей, атрибутов и мотивировок», на основе которых на протяжении всех последующих десятилетий создавались «ёлочные» сценарии и проводились праздники детской ёлки.
С 1936 года еловое дерево становится необходимой принадлежностью не только советского праздника Нового года, но и советской жизни вообще. Связь ёлки с Рождеством была предана забвению. С приближением очередного Нового года в центральной и местной печати появлялись обязательные заметки под названием «Скоро ёлка», в которых сообщалось о развернувшейся в городах и колхозах подготовке к детским ёлкам. В передовых статьях новогодних выпусков газет и журналов, наряду с другими характерными приметами времени, всегда называется ёлка. Так, в первом номере журнала «Смена» за 1938 год сообщается:
Начался 1938 год. В ночных сменах 31 декабря 1937 года стахановцы боролись за первые производственные победы третьей пятилетки. Вдоль гигантской ленты границ зорко несли свою вахту пограничники. А в городах и сёлах огромной страны сияли огнями дворцы и дома трудящихся. Советские люди плясали и пели. Дети водили хороводы вокруг разукрашенных ёлок. И миллионы строителей коммунизма поднимали тост за главного архитектора стройки — за товарища Сталина, чьё имя было у всех на устах в новогоднюю ночь.
[287, 5]«Думающий о нас» Сталин, встречающий Новый год в Кремле, как бы незримо присутствовал на каждом новогоднем празднике, о чём писал Самуил Маршак в одном из своих «календарных» стихотворений:
Новый год. Над мирным краем
Бьют часы двенадцать раз.
Новый год в Кремле встречая,
Сталин думает о нас.
Он желает нам удачи
И здоровья в Новый год,
Чтоб счастливей и богаче
Становился наш народ…
Наряду с ёлкой, на общественных новогодних праздниках в центре торжества непременно оказывается и портрет Сталина. Ведь именно к нему дети должны были испытывать чувство благодарности за ёлку, за наступление Нового года (который вне всяких сомнений будет ещё счастливее, чем ушедший Старый), и вообще — за счастье жить в советской стране:
Мы весело пляшем
У ёлки большой.
На родине нашей
Нам так хорошо!
…Мы весело пляшем.
Мы звонко поём,
И песенку нашу
Мы Сталину шлём.
В праздничные дни образ ёлки буквально не сходил со страниц газет и журналов. Его умудрялись использовать в любых ситуациях, в том числе и с целью патриотического воспитания молодёжи. В конце 1930-х годов, в эпоху «шпиономании», тема ёлки включалась даже в рассказы о поимке настоящих или мнимых шпионов. В последнем выпуске журнала «Крокодил» за 1938 год помещён рисунок М. Черемных «У ёлки на границе», на котором возле раскидистой ели с поднятыми руками на лыжах стоит шпион — в очках, в перчатках, в шляпе и в полосатых брюках. Напротив него — пограничник с ружьём наперевес. Рядом собака. Пограничник говорит шпиону: «Вам повезло, господин шпион! В 1938 году вы первый на нашем участке» [200, 5]. В первом номере того же журнала за 1939 год напечатан рассказ Г. Рыклина «Дядя Ваня», в котором крестьянские дети из деревушки, расположенной рядом с пограничной заставой, с нетерпением ждут прихода на школьный новогодний праздник любимого ими начальника заставы товарища Шевченко. Дядя Ваня, как они его называют, обещал принести ёлку, но почему-то задержался. Пришедшие из соседнего села дети взволнованно рассказывают, как по дороге в школу они, заметив крадущегося между ёлок шпиона, решили его захватить. Шпион, пожилой человек с седой бородой, сразу же сдался, и ребята повели его на заставу. Во время их рассказа в зал входит «высокий старик, с белой бородой, в белом балахоне». Ребята узнают в нём того самого «шпиона», которого они задержали. «Старик громко расхохотался. Он сорвал с себя бороду и… оказалось что это дядя Ваня, который, нарядившись Дедом Морозом, пошёл в школу, и по дороге ребята задержали его как нарушителя». «Молодцы!.. — похвалил ребят товарищ Шевченко. — Но теперь происшествие на границе закончилось. Давайте веселиться!..» [362, 4-5].
Как до конца 1935 года осуждались и даже преследовались люди, устраивающие ёлки, так теперь в прессе высмеиваются «бюрократы», мешающие «людям веселиться». В одной из юморесок в первом номере журнала «Крокодил» за 1939 год изображён такой «бюрократ», считающий, что «приобретение ёлки будет неуместным, так как упомянутая ёлка отвлечёт внимание присутствующих от насущных задач» [144, 15].
Ёлка была поставлена на службу советской власти. Рождественское дерево превратилось в атрибут государственного праздника Нового года, одного из трёх (наряду с Октябрём и Первомаем) главных советских праздников. Скорому превращению ёлки в один из советских символов способствовала и её архитектоника, напоминающая башни московского Кремля, и звезда на её верхушке, превратившаяся из Вифлеемской в пятиконечную звезду, ассоциирующуюся со звёздами, горящими на башнях московского Кремля. Яков Хелемский в стихотворении 1954 года «Ёлка зажигается в Кремле» откровенно проводит эту параллель:
