Шапи Казиев - Повседневная жизнь восточного гарема
И мальчик поднялся и последовал за девушкой, без моего ведома, но потом вернулся, плача, и на его лице был след удара. „Что с тобой?“ — спросил я: И он сказал мне: „Я последовал за девушкой, чтобы посмотреть, куда она пойдет, и она почуяла меня, и вернулась, и ударила меня этим ударом, так что едва не погубила и не выбила мне глаз“.
И я провел месяц, не видя девушки, и она не пришла, и я потерял от любви к ней разум, о повелитель правоверных, а когда наступил конец месяца, она вдруг пришла и поздоровалась со мной, и я едва не улетел от радости. И она спросила, что со мной было, и сказала: „Может быть, ты говорил в душе: ‚Что делает эта хитрая? Как это она взяла у меня деньги и ушла?‘“ — „Клянусь Аллахом, о госпожа, — сказал я ей, — мои деньги и душа — в твоей власти“. И она открыла лицо и присела отдохнуть, и украшения и одежды переливались на ее лице и груди. „Отвесь мне триста динаров“, — сказала она потом. И я молвил: „Слушаю и повинуюсь!“ И я отвесил ей динары, и она взяла их и ушла. И я сказал мальчику: „Пойди за ней следом!“ И он последовал за девушкой и вернулся ко мне ошеломленный. И прошло некоторое время, и девушка не приходила, и когда я сидел в какой-то день, она вдруг пришла ко мне и поговорила со мной немного, а потом сказала: „Отвесь мне пятьсот динаров — они мне понадобились…“ И я хотел ей сказать: „За что я буду тебе давать деньги?“ — но крайняя страсть помешала мне говорить, и всякий раз, как я ее видел, о повелитель правоверных, у меня дрожали поджилки и желтел цвет лица, и я забывал то, что хотел сказать, и был таким, как сказал поэт:
И только красавицу увижу внезапно я,
Сейчас же смущаюсь и едва отвечаю.
И я отвесил ей пятьсот динаров, и она взяла их и ушла, и я встал и шел за ней следом сам, пока она не дошла до рынка драгоценных камней. И она остановилась возле одного человека, и взяла у него ожерелье, и, обернувшись, увидела меня и сказала: „Отвесь мне пятьсот динаров“. И когда владелец ожерелья увидел меня, он поднялся и оказал мне уважение.
И я сказал ему: „Отдай ей ожерелье, и цена его будет за мной!“
И торговец сказал: „Слушаю и повинуюсь!“ А девушка взяла ожерелье и ушла…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Девятьсот шестьдесят первая ночь
Когда же настала девятьсот шестьдесят первая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что Абу-ль-Хасан хорасанец говорил: „И я сказал: ‚Отдай ей ожерелье, и цена его будет за мной!‘“ И девушка взяла ожерелье и ушла. И я следовал за ней, пока она не дошла до Тигра, и тогда она села в лодку, и я указал рукой на землю, как бы целуя ее перед ней, и она уехала, смеясь. А я остался и стоял, смотря на нее, пока она не вошла в какой-то дворец, и я всмотрелся в него и вдруг вижу, что это дворец халифа аль-Мутаваккиля!
И я вернулся, о повелитель правоверных, и опустилась мне на сердце вся забота мира, — ведь девушка взяла у меня три тысячи динаров! И я говорил про себя: „Она взяла мои деньги и похитила мой разум, и, может быть, моя душа погибнет от любви к ней“. И я вернулся домой и рассказал моей матери обо всем, что со мной случилось, и она сказала: „О дитя мое, берегись попадаться ей после этого — ты погибнешь“. И когда я пошел в лавку, ко мне пришел поверенный с рынка москательщиков — а это был престарелый старец — и сказал мне: „О господин, почему это, я вижу, твое состояние изменилось, и видны на тебе следы грусти? Расскажи мне о твоем деле“. И я рассказал ему обо всем, что у меня случилось с девушкой, и поверенный сказал: „О дитя мое, эта девушка — из невольниц дворца повелителя правоверных, и она любимица халифа. Считай же, что деньги ушли ради Аллаха великого, и не занимай ею своей души, а когда она к тебе придет, остерегайся, чтобы она тебе не повредила, и осведоми меня об этом, а я придумаю что-нибудь, чтобы не постигла тебя гибель“.
И затем он оставил меня и ушел, а в моем сердце было пламя огня. И когда пришел конец месяца, девушка вдруг явилась ко мне, и я обрадовался ей до крайней степени, и она молвила: „Что побудило тебя за мной следовать?“ — „Меня побудила к этому крайняя любовь, которая в моем сердце“, сказал я и заплакал перед нею, и она тоже заплакала из жалости ко мне и воскликнула: „Клянусь Аллахом, в твоем сердце нет любви, больше которой в моем сердце! Но что же мне делать? Клянусь Аллахом, нет мне пути ни к чему, кроме как видеться с тобой один раз каждый месяц!“ И затем она дала мне бумажку и сказала: „Снеси ее к такому-то, торговцу тем-то — он мой поверенный — и получи с него столько, сколько тут написано“. А я воскликнул: „Нет мне нужды в деньгах, и мои деньги и душа — выкуп за тебя!“ „Я придумаю для тебя дело, в котором будет твое сближение со мной, хотя бы был в этом для меня труд“, — сказала девушка. И затем она простилась со мной и ушла, а я пришел к старику москательщику и рассказал ему о том, что случилось.
И он пришел со мной к дворцу аль-Мутаваккиля, и я увидел, что это то самое помещение, в которое вошла девушка, и старик москательщик растерялся, не зная, какую устроить хитрость. И он посмотрел по сторонам и увидел портного, напротив окна дворца, выходившего на берег, и подле него были работники. „С помощью этого человека ты достигнешь того, чего хочешь, — сказал москательщик. — Распори карман, подойди к портному и скажи, чтобы он тебе его зашил, и когда он зашьет его, дай ему десять динаров“ „Слушаю и повинуюсь!“ — сказал я и отправился к этому портному, захватив с собой два отреза румской парчи, и сказал ему: „Скрои из этих отрезов четыре одежды — две фарджии и две нефарджии“.
И когда он кончил кроить одежды и шить их, я дал ему плату, гораздо большую, чем обычно, и он протянул мне руку с этими одеждами, и я сказал: „Возьми их для себя и для тех, кто у тебя находится“. И я стал сидеть у портного, затягивая пребывание с ним, и скроил у него другие одежды и сказал: „Повесь их перед твоей лавкой, чтобы кто-нибудь их увидел и купил“. И портной сделал это, и всякому, кто выходил из дворца халифа и кому нравились какие-нибудь одежды, я дарил их, даже привратнику.
И в один день из дней портной сказал мне: „Я хочу, о дитя мое, чтобы ты рассказал мне правду. Ты скроил у меня сто драгоценных одежд (а каждая одежда стоила больших денег) и подарил большую часть их людям, а это не дело купца, так как купец рассчитывает каждый дирхем. Каков же размер твоих основных денег, раз ты делаешь такие подарки, и какова твоя нажива каждый год? Расскажи мне истину, чтобы я помог тебе в том, что ты хочешь, заклинаю тебя Аллахом, — сказал он потом, — не влюблен ли ты?“ „Да“, — ответил я. И он спросил: „В кого?“ И я сказал: „В невольницу из невольниц дворца халифа“. „Да обезобразит их Аллах! — воскликнул портной. — Сколько они еще будут соблазнять людей!“ И затем он спросил: „Знаешь ли ты ее имя?“ И когда я ответил: „Нет“, — портной сказал: „Опиши ее мне“. И я описал ему ту девушку, и он воскликнул: „О горе, это лютнистка халифа аль-Мутаваккиля и его любимица! Но у нее есть невольник. Сведи с ним дружбу, и, может быть, он будет причиной того, что ты достигнешь девушки“.
И когда мы разговаривали, вдруг этот невольник подошел, выйдя из ворот халифа, и он был подобен луне в четырнадцатую ночь. А передо мной лежали одежды, которые сшил для меня портной (они были парчовые, разных цветов), и невольник стал смотреть на них и разглядывать их, а затем он подошел ко мне, и я поднялся и приветствовал его, и он спросил: „Кто ты?“ — „Человек из купцов“, — ответил я. И невольник спросил: „Продаешь ли ты эти одежды?“ „Да“, — ответил я. И он взял пять из них и спросил: „Почем эти пять?“ „Это подарок тебе от меня, чтобы заключить дружбу между мной и тобой“, — ответил я, и невольник обрадовался. А затем я пошел домой и взял для него платье, украшенное драгоценными камнями и яхонтами, ценой в три тысячи динаров, и отнес его к нему, и он принял от меня платье, и потом взял меня и привел в комнату внутри дворца, и спросил: „Как ты зовешься среди купцов?“ „Я один из них“, — ответил я. И невольник молвил: „Твое дело внушило мне сомнение“. „Почему?“ — спросил я. И он сказал: „Ты подарил мне много вещей и покорил этим мое сердце, и я уверен, что ты Абу-ль-Хасан хорасанец, меняла“.
И я заплакал, о повелитель правоверных, и невольник спросил: „О чем ты плачешь? Клянусь Аллахом, та, из-за которой ты плачешь, больше и сильнее влюблена в тебя, чем ты влюблен в нее, и среди всех невольниц во дворце стало известно ее дело с тобой. Что же ты хочешь?“ — спросил он меня потом. И я сказал: „Я хочу, чтобы ты помог мне в моей беде“, — и невольник условился со мной на завтра. И я отправился домой, а на следующее утро я пошел к невольнику и вошел в его комнату, и невольник пришел и сказал: „Знай, что, когда она вчера кончила службу у халифа и пришла в свою комнату, я рассказал ей всю твою историю, и она решила с тобой сблизиться. Посиди у меня до конца дня“.
