Сергей Романовский - "Притащенная" наука
13 августа в Институте философии АН СССР состоялось специальное совещание. Выступили академики Г.Ф. Александров и М.Б. Митин, академик ВАСХНИЛ И.И. Презент и еще многие. Все отметили выдающуюся роль в развитии советской науки доклада Лысенко. Решили укрепить сектор философии естествознания биологами лысенковской школы. Им было не стыдно. Они были «верующими» учеными.
Даже профессор А.Р. Жебрак 15 августа 1948 г. напечатал в «Правде» письмо, в котором свое отступничество объяснил членством в партии: «Я, как член партии, не считаю для себя возможным оставаться на тех позициях, которые признаны ошибочными Центральным комитетом нашей партии».
Началось настоящее пиршество «мичуринской биологии». Все наперегонки, в кровь расшибая лбы, стремясь первыми доказать свою преданность, а главное принадлежность к подлинной советской науке, начали открытую «охоту на ведьм» из лагеря вейсманистов-морганистов.
Избыточное послушание, как всегда, проявила советская Академия наук. 24 – 26 августа под председательством президента С.И. Вавилова непрерывно заседал Президиум. Обсуждали вопрос «О состоянии и задачах биологической науки в учреждениях Академии наук СССР» [443]. Речи держали министр высшего образования С.В. Кафтанов, министр сельского хозяйства И.А. Бенедиктов, министр совхозов Н.А. Скворцов и еще более десяти рядовых академиков. Именно постановление, принятое Академией наук, «спровоци-ровало развязывание психологического террора во всех уголках нашей страны» [444].
26 августа 1948 г. постановлением Президиума освободили Л.А. Орбели от должности академика-секретаря Отделения биологических наук. Реакция почетного члена АН СССР (с 1942 г.), президента Лондонского королевского общества нейрофизиолога Генри Дейла была такой же стремительной: он попросил не считать его более членом советской Академии. В письме на имя С.И. Вавилова Генри Дейл указал, что разногласия с Т.Д. Лысенко не могут быть поводом для столь резких дискриминационных акций против академика Орбели: «… Из заявлений самого Лысенко ясно, что его догмат установлен и насильно введен Центральным комитетом коммунистической партии как отвечающий политической философии Маркса и Ленина. Многие из нас, г-н Президент, с гордостью считали, что в науке, общей для всего мира, нет политических границ… Однако теперь эта наука должна быть отделена от советской науки и порицаема как “буржуазная” и “капиталистическая”… С тех пор как Галилей угрозами был принужден к своему историческому отречению, было много попыток подавить или исказить научную истину в интересах той или иной чуждой науке веры, но ни одна из этих попыток не имела длительного успеха. Последним потерпел в этом неудачу Гитлер. Считая, г-н Президент, что Вы и Ваши коллеги действуете под аналогичным принуждением, я могу лишь выразить Вам свое сочувствие» [445].
10 января 1949 г. Г. Дейла исключили из советской Академии наук. «Обосновал» это решение А.И. Опарин. Его поддержал… академик Л.А. Орбели, генерал-полковник медицинской службы, между прочим. Текст постановления встретили бурной овацией всего зала (Как тут не вспомнить кадры неувядающего фильма М. Ром-ма «Обыкновенный фашизм». Немецкие академики были все в военной форме, советские – не все. В этом – основное отличие).
Л.А. Орбели на посту академика-секретаря Отделения биологических наук сменил верный «мичуринец» А.И. Опарин. Сняли академика И.И. Шмальгаузена с поста директора Института эволюционной морфологии им. А.Н. Северцева. Почти во всех институтах биологического профиля ликвидировали подразделения, в которых велись работы «не по Лысенко». Перетрясли планы работы ученых советов, уже объявленных совещаний и конференций; сменили состав редколлегий всех биологических журналов. Но самым страшным (по последействию) был полный пересмотр учебных планов изучения биологии в университетах страны.
Во всех институтах (не только биологического профиля и не только академических) шла проработка материалов сессии ВАСХНИЛ и выявление «низкопоклонцев» в своей среде. Органы были завалены доносами. Планы по выявлению вредителей выполнялись без напряжения, значительно легче, чем в 1937 г.
9 – 10 сентября 1948 г. заседал президиум Академии медицинских наук СССР. Тема «Проблемы медицины в свете решений сессии ВАСХНИЛ». Здесь королевой бала была О.Б. Лепешинская. Вокруг старой большевички водили хороводы А.И. Опарин, А.Д. Сперанский, Н.И. Нуждин, Г.К. Хрущев, Н.М. Саркисян, Н.М. Аничков (президент этой академии), Е.Н. Павловский, С.Е. Северин, Ю.П. Полянский, М.С. Навашин и др.
Одним словом, для биологов 1948 – 1953 гг. оказались наиболее тяжкими. Все сторонники «формальной генетики» были уволены (более 3000 человек), многие арестованы. Биология не просто измельчала. В эти годы она олицетворяла собой классический образчик лженауки. После сессии ВАСХНИЛ, по словам А.А. Любищева, в биологии был установлен «аракчеевский режим» [446]. Началась подлинная оргия «мичуринской биологии». С открытыми от удивления ртами студенты внимали полуграмотным профессорам-биологам как рожь «скачком» (диалектическим, само собой) возникает из пшеницы, а из овса таким же скачком появляется овсюг. Кукушки же вылетают не из гнезд, а прямо из яиц то пеночки, то дрозда, а то и мухоловки [447].
Истинные методы выведения новых сортов селекционеры скрывали, а коли приходилось объяснять, то связывали свой успех не с генетикой (будь она неладна), а только с «мичуринской биологией».
Наука стала желанной для всякого рода недоумков, проходимцев и бездарей. Настало их время. К бывшим генетикам они были безжалостны, ибо многие из нынешних «шефов» еще недавно мыли пробирки у «вейсманистов». Теперь поменялись ролями.
Были, однако, и люди мужественные, ни на какие компромиссы со лженаукой не идущие.
Открыто воевал с Лысенко А.А. Любищев [448]. Не изменили себе В.П. Эфроимсон, И.А. Рапопорт и еще многие генетики. Трагически сложилась судьба выдающегося физиолога растений профессора МГУ Д.А. Сабинина. Он ни от чего не отрекся, его выгнали из университета. Сабинин перебрался в Крым, но и там травля не утихла. 22 апреля 1951 г. он застрелился.
А Лысенко стал «великим». Портреты, бюсты корифея «нау-ки колхозно-совхозного строя» украшали любой биологический институт. Распевали «Величальную академику Лысенко». Газеты даже печатали ласкающие ухо любого «мичуринца» частушки про их вождя:
Он мичуринской дорогой
Твердой поступью идет,
Менделистам-морганистам
Нас дурачить не дает.
2 октября 1948 г. нашему герою исполнилось 50 лет. В Доме ученых состоялось пышное чествование [449]. Он уже многого достиг – признанный фюрер советской биологии: Герой социалистического труда, кавалер 4 орденов Ленина, имеет две Сталинские премии. Он президент ВАСХНИЛ, директор Института генетики Академии наук. Наконец, народный академик. Вот до каких заоблачных высей добрался агроном-заочник в годы господства советской притащенной науки.
… Заседание вел сам президент Академии наук СССР, академик С.И. Вавилов. Доклад об ученом-новаторе сделал академик А.И. Опарин. Елей лил и закадычник юбиляра И.И. Презент. Выступали министры, ректора, директора. Не хватало одного, зато самого.
Но то был бы уже перебор…
* * * * *
Если бы Лысенко позволило здоровье, он мог бы быть на плаву до самого финиша советской власти. И дело здесь, само собой, не в Сталине, Хрущеве или Брежневе. А в неизменности условий бытия советской науки и менталитета научного чиновничества. К тому же не будем забывать, что почти за три десятилетия правления Лысенко биологической наукой все его реальные оппоненты были либо истреблены физически, либо изолированы, либо, не выдержав идеологического диктата, сами ушли из жизни. А потому уже в конце сталинской эры биологи (в массе своей) были столь же серыми, как и их вождь. Им некого было ниспровергать. Достань у Лысенко физических сил, он бы еще сумел наломать много дров.
В январе 1970 г. профессор Любищев писал Ж.А. Медведеву: «Явление лысенковщины, сколь оно ни одиозно, на самом деле есть лишь эпизод в гораздо более серьезном конфликте между истинным свободомыслием и той или иной формой догматизма» [450]. Именно так. Единственное, что следует добавить, касается того, что догматизм плюс нетерпимость к инакомыслию, плюс интеллектуальная тирания возникают как неизбежное следствие тоталитаризма. Поэтому, не родись в свое время Лысенко, родился бы другой «биоло-гический вождь» и все бы «опять повторилось сначала».
Концептуально советская система была устроена линейно: одна партия Þ один вождь Þ одна идеология. Дихотомия, а тем паче разномыслие или разнодействие были недопустимы. Появился в биологии вождь, устраивающий власть, значит задачей власти является помощь, которую она этому вождю должна оказать, чтобы никто ему не мешал и ничто его не тревожило. Именно по этой причине нарком внутренних дел Л.П. Берия написал 16 июля 1939 г. Предсовнаркома В.М. Молотову письмо следующего содержания: «… после назначения Лысенко Т.Д. президентом Академии сельскохозяйственных наук Вавилов Н.И. и возглавляемая им буржуазная школа так называемой “формальной генетики” организовала систематическую кампанию с целью дискредитировать Лысенко как ученого… Поэтому прошу Вашего согласия на арест Вавило- ва Н.И.» [451].
