Елена Душечкина - Русская ёлка: История, мифология, литература
Несмотря на то, что полностью мемуары Бонч-Бруевича были опубликованы в 1931 году, в самый разгар антиёлочной кампании, эпизод о ёлке в Сокольниках не был из них исключён. По всей видимости, этому способствовал ряд причин: во-первых, речь шла о событиях давнего прошлого; во-вторых, их автором являлось авторитетное лицо, ближайший соратник Ленина; в-третьих, в контексте всего корпуса воспоминаний эпизод о ёлке составил совсем небольшую и на общем фоне малозначимую их часть. И всё же до «реабилитации» ёлки в конце 1935 года рассказ о празднике в Сокольниках продолжал оставаться лишь мемуарным эпизодом: «для детского пользования» он не употреблялся.
Однако сразу же после того, как ёлка была разрешена, этот эпизод «отпочковался» от полного текста «Воспоминаний о Ленине» и в отредактированном и адаптированном для детей варианте зажил своей самостоятельной жизнью, бесконечное количество раз переиздаваясь в сборниках «Рассказы о Ленине», «Ленин и дети» и др. Впервые переработанный для детей текст появился вскоре после опубликования статьи Постышева, когда срочно понадобились данные, подтверждающие правомерность возвращения ёлки. Уже в 1936 году под названием «Владимир Ильич на ёлке» он был включён в первое советское пособие по устройству ёлки, этом издании текст Бонч-Бруевича помещён вторым материалом — после перепечатанной из «Правды» директивной статьи Постышева. В отличие от более поздних переработок, данный вариант ещё тесно связан с первой его редакцией «для взрослых». Начав с того, что Ленин очень любил детей, Бонч-Бруевич рассказывает и о болезни Крупской, и об её отъезде в лесную школу в Сокольниках, и даже дважды называет дату праздника, которая в поздних редакциях никогда не указывалась — 24 декабря (то есть — Сочельник). Этот небольшой текст разбит на три главки: в первой даётся завязка (замысел поездки); во второй рассказывается об обычае новогодней ёлки (ведь рассказ адресовался детям, которые росли в эпоху запрета на ёлку и потому не были с ней знакомы; впоследствии этот фрагмент был исключён за ненадобностью); в третьей главке говорится о самом празднике. Рассказ заключается фразой: «И мне хотелось бы, чтобы все дети знали, что сердце Владимира Ильича всегда билось за радость и счастье детей. Он их ценил и любил» [50, 8].
Редактирование текста «Ёлки в Сокольниках», как показывают его издания разных лет, производилось неоднократно, и делалось это, по-видимому, как самим автором, скончавшимся в 1955 году,так и позже. В последующих вариантах из него полностью исключается эпизод нападения бандитов на машину, в которой Ленин ехал в Сокольники. Действие начинается прямо с его обращения к рассказчику: «“Хотите, Владимир Дмитриевич, участвовать в детском празднике?” — “Хочу”, — говорю». После этого Ленин передает Бонч-Бруевичу деньги на покупку продуктов и игрушек, причём если в первоначальных вариантах в речи Ленина сохранялось указание на то, что деньги даются «для складчины» (то есть являются лишь частью тех средств, которые потратятся на ёлку), то в последующих обработках Ленин просто говорит: «А на расходы вот вам деньги» [52, 11-12]. Этим подчёркивалось, что Ильич все затраты на детский праздник взял на себя. Помещённый далее краткий исторический комментарий о тяжёлой материальной обстановке 1919 года имеет своей целью обратить внимание на щедрость Ленина, который, несмотря ни на что, тратит личные деньги на устройство праздника для детей. О необходимости навестить Надежду Константиновну в одних вариантах упоминается («И поедем завтра к вечеру в школу Надю навестить» [53, 54]), в других опускается, и в этом случае остаётся непонятным, откуда она вместе с сестрой Ленина Марией Ильиничной вдруг появляются на празднике, когда дело доходит до раздачи подарков.
Но самое главное — в переработанной для детей версии получает дальнейшее развитие тема «Ленин и дети». Ленин предстаёт здесь как талантливый педагог, сразу же берущий инициативу по проведению праздника в свои руки. Он с лёгкостью вовлекает детей в игровую ситуацию и моментально завоёвывает их доверие: водит с ними хоровод вокруг ёлки, играет в кошки-мышки, снова ходит с песнями вокруг ёлки, рассматривает вместе с ними школьный зоологический уголок и т.д.: «Ребята в восторге…»; «После игры завязалась беседа»; «Дети говорили с ним просто, и не чувствовалось никакого стеснения»; «Он быстро узнал их имена, и надо было удивляться, как он только не путал их»; «Владимир Ильич углубился в их дела, да так, как будто он всю жизнь только и делал, что занимался со школьниками». Рассказ оканчивается сообщением о том, что дети впоследствии писали Ленину письма, «а он, хотя был очень занят, всегда отвечал им» [52,14-15].
В версии для детей было подвергнуто редактированию и указание на дату события в Сокольниках. В тексте мемуаров праздник датируется дважды: в начале очерка о нападении на Ленина бандитов и в рассказе шофёра о происшествии по дороге в Сокольники: «В сочельник, 24 декабря, — рассказывал мне шофер тов. Гиль…»; и несколько далее: «Ввиду сочельника народу на тротуарах было очень много» [51, 378]. В первой переработке для детей 1936 года указание на время даётся в речи Ленина, обращённой к Бонч-Бруевичу («…и поедем 24 декабря к вечеру Надю навестить» [50, 5]). В последующих изданиях дата убирается: в адресованном детям тексте не следовало обращать внимание на то, что ёлка состоялась в Сочельник, чтобы не компрометировать Ленина, устроившего детям праздник как раз накануне Рождества. Поэтому событие вообще перестали датировать. Предполагалось, что маленьким читателям и так ясно, что празднование ёлки могло происходить в самом конце декабря — перед Новым годом, когда и принято устраивать в школах ёлки.
Воспоминаний Бонч-Бруевича о таком значительном эпизоде в жизни вождя, как устроенной им детской ёлке, оказалось недостаточно. Вскоре после разрешения ёлки появилась обработка текста Бонч-Бруевича, сделанная детским писателем А.Т. Кононовым, специализировавшимся на создании легендарных текстов о Ленине, которые и «составляют основное ядро его творческого наследия» [281, 3]. Кононов приступил к работе над рассказами о Ленине в 1930-е годы, а первое издание его «Ёлки в Сокольниках» появилось в то время, когда ёлка активно утверждалась в качестве одного из советских символов, который необходимо было подтвердить непререкаемым авторитетом. Впервые обработка Кононова была включена в сборник «Ёлка», вышедший в 1941 году. Проделанная Кононовым редактура эпизода о ёлке в Сокольниках была значительна и в высшей мере показательна: в его тексте события представлены не с точки зрения соратника Ленина, а глазами самих детей, учащихся сокольнической школы, в которой с самого начала и происходит действие рассказа: «За ёлкой недалеко было ездить. Тут же, в Сокольниках, выбрали дерево получше, покудрявее, срубили и привезли в лесную школу». Ребята наблюдают за тем, как школьные работники прибивают ёлку к двум накрест сколоченным доскам, а на следующий день с самого утра начинают поджидать Владимира Ильича, всё время приставая к школьному завхозу (который оказался старым петроградским рабочим, знавшим Ленина ещё до революции), приедет ли Ленин: «А что если Ленин не приедет?»; «А если метель будет, Ленин приедет всё-таки? Или нет?» На это завхоз уверенно отвечает: «Раз Ильич сказал, что приедет, значит приедет!»; «Не приставайте! Говорю вам — раз он сказал, что приедет, значит приедет» [192, 5].
В рассказе Кононова главным препятствием на пути Ленина в сокольническую школу оказывается не нападение бандитов, а разыгравшаяся метель: «Метель и в самом деле поднялась. Засвистел в соснах ветер, сухой снег закружился по земле белыми змейками»; «На дворе ветер свистит, сухой снег звонко бьёт в окна комнат» [193, 4]. Ленин, разумеется, побеждает разыгравшуюся под Рождество природную стихию и приезжает. Он раздевается, вытирает платком мокрое от снега лицо и сейчас же идёт к ребятам, которые его сразу узнают: ведь «сколько раз они видели портрет Ленина!», — восклицает автор. Советским детям должно было показаться вполне естественным, что ученики школы в Сокольниках через два с небольшим года после Октябрьской революции знают Ленина в лицо; что его внешность была этим детям так же хорошо известна, как и им самим, действительно сотни раз видевшим Ленина на портретах. Растерявшиеся вначале дети быстро осваиваются: Ленин ведёт себя столь непосредственно, что они тут же начинают водить с ним хоровод вокруг ёлки и играть в предложенную им игру в кошки-мышки и т.п.
В изложении Кононова дети уже не представляют собой безликой массы: они наделены именами (Вера, Катя, Сеня), которые Ленин тотчас же запоминает и ни разу не ошибается в их идентификации; дети различаются возрастом, ростом, характером, речью. В текст включается эпизод с ряженым слоном, которого изображали два работника школы; описывается игра в жмурки, после которой все ребятишки вместе с Лениным попросту принялись бегать вокруг ёлки. Маленькая Катя держала Ленина за руку: «У Ленина рука была большая, тёплая». И тут неожиданно, неизвестно откуда появляйся ранее не упоминавшиеся (но, по мемуарам Бонч-Бруевича, присутствовавшие в это время в школе) Надежда Константиновна и Мария Ильинична, которые вносят большую корзину с подарками: «Эти подарки привёз ребятам Ленин. Кому достался автомобиль, кому труба, кому барабан. Катя получила куклу». Если в тексте Бонч-Бруевича говорится, что в конце праздника Ленин «тепло простился с маленькими друзьями», то у Кононова он, подобно Деду Морозу, выполнившему свою роль, как и полагается этому мифологическому персонажу, неожиданно исчезает: «А Ленин как-то незаметно, под шумок, вышел из комнаты и уехал» [192, 9]. «Вот какая была ёлка на окраине Москвы, в Сокольниках, в 1919 году», — заканчивается рассказ в поздних вариантах [193, 12].
