Алексей Глухов - Русь книжная
…Уже к концу X века границы древнерусского государства простирались от устья Дуная до дельты Волги, от предгорий Кавказа до Финского залива… Город Тмутаракань стал русским торговым портом на юге, а Новгород — на севере.
Не уступала Русь Западной Европе ни в культуре, ни в образовании.
Характеризуя ее положение в X веке, Карл Маркс писал: «Нам указывают на Олега, бросившего против Византии 88 000 человек и продиктовавшего, укрепив свой щит в качестве трофея на воротах этой столицы, позорные для достоинства Восточной Римской империи условия мира. Нам указывают также на Игоря, сделавшего Византию своей данницей, и на Святослава, похвалявшегося: „греки доставляют мне золото, драгоценные ткани… фрукты и вина. Венгрия снабжает скотом и конями, из Руси я получаю мед, воск, меха и людей“, и, наконец, на Владимира, завоевавшего Крым и Ливонию и принудившего греческого императора отдать ему дочь, подобно тому, как это сделал Наполеон с германским императором. Последним актом он сочетал теократический деспотизм порфирородных с военным счастьем северного завоевателя и стал одновременно государем своих подданных на земле и их покровителем и заступником на небе».
После введения христианства (988 год) в Киевскую Русь начала поступать переводная литература из Византии и Болгарии. Она, эта литература, расширяла кругозор читателя, вызывала интерес к книге, приобщала к чтению, способствовала дальнейшему развитию культуры, знакомила с новыми нормами морали и нравственности, с историческими и географическими сведениями.
Древнерусскому государству сразу же потребовалось много грамотных людей — для работы в администрации, связи с чужими землями, торговли. Судя по летописям, князья того времени не только были знакомы с иностранными языками, не только любили собирать и читать книги. Они проявляли заботу и о создании школ. Первые учебные заведения возникли при Владимире Красном Солнышке. Именно он велел отбирать «у лучших людей детей и отдавать их в обучение книжное». Надо иметь в виду, что «лучшие люди» — это верхушка феодального общества, но никак не холопы, смерды или ремесленники.
Ярослав Мудрый тоже приказал учить 300 детей. По мнению современных исследователей, это были школы высшего типа — своего рода университеты. Они давали знания по философии, риторике, грамматике. В Киеве существовала женская школа, где обучали «писанию… пению, швению и иным полезным ремеслам».
Все больше и больше становится людей, «насытившихся сладостью книжной». А «для продолжения и углубления образования, а также и для самообразования, — указывает академик Б. Д. Греков, — служили библиотеки. Они были введены в русские монастыри вместе со Студийским монастырским уставом. Библиотеки находились в ведении особого брата-библиотекаря. Братия по его распоряжению должна была являться в определенные часы для чтения книг. Были свои библиотеки и архивы при соборных храмах в Киеве, Новгороде, Полоцке, Ростове…»
В летописи сохранились строки, правда, весьма лаконичные, о создании на Руси первой библиотеки при Ярославе Мудром, который всей душой отдался любимому делу. Эту его черту выделил летописец, когда не без уважения заметил: «Сам книги читал».
Ярослав собрал «писцы многы» и вместе с ними стал переводить тексты с греческого на славянский. Эти книги, а число их было весьма внушительно, хранились в каменном Софийском соборе, и на них воспитывались целые поколения. Итак: «В лето 1037 заложил Ярослав град великий, у этого же града Златые врата. Заложил и церковь Святой Софии… И к книгам прилежал, читая их часто ночью и днем. И собрал писцов многих, и переводили они с греческого на славянский язык, и списали они книг множество, ими же поучаются верные люди… Ярослав же, книги многие написав, положил в церкви Святой Софии, которую создал сам».
Однако книжные собрания возникали до Ярослава. Например, отец его Владимир Святославович, по утверждению летописца, «любил словеса книжные».
К сожалению, какими-либо данными о сокровищах Софийской библиотеки в Киеве мы не располагаем, знаем только, что книг было «множество». А сколько? В разное время делались попытки хотя бы приблизительно определить ее фонд. Некоторые исследователи в прошлом веке утверждали, что он насчитывал великие тысячи книг рукописных и разных драгоценных манускриптов, писанных на разных языках.
Историк русской церкви Е. Голубинский определял такое число — 500 томов. Сейчас высказывается мнение (в общем, ничем не подкрепленное), что о сотнях говорить не приходится.
Думается, правильнее предположить (без указания точной цифры), что в Киевской Софии имелись основные произведения Древней Руси, как переводные, так и оригинальные. Фонд этот непрерывно увеличивался. Ведь работа, начатая Ярославом Мудрым, продолжалась и позднее.
Что же читали наши предки, что могло быть в княжеской библиотеке, кроме богослужебных книг? Охотно читали апокрифы — полурелигиозные, полулегендарные, не признанные официальной церковью: повести, романы, исторические хроники. Слово «апокриф» означает «тайный», «сокровенный». Апокрифы пользовались успехом на протяжении столетий. В «Братьях Карамазовых» у Достоевского Иван Карамазов говорит: «Есть, например, одна монастырская поэмка (конечно, с греческого) „Хождение Богородицы по мукам“, с картинами и со смелостью не ниже дантовых». Широко распространялись и различные «жития святых» — это своего рода тогдашняя серия «Жизнь замечательных людей». Многие из них послужили образцом и для древнерусских писателей, и для писателей позднейшего времени. Некоторые рассказы А. Герцена, Л. Толстого, Н. Лескова, В. Гаршина представляют собой обработку житийных произведений. Вначале на Руси, естественно, были лишь переводные жизнеописания. Потом они стали создаваться на собственном русском материале. Так появились жития Бориса и Глеба, Мстислава и Ольги, Феодосия Печерского, воплотивших в себе идеал подвижников земли русской. Позже жития включались в сборники — «Прологи», «Четьи-Минеи», «Патерики»… Имелись сочинения энциклопедического характера — «Изборники», «Шестидневы», «Физиологи». В них содержались философские, исторические, географические, астрономические сведения. Их познавательная ценность, несмотря на богословскую окраску, была значительна.
Большую популярность завоевали «Повесть о разорении Иерусалима», «Повесть об Акире Премудром» (советнике царя Ассирии), «История иудейской войны» Иосифа Флавия, историческая «Хроника» Георгия Амартолы (Н. А. Мещерский назвал перевод «Хроники» подлинным «поэтическим переложением»).
С XI века на Руси создается и своя оригинальная литература. При Ярославе Мудром начала составляться подробнейшая летопись. Для этого тоже ведь нужен был обширный материал. Древнейший летописный свод не сохранился, его гипотетически восстановил А. А. Шахматов. Первый труд по истории русского народа глубоко патриотичен.
К правлению Ярослава относится и еще одно произведение, дошедшее до наших дней, — «Слово о законе и благодати». Написано оно митрополитом Иларионом, талантливым книжником. По содержанию «Слово» возвеличивает принятую Русью христианскую веру, восхваляет князя Владимира и обращается к Ярославу как преемнику славных дел отца. Очень скоро «Слово» распространилось в других странах, в частности у южных славян.
Личность Илариона заслуживает того, чтобы сказать о нем несколько подробнее. Его творчество до сих пор привлекает внимание ученых разных специальностей — историков, филологов, книговедов, философов. И все они, с разных точек зрения, высоко оценивают деятельность этого просветителя, отмечают его большой вклад в развитие древнерусской культуры. Так, «Слово о законе и благодати», по мнению Н. К. Гудзия, является «блестящим показателем высокого уровня литературного мастерства, какого достигла Русь в пору раннего расцвета ее культуры». В «Истории русской философии» говорится, что «Иларион стремится теоретически обосновать государственную самостоятельность и международную значимость русской земли». Наконец, в содержательном исследовании Н. Н. Розова «Книга Древней Руси» читаем: «Человеком широкого кругозора, мудрым, смелым политическим деятелем представляется, как по сохранившимся биографическим сведениям, так и по своим произведениям, древнерусский книжник, один из основоположников русской литературы».
Существует и несколько оригинальных гипотез относительно Илариона. Предполагают, что именно он, вместе с Ярославом, стал инициатором сооружения Софии Киевской. И в этом храме — самом тогда величественном и роскошном — произнес свое «Слово». Можно думать, что Иларион был среди тех книжных людей, которых Ярослав Мудрый собрал вокруг себя. Считают даже, что он причастен к начальному русскому летописанию и к составлению «Изборника» 1076 года. А вот один из штрихов его биографии: упоминаемый Нестором в житии Феодосия Печерского «черноризец Ларион», который был «книгам хитр писати», может быть, и есть Иларион — в прошлом митрополит Киевский. После «разжалования» он, видимо, окончил свои дни простым монахом Киево-Печерского монастыря. Возможно, что далеко не все версии справедливы. Важно другое — становление и утверждение в русской литературе одного из первых писателей немыслимо в отрыве от первой на Руси библиотеки, без связи «с тесным кругом Ярославовых книжников», без активного участия в общественной жизни того времени.
