История тела сквозь века - Жаринов Евгений Викторович

Железная дева

«Железную деву» относят к эпохе Средневековья, но на самом деле орудие было изобретено не раньше конца XVIII века.

Достоверные сведения об использовании «железной девы» для пыток и казни отсутствуют. Существует мнение, что она была сфабрикована в эпоху Просвещения.

Дополнительные мучения причиняла теснота – смерть не наступала часами, поэтому жертва могла страдать от клаустрофобии. Для комфорта палачей толстые стенки устройства приглушали крики казнимых. Створки дверей закрывались медленно. Впоследствии одна из них могла открываться, чтобы палачи проверяли состояние испытуемого. Шипы вонзались в руки, ноги, живот, глаза, плечи и ягодицы. При этом, судя по всему, гвозди внутри «железной девы» были расположены таким образом, чтобы жертва умирала не сразу, а через довольно продолжительное время, в течение которого судьи имели возможность продолжать допрос.

Дьявольский ветер. Казнь «Дьявольский ветер» (также встречается вариант «Дуновение из пушек») в России известна как «английская казнь» – название разновидности смертной казни, заключавшейся в привязывании приговоренного к жерлу пушки и последующем выстреле из нее сквозь тело жертвы холостым зарядом.

Данный тип казни был разработан британцами во время Восстания сипаев (1857–1858) и активно применялся ими для умерщвления мятежников.

Василий Верещагин. Казнь из пушек в Британской Индии. 1884

Василий Верещагин, изучавший применение этой казни перед написанием своей картины «Подавление индийского восстания англичанами» (1884), в своих воспоминаниях о Русско-турецкой войне 1877–1878 гг. писал следующее: «Современная цивилизация скандализировалась главным образом тем, что турецкая расправа осуществлялась близко, в Европе, а затем и средства совершения зверств чересчур напоминали тамерлановские времена: рубили, перерезали горло, точно баранам. Иное дело у англичан: во-первых, они творили дело правосудия, дело возмездия за попранные права победителей, далеко, в Индии; во-вторых, делали дело грандиозно: сотнями привязывали возмутившихся против их владычества сипаев и не сипаев к жерлам пушек и без снаряда, одним порохом, расстреливали их – это уже большой успех против перерезывания горла или распарывания живота. <…> Повторяю, все делается методично, по-хорошему: пушки, сколько их случится числом, выстраиваются в ряд, к каждому дулу не торопясь подводят и привязывают за локти по одному более или менее преступному индийскому гражданину, разных возрастов, профессий и каст, и затем по команде все орудия стреляют разом. Смерти, как таковой, они не боятся, и казнь их не страшит; но чего они избегают, чего боятся, так это необходимости предстать пред высшим судьею в неполном, истерзанном виде, без головы, без рук, с недостатком членов, а это именно не только вероятно, но даже неизбежно при расстреливании из пушек.

Замечательная подробность: в то время как тело разлетается на куски, все головы, оторвавшись от туловища, спирально летят кверху. Естественно, что хоронят потом вместе, без строгого разбора того, которому именно из желтых джентльменов принадлежит та или другая часть тела. Это обстоятельство, повторяю, очень устрашает туземцев, и оно было главным мотивом введения казни расстреливанием из пушек в особенно важных случаях, как, например, при восстаниях. Европейцу трудно понять ужас индийца высокой касты при необходимости только коснуться собрата низшей: он должен, чтобы не закрыть себе возможность спастись, омываться и приносить жертвы после этого без конца. Ужасно уж и то, что при современных порядках приходится, например, на железных дорогах сидеть локоть о локоть со всяким, – а тут может случиться, ни больше, ни меньше, что голова брамина о трех шнурах ляжет на вечный покой около позвоночника парии – бррр! От одной этой мысли содрогается душа самого твердого индуса! Говорю это очень серьезно, в полной уверенности, что никто из бывших в тех странах или беспристрастно ознакомившийся с ними по описаниям не будет противоречить мне».

Истязание тела было обычной практикой во все времена в судопроизводстве. Вот как это, например, выглядело в Античности.

Античный период

Жестокость в отношении человеческого тела практиковалась в период даже высокой классики Аристотеля, Платона и классической. По Аристотелю, например, раб есть не человек и не личность, но вещь и, попросту говоря, физическое тело. Раб и есть физическая часть или самого господина, или его имущества, которое способно производить целесообразную работу без всякой личной и разумной инициативы.

Аристотель пишет в своем трактате «Политика»: «И приобретение собственности требует для себя массу орудий, раб же является в известной степени одушевленной частью собственности».

Рабство, по Аристотелю, является вообще характерной категорией для всей действительности, для всего бытия.

По природе, согласно Аристотелю, вполне естественно одним повиноваться, а другим повелевать, одним быть подвластными, а другим – властвовать. Одни у него свободны по природе, другие рабы по природе. Законы природы, конечно, можно всегда нарушать. Раб может и восстать против господина, телесные потребности тоже могут восстать против душевных способностей, душа – против требований разума, а разум – против богов. Это все вполне может быть, по Аристотелю, и даже часто бывает. Но все это, с его точки зрения, противоестественно, безобразно, уродливо и требует уничтожения или расстановки по своим местам. А уничтожение, в свою очередь, предполагает самый откровенный садизм, то есть патологическое издевательство над Телом.

Да, вся Античность взросла на почве рабовладения, читай на почве садизма. Рабство само по себе – явление отвратительное. И при всем при этом из этого рабства выросла вся культура Античности с ее эпосом, бесподобной драматургией, архитектурой, скульптурой, философией. Поистине, Античность – это «детство человечества», это колыбель всей европейской цивилизации.

Эпос эллинов изобилует описаниями медленных и мучительных смертей как преступников, так и праведников, а также различного рода физических страданий, которым подвергались в виде наказания люди и титаны. Как и мифология, эпос в той или иной степени отражает реальную жизнь, где вместо богов источником рукотворных мук выступают люди – либо облеченные правом власти, либо облеченные правом силы.

Согласно древнегреческому мифу, богиня Афина изобрела флейту, но заметив, что игра на этом инструменте обезображивает лицо, эта дама прокляла свое изобретение и зашвырнула его как можно дальше со словами: «Пусть же будет жестоко наказан тот, кто поднимет флейту!» Фригийский сатир Марсий не слышал этих слов. Он поднял флейту и научился играть на ней. Добившись определенных успехов на музыкальном поприще, сатир возгордился и вызвал на состязание самого Аполлона – несравненного исполнителя и покровителя музыки. Марсий, естественно, проиграл состязание. И вот тогда этот светлый бог – покровитель всех искусств повелел подвесить за руки дерзкого сатира и содрать с него живого кожу.

Богиня Артемида – символ чистоты, невинности и охотничьей удачи – во время купания заметила подглядывавшего за ней Актеона и, недолго думая, превратила несчастного юношу в оленя, а затем затравила его же собственными собаками. Непокорного титана Прометея громовержец Зевс приказал приковать к скале, куда ежедневно прилетал огромный орел, терзал его тело острыми когтями и клювом.

Царь Тантал за свои преступления был подвергнут следующему: стоя в воде по подбородок, он не мог утолить мучительную жажду – вода исчезала при первой же попытке напиться, не мог утолить голод, потому что сочные плоды, висящие прямо над его головой, уносились ветром, когда он протягивал к ним руку, и в довершение всего над ним возвышалась скала, готовая обрушиться в любую минуту. Эта пытка стала нарицательным понятием, получив название Танталовых мук.