Мишель Шово - Повседневная жизнь Египта во времена Клеопатры
Переступив врата Александрии, путешественники попадали в бикультурный мир. Греки, обосновавшись в египетской хоре, принесли с собой не только свой язык, свои собственные предрассудки, свое социальное и экономическое устройство общества… Прежде всего они оставили след в культуре, которая составляла основу эллинского миропорядка. Для построения эллинской социальной системы греки в первую очередь нуждались в чиновниках. Идеальным чиновником являлся, естественно, житель полиса (греческого города), но цари Египта не желали распространения такого рода политических новаций в стране. Единственным исключением из правил стал созданный еще Птолемеем I город Птолемаида в Верхнем Египте. Во многих местных городах и деревнях, где было большое количество греков, эллины объединялись в ассоциации, основной целью которых было создание и управление гимнасиями. Гимнасий становился фундаментальным институтом, предназначенным для сохранения и развития греческой культуры. Молодые члены греческого сообщества — эфебы — получали интеллектуальное и атлетическое образование, которое отличало истинного грека от варвара. Для взрослого населения гимнасий был также местом собраний всего сообщества и центром культурной и спортивной жизни. Союзы собирали взносы со своих членов, а также дары и возможные вложения, которые позволяли им содержать гимнасий. Гимнасий управлялся гимнасиархом, избранным из членов ассоциации, что было почетной, но очень дорогостоящей должностью для ее обладателя. Гимнасиарху помогали в работе другие официальные лица, как, например, космет, который следил за обучением эфебов.
Другие, более специализированные союзы организовывались для поддержания жизни эллинистической культуры, например, сообщества, объединяющие дионисийских актеров (технитов), то есть профессиональных людей театра, поэтов и музыкантов. Им оказывал покровительство сам царь, который строго следил за распределением ролей. Их деятельность не замыкалась только на Александрии, но оказывала влияние также на Птолемаиду и другие греческие города, где подобные сообщества имели средства для организации драматических и музыкальных представлений. Бродячие труппы актеров и мимов должны были поддерживать жизнь более шаткой эллинской культуры во всех уголках Египта, даже если речь шла только о труппе танцоров с кастаньетами.{238} Их успех подтверждается большим количеством статуй из обожженной глины, найденных в сельских домах и гробницах. Эти статуэтки представляют собой характерные сценки-скетчи, которые разыгрывали актерские труппы.
Поэма среди бухгалтерских книгЛучшее свидетельство о проникновении греческой культуры на египетскую землю можно отыскать в литературных документах, сохраненных в личных архивах, но чаще всего использованных для изготовления масок мумий или выброшенных как мусор. Иногда попадаются редкие сохранившиеся экземпляры, тщательно выполненные в александрийских мастерских переписчиков. Эти копии должным образом выверялись диортотесом (корректором). Такие свитки отменного качества хранились в библиотеках гимнасиев или у богатых греков. Чаще всего эти копии, выполненные с приобретенных экземпляров, делались исключительно ради тренировки навыков письма, а иногда для рассылки удаленным читателям, которые просили их выслать. Мы находим также многочисленные школьные упражнения, по большей части написанные нетвердой рукой эфеба.
Частота различных жанров и различных авторов показательна для круга интересов этих любителей беллетристики, затерянных в египетской провинции.{239} Так, поэзия, бесспорно, превалировала над прозой. Несмотря на то что произведения Гомера формировали основу литературного образования греков, Гомер все же не был самым читаемым автором и Илиада оказалась более популярной, чем Одиссея. Читались театральные произведения, в первую очередь среди трагических авторов выделялся Еврипид, а в новой комедии Менандр. Известно, что Эсхил и Софокл были менее признаны, тогда как Аристофаном просто пренебрегали. Некоторые научные и технические тексты сохранялись для профессионального использования, как, например, медицинские тексты, найденные в архиве одного из практикующих врачей. Таким же образом речи Демосфена могли быть использованы адвокатом как модель для своей защитной речи.
Некоторые частные письма освещают в необычном свете культурный и окружающий мир. Среди датированных началом II века квитанций и бухгалтерских документов, написанных на остраконах и находившихся в углу одного из погребов в Филадельфии в районе Фаюма, были найдены пять осколков, на которых одной и той же неизвестной рукой переписаны в качестве школьного упражнения небольшие отрывки классических авторов (Гомера, Гесиода, Еврипида и т. д.). Помимо высокой поэзии, в коллекции этого «любителя словесности» находились эпиграммное двустишие и вольная эпитафия, посвященная некоему Клейторию. Эта небольшая поэма откровенно порнографического содержания была составлена автором и хозяином библиотеки, как и другие фрагменты, так как объект насмешки — Клейторий — реальный персонаж, который всплывает в счетах из той же находки.{240} Таким образом, мы сталкиваемся с примером ученой насмешки, которой могли предаваться молодые люди, знающие греческий язык, в деревне Фаюма.
Там же, в Фаюме, но по крайней мере тремя поколениями позже, среди огромного количества официальных документов, оставленных комограмматом Менхесом, к удивлению исследователей, было обнаружено несколько литературных отрывков. На одном и том же папирусе соседствует текст царского указа и поэтическая антология: парадоксальная жалоба Елены на неверность Менелая, описание природы, три любовных двустишия и непристойность в прозе, частично воспроизведенная тем же самым писцом на другом папирусе. Возможно, что Менхес воспользовался деловой поездкой в столицу нома Арсиною, чтобы переписать в библиотеке или у частного владельца несколько привлекших его внимание текстов, свидетельствующих, исходя из его образованности, о его вкусах и круге интересов.{241}
Эллинистические забавы в Серапеуме{242}Архивы отшельников из Серапеума представляют еще более интересный случай. Сыновья Главка — Птолемайос и Аполлоний — предавались не только мистическим или материальным заботам, как могло бы показаться из предыдущих глав. Они не были чужды и литературы, даже если природа этой заинтересованности спорна. Среди найденных папирусов была обнаружена прекрасная копия одного астрономического трактата, снабженного картинами с объясняющими фигурами, представляющая собой самую древнюю иллюстрированную греческую книгу.{243} Это произведение, названное «Искусство Евдокса», представляет собой краткое изложение математико-астрономических и географических теорий IV века. Это произведение Евдокса Книдского, скорее всего, было сокращено неким Лептинесом по настоянию царя Птолемея. В нем мы находим соответствия между лунными и солнечными циклами, описания восходов и закатов некоторых звезд и созвездий. Влияние фараоновского искусства очевидно в некоторых иллюстрациях, изображающих мумифицированных ибисов или солнечных скарабеев, а также в том внимании, которое уделялось календарным традициям египтян.
Возможно, что Птолемайос сохранил этот доклад для астрономических расчетов, которые играли большую роль в его священных занятиях. В этом он следовал тогдашней моде греко-египетского населения, чье увлечение новой наукой вскоре затмило все другие методы предсказания будущего.{244}
На оборотной стороне папируса находилось множество официальных и частных текстов, чьи сюжеты и возвышенный стиль указывали на то, что это была коллекция эпистолярных примеров.{245} Птолемайос и его брат должны были черпать в них вдохновение для редактирования своих собственных писем и огромного количества петиций, которыми они засыпали власти. Так как все эти тексты написаны рукой профессионального писаря и среди них есть копия царского письма, адресованного стратегу Мемфиса Дионисию, можно сделать вывод, что именно он составлял эту коллекцию, используя свои собственные документы по настоянию сыновей Главка, которым он оказывал свое покровительство. Интерес братьев к приобретению такого собрания примеров относится к области более утилитарного, нежели культурного порядка. Практическое применение этого астрономического текста вряд ли возможно, но даже если использование таких стилистических образов имело место, то это говорит лишь о желании братьев казаться образованными эллинами.
