Теа Бюттнер - История Африки с древнейших времен
Кроме того, Мутеса I держал значительный флот на озере Виктория, который, кажется, внушал врагам еще больший страх, чем сухопутные войска. Армия и флот давали кабаке возможность захватывать скот и рабов, «окорять чужие земли и облагать их данью, а с середины XIX в. — монополизировать торговлю с побережьем, что являлось важным преимуществом. Административные правители островов и прибрежных районов обеспечивали постройку и мобилизационную готовность судов. Правда, данные о величине флота баганда очень разноречивы. До нас дошли сведения о сражениях на воде против барума, в которых участвовали от 300 до 400 крупных военных кораблей и многочисленные рыбацкие лодки. Флот мог перевозить до 20 тысяч вооруженных солдат.
В XIX в. Буганда было типичным раннефеодальным государством[82]. Кабака, члены царской фамилии, т. е. знать от рождения, назначаемая сверху широко разветвлявшаяся чиновная и служилая знать, получавшая лены лишь в пожизненное пользование, знать наследственная (священнослужители, а теперь и зависимые старейшины бывших родовых объединений) образовывали правящую верхушку. Экономической основой ее могущества была высшая прерогатива кабаки распоряжаться землей и недрами и проистекающее отсюда право вознаграждать своих вельмож за оказываемые «услуги» временными или наследственными ленами. В зависимости от занимаемого положения и обстановки знать получала привилегии на взимание налогов с деревенских общин, имения, рабов и скот.
Большое влияние, даже в экономике, имели жрецы. Главный храм каждого божества окружали обширные угодья, которыми пользовались его служители. Кроме того, аристократия осыпала храмы подношениями в виде скота, рабов, женщин, продуктов; женщины и невольники обрабатывали храмовые поля. Священнослужителям принадлежали и большие стада. Следовательно, в их руках были сосредоточены значительные богатства, с помощью которых они старались усилить свое политическое влияние.
Основную массу эксплуатируемых составляли крестьяне, жившие деревенскими общинами на бывших родовых территориях или во владениях чиновной и служилой знати и их управляющих. Крестьяне и их дети пользовались земельным участком и пастбищами для выпаса скота до тех пор, пока они выполняли повинности для своего господина. Они теряли это право при переселении на новое место. Тем не менее каждый крестьянин первоначально имел возможность найти себе другого господина, и только в XIX в. она была существенно ограничена.
На зависимом крестьянском населении лежали многочисленные повинности: земельная рента в виде отработок и натуральных податей владельцу лена, ежегодный налог кабаке, сначала также натуральный, а впоследствии — раковинами каури, выполнявшими функцию денег, участие в общественных работах. Очень трудная военная служба была тяжелым бременем для крестьян-налогоплательщиков, но временами их более всего отягощала трудовая повинность: крестьяне строили и ремонтировали дороги и улицы, возводили строения и ограды в резиденциях кабаки или знатных вельмож, заботились о поддержании храмов государственного культа. Иногда эти работы продолжались несколько месяцев в году. Выращиванием бананов — главной пищевой культуры баганда — занимались почти исключительно женщины, и это высвобождало мужчин для других работ, в том числе для несения трудовой повинности, а также для военной службы.
Ремесло, рыболовство и т. д. первоначально являлись занятиями специальных кровнородственных групп. Хотя, стараясь поощрить их деятельность, аристократия принимала специальные меры и даже ставила их в привилегированное положение, по социальным и экономическим условиям своей жизни они мало чем отличались от эксплуатируемых крестьян в деревенских общинах. Образование слоя профессиональных ремесленников, полностью прекративших заниматься сельским хозяйством, произошло здесь довольно поздно и долго ограничивалось некоторыми центрами при дворе кабаки и отдельных вельмож. Правда, имела место известная территориальная специализация: население берегов озера Виктория поставляло рыбу и зерновые, из южных районов Буду и Коки поступали железо, кофе и одежда из волокон, часть областей производила прекрасные глиняные изделия, Буньоро предлагало пользовавшуюся большим спросом соль.
Плетение, обработка кожи, изготовление тканей из древесного волокна, резьба, строительство лодок, а также гончарство и кузнечное дело достигли высокого совершенства. Они были уделом мужчин и имели многовековую историю. В XIX в. специализация получила широкое распространение, произошло общественное разделение труда. Оно повлекло за собой рост потребности в обмене произведенных продуктов, а следовательно, в местном рынке. Оживилась торговля с побережьем и с соседними областями, но, кроме того, вблизи резиденции кабаки и вельмож появились постоянные рынки. Здесь сидели ремесленники и специалисты, сюда устремлялась правящая знать, в частности и для того чтобы контролировать местную торговлю и взимать налоги.
В основании социальной пирамиды, в самом низшем слое эксплуатируемого населения Буганды находились рабы. В XIX в. увеличилось число свободных крестьян и ремесленников баганда, обращенных за неуплату долгов в рабство. Однако основную массу рабов составляли не они, а люди других народов, захваченные на поле брани или в грабительских набегах. Их также стало существенно больше, ибо в XIX в. Буганда почти не выходила из состояния войны. Только немногим из пленников выпадало счастье стать патриархальными «домашними» рабами. Сотни их были заняты при дворах кабаки и других светских и духовных сановников, в садах и мастерских. В отличие от других стран Африки, в Буганде потомки «домашних» рабов не пользовались личной юридической свободой. В XIX в., когда арабские торговцы предъявили повышенный спрос на рабов, аристократы продавали тысячи людей в рабство, после чего начинался их мученический, а для многих и смертный путь к побережью.
Немалые доходы приносили правителю и знати отправление правосудия, дань с покоренных племен и захватнические набеги. Чрезвычайно прибыльной была и торговля с побережьем. Подвизавшиеся на побережье купцы, в основном арабы, суахили и ньям-вези, доставляли новые товары: огнестрельное оружие, хлопчатобумажные ткани, медную и железную проволоку, раковины каури, невиданные ранее в Буганде ремесленные изделия и культурные растения. В обмен они требовали прежде всего слоновую кость, а во второй половине XIX в. — рабов. Все поступавшие со стороны грузы сначала осматривались при дворе кабаки, и приглянувшиеся ему вещи он оставлял себе. Так, за пределы его двора никогда не выходили оружие и амуниция. В то же время хорошо продуманная система таможенного и военного контроля, преграждавшая купцам побережья прямой доступ в соседние области, обеспечивала правителю выгодную монополию в посреднической торговле.
В организации государства также произошли сдвиги, которые отражали социальные процессы укрепления экономического и политического могущества кабаки и знати и отвечали необходимости осуществлять эксплуатацию как своего населения, так и чужих народов. Управление страной зиждилось на территориальном принципе. Вся Буганда была разделена на десять больших провинций, те, в свою очередь, состояли из округов, их начальникам подчинялись деревенские старейшины. Некоторые независимые государства или племенные объединения, например Бусога, платили Буганде дань. Король обычно правил как абсолютный монарх. Государственный совет — лукико — пользовался лишь совещательными правами. В него входили десять верховных правителей провинций и 'несколько высших чиновников, возглавлял его сам кабака. Естественно, что лукико неизменно защищал интересы кабаки и правящей верхушки. Хотя, как говорилось выше, административные правители и придворные чиновники не имели права передавать лены по наследству, аристократы, посылая своих сыновей ко двору царя и с помощью других действий, вскоре добились того, что их привилегии в какой-то мере стали наследственными. В XIX в. доступ к более высоким ступеням иерархической лестницы основной массе населения уже был закрыт, исключение делалось только для выдающихся военачальников.
Кабака был предметом особого религиозного почитания. В равном с ним положении находились царица-мать и его жена, все трое носили титул кабаки. Правящая верхушка во главе с кабакой и его семьей отстранила широкое население от участия в религиозных церемониях и стремилась внедрить монотеистические религиозные представления. В конце XIX в. она решительно выступала против всех иных монотеистических религий.
При Мутесе I в его владениях появились первые европейские путешественники и экспедиции. Сначала Буганду посетили Спик и Грант (1861), затем Стэнли (1875), которому мы обязаны подробным описанием государства Буганда. Появление этих предшественников империалистической экспансии европейских держав, предвещало упадок и гибель суверенной Буганды. Ее знать стала марионеткой в руках капиталистических держав, прежде всего Великобритании. При преемниках Мутесы I центральная власть ослабла из-за распрей и интриг между аристократами, воспринявшими от европейских миссионеров христианство, и придворной «мусульманской» партией (примечательно, что Мутеса I носил арабское платье и читал Коран).
