Лев Каневский - История каннибализма и человеческих жертвоприношений
Кришна, этот более милосердный член индуистской триады, таким образом говорит в «Бхагавад-гите»: «Нельзя освобождать себя от обязательств, следующих за рождением… даже если это причиняет зло. Всем предприятиям нашим сопутствует зло, как дым огню». В другом отрывке Кришна говорит, что у этого мира нет никакого смысла – он, по существу, только пьеса, которую разыгрывает Бог с самим собой, заставляя все живые существа двигаться по сцене, подобно марионеткам. Но, поставив Бога выше добра и зла, превратив человека в его игрушку, традиционный индуизм утратил всеобъемлющую этику, в его вере этическое существует с неэтическим бок о бок. В нем лишь весьма слабо представлены такие понятия, как уважение к человеческой жизни и любовь к человечеству, о чем проповедовали Христос, Конфуций и Будда. Индусы, как и их божества, – парадоксальные создания и порой могут проявлять жестокое насилие, а порой – и удивительную милость и незлобивость. Так, например, секта джайн строго запрещала убийство насекомых, а милосердные индусы умоляли прибывших британцев в Сурате не стрелять в голубей и даже предлагали им деньги в обмен за жизнь несчастных птиц.
В Индии, в частности, принесение в жертву человека не было актом жестокости, и, уж, конечно, не неприязни. Жертва в результате получала гораздо больше, чем теряла. В индусских догматах прочно укоренилась идея реинкарнации – этого бесконечного цикла, когда человек после смерти всего лишь принимает иное обличье и возвращается на землю. По этому учению, животные и даже растения обладают точно такой же душой, как и люди, и подвержены воздействию того же железного закона. Для того, кто придерживается такой веры, включая и саму жертву, совсем не важно, кто убит, человек или козел. Смерть утрачивает свое «жало», когда умерший возвращается на эту землю, а конец одной жизни означает начало другой.
В 563 г. до н. э. в Индии на свет появился спаситель, Будда, хотя этот великий ученый не рассматривал себя в такой роли. Он твердо верил в учение о реинкарнации (возвращении) и считал своей главной целью в жизни достижение совершенства, состояния нирваны. Только те, кто мог достичь такого состояния, освобождались от роковой судьбы вечного возрождения и просто гасли, как гаснет пламя свечи. Будда не считал себя истинным спасителем и лишь перед смертью рассказал своим ученикам о том, что он уйдет из этого мира и никогда сюда не вернется, а они должны позаботиться о себе сами и отыскать свой собственный путь к нирване точно в свете его учения.
Однако такие абстрактные представления не пользовались особой популярностью: и в первом, и во втором веке до рождения Христа буддизм был пересмотрен, и в результате появилась его новая версия – «Большая колесница». Будда уже не был простым учителем и философом, он вознесся до уровня спасителя, и теперь всех индийцев учили совершенно по-иному: Будда не погас, как гаснет пламя свечи, а все это время трудится на небесах, чтобы спасти других людей. Подобно Иисусу, новый Будда уже не стремился убежать от жизни и от повседневных трудов, а поступил в монахи и принял на себя всю массу людских страданий. Буддизм, таким образом, превратился в религию избавителя, но в конечном итоге она была вытеснена из Индии. Его учение укоренилось только в Китае и Японии.
Индусы решили, таким образом, оставаться без услуг спасителя и начиная с 800 г. н. э. стали проповедовать популярный в народе индуизм, основанный на божествах и поверьях добуддистской эры. Так, Индия, ставшая родиной одной из самых терпимых религий в мире, предпочла поклоняться богам, чья разрушительная природа требовала человеческих жертвоприношений. Основополагающие условия не изменились: отсутствие избавителя, чисто человеческой этики и, наконец, вера в бесконечный цикл возрождения, что превращало смерть человека в весьма тривиальный инцидент. Во имя уважения к высшим ценностям индуистской философии можно с полным правом заявить, что религия, в лоне которой возникли человеческие жертвоприношения, – уже не та, которая существует в этой стране сегодня. Без ритуальных убийств, с некоторым ослаблением некогда строгой кастовой системы индуизм может еще дать очень многое всему миру. Но его последняя версия во многом обязана европейской либеральной мысли и первоначальному смыслу учения Иисуса. Вот что говорит по этому поводу Махатма Ганди: «Хотя я не могу назвать себя христианином в сектантском смысле этого слова, пример страданий Иисуса – это великий фактор в моей вере в ненасилие, и ему я подчиняю все свои действия». Но все равно до последнего времени индусы, хоть и подвергались чуждому влиянию, оставались пленниками своих богов, жаждущих крови, а число принесенных им в жертву людей неисчислимо.
Глава 10
Сжечь вдову!
Первые христиане считали самоубийство единственной возможностью избежать греха, хотя за последние 1400 лет христианская церковь неумолимо учила, что самоубийство – это проклятое Богом дело. Такую практику до небес восхваляли писатели в Индии и Китае, ее традиционно почитали в Древнем Риме и Японии. Очень часто сами боги одобряли такой акт, не обращая никакого внимания на технические «трудности», связанные с гибелью кого-нибудь бессмертного. Так, в одном из песнопений индийских мифологических вед читаем: «Господь, создавший все живые твари, принес себя в жертву». Скандинавский бог Один покончил с собой, повесившись на ветке дерева[1]. Он долго после этого раскачивался на холодном ветру. В Мексике, когда наступила кромешная темнота, два бога бросились в костер и вышли оттуда как новое Солнце и новая Луна, создав Пятый мир, начав эру ацтеков. Таким образом, их царство, само их новое существование стали возможны только через гибель этих божеств.
Если справедливо представление, что человек отдает одну жизнь, чтобы тем самым спасти многих, то жертва в некоторых случаях может стать собственным палачом. Следовательно, наше первоначальное представление о жертвоприношении должно включать самоубийство, если только оно преследует собой религиозную цель. Принцип остается тем же, он не меняется. Неважно, примет ли человек смерть на алтаре от собственного удара мечом или от чужой руки. Само собой разумеется, самоубийство нельзя исключить из жертвоприношений как таковых, и его даже можно вполне рассматривать как их наивысшую форму, ибо чем меньше добровольности в ритуальных убийствах, тем меньше они нравятся богам. В этом прежде всего на себя обращает внимание жертва, принесенная Иисусом Христом. На практике довольно трудно провести четкую разграничительную линию между свободно выбранной смертью и смертью по принуждению – в некоторых обрядах наблюдаются элементы, сочетающие и то и другое. Например, если в Индии вдова поднимается на костер ради самосожжения, то она недвусмысленно совершает акт самоубийства. Если же женщина подвергалась сильному религиозному давлению со стороны родственников и у нее не оставалось иного выхода, а для этого подчас ее даже приходилось привязывать веревками к спине умершего мужа, то здесь налицо ритуальное убийство, даже если несчастная станет всех заверять, что она идет на такой шаг по собственной воле.
В Индии кроме сати существовало множество других форм религиозного самоубийства. Первые индийские священные писания упоминают о такой практике, хотя она, конечно, сильно пошла на убыль с распространением по всей стране буддизма в VI веке до н. э. Тогда людям было строго запрещено убивать себя, хотя в некоторых буддийских текстах такой акт иногда оправдывается. Только после упадка буддизма и возвращения на сцену индусских богов традиция ритуальных самоубийств возродилась с новой силой. В «Пуранах», этих религиозных текстах первых веков укрепления христианства, мы видим совершенно иное отношение к самоубийству – его даже восхваляют, если только этот акт проходит в священных местах и с выполнением определенных обрядов.
В упомянутых текстах авторы утверждают, что такое самоубийство – это не право жертвы, а предоставленная ей привилегия. Это не побег от нечистых, а вознаграждение за аскетическую жизнь, достижение высокого уровня совершенства. Главной причиной было желание одним махом прервать вечный цикл рождения и смерти, к которому приговорен каждый индус, так как самоубийцы, по их представлениям, не могли вернуться назад, на землю. Такое правило распространялось и на жертву сати. Вдова умершего человека, принявшая добровольную смерть на костре, уже никогда не возвращалась в этот мир. Другим предлогом была месть за причиненное зло. Духи самоубийц обычно вызывали у всех ужас, и они всегда преследовали тех, кто нанес им оскорбление. Если кредитор постился возле дома своего должника, то тот должен был поскорее заплатить ему деньги, если он только не хотел, чтобы заимодавец умер, а его дух не давал ему покоя на земле. В Раджистане существовала некая секта «бардов», которые умели заставить людей выполнять свои требования – «трага». Бард обычно проливал собственную кровь или кровь своего родственника, призывая гнев богов на головы злоумышленника, упрямство которого привело к такой своеобразной жертве. Иногда целый отряд бардов окружал дом обвиняемого, и они начинали обряд голодания, заставляя и всех обитателей дома голодать вместе с ними, что продолжалось до тех пор, пока не были удовлетворены все их условия. Дух самоубийц бардов считался священным, и именно он внушал величайший ужас. Трага, таким образом, превратилась в способ вымогательства денег.
