Валентин Красилов - Метаэкология
Эта ситуация, названная Ф. Ницше навязанным альтруизмом, подчеркивает подобие социальных и природных систем. В обществе свои паразиты, хищники, жертвы. Но лишь очень поверхностная социологическая теория может ограничиться констатацией аналогий. Социальность, как и половое размножение, на базе которого она возникла, представляет собой, в первую очередь, механизм компенсации биологического неравенства, выведения ущербных особей из-под действия естественного отбора. Социум сохраняет ту часть природного разнообразия, которая отвергнута биологической системой. Искусственное проведение отбора в социальных системах противоречит их назначению и ведет к социальному застою. Афины, как известно, оставили неизмеримо более глубокий след в истории цивилизации, чем Спарта, уничтожавшая слабых и пригодная лишь для ведения военных действий — пока не требовалось обновления стратегии.
Человеческая социальность формировалась на основе биосоциальных систем, в которых функциональные роли распределяются в соответствии с различиями между полами и возрастными группами. При этом практикуется искусственная задержка полового созревания (у рабочих пчел) или удержание в семье молодых половозрелых особей, которые используются в качестве помощников для воспитания следующего поколения (у многих видов млекопитающих). Женский энергетический вклад в деторождение несравненно больше мужского и, при полном использовании репродуктивного потенциала, практически не оставляет сил ни для чего другого. Дон Жуан активно вкладывает гены, приобретая при этом незаурядный жизненный опыт, тогда как Мессалина остается бесплодной, а для много рожающей женщины индивидуальный опыт ограничивается тем, что приобретено до первых родов. На этой почве произошло в какой-то мере сохранившееся до наших дней разделение функций в заботе о потомстве. Не случайно народная мудрость гласит, что женщина должна быть красивой — ее вклад в потомство главным образом генетический, а мужчина опытным — его вклад преимущественно педагогический. Однако с развитием социальной системы роли полов в заботе о потомстве все более уравниваются, в связи с чем стирается и половой диморфизм.
В социальных механизмах управления, которые должны быть по возможности безличными (не чернорабочих заменяют машинами, а менеджеров), еще сохранился некий неистребимый биологический элемент, остатки иерархического чувства — смеси страха и любви, — испытываемого животными к доминирующей особи. Игра на этих чувствах приводит к тому, что социальное неравенство выдается за природное, привилегированные слои претендуют на роль некой генетической элиты с голубой кровью, то ли созданной естественным отбором, то ли божественного происхождения.
Нетрудно заметить, что социальные революции, включая движение за освобождение женщин, направлены главным образом против подобных заимствований, и единственный ощутимый результат их состоит в упразднении биологических и божеских привилегий, элементов других систем. В то же время попытки ликвидировать социальные роли как таковые не могут увенчаться успехом. Схема, по которой торжество свободы, равенства и братства завершается тиранией, известна более двух тысяч лет, но люди снова и снова оказываются в плену социальных иллюзий. Отмена ролей не только делает систему неэффективной, но и ведет ко всеобщей конкуренции, войне всех против всех, которая фактически исключает возможность свободы. Более перспективный путь, по-видимому, заключается в усложнении социальной структуры, увеличении числа ролей — социальных ниш, предоставляющих людям возможность достойного сосуществования без конкуренции друг с другом.
В природе конкуренция обусловлена ограниченностью ресурсов — «емкости» системы — по сравнению с репродуктивным потенциалом быстро размножающихся организмов. В популяциях гетеросексуальных организмов одновременно идет конкуренция за половых партнеров («репродуктивный ресурс»), число которых тоже ограничено по сравнению с половой потенцией. Однако, с повышением эффективности использования ресурсов, разделением экологических ниш, заботой о потомстве при сокращении рождаемости, возникновением моногамных семей конкуренция ослабевает. Это магистральный путь развития природных систем.
Мы все еще считаем конкурентоспособность неким знаком качества, хотя на самом деле она обусловлена конъюнктурой, нередко искусственно созданной для сбыта избыточных товаров, идей, «культургенов» или иной продукции технического и духовного производства. Технологические новшества прогрессивны лишь при том условии, что они не обостряют конкуренцию, а, напротив, позволяют избежать ее, создавая новые производственные ниши. Научное открытие становится достоянием человечества, открывая, подобно электронике или кинематографии, новые области деятельности, в которых могут найти себе применение люди пионерного склада, не всегда выдерживающие жесткую конкуренцию.
Наверное, казалось бы смешным, если бы не было столь привычным, соперничество двух школ в области культуры, потенциальная емкость которой допускает еще десятки альтернатив. Если на роль претендуют два выдающихся актера, то не стоит провоцировать конкуренцию. Лучше дополнить сценарий таким образом, что тот и другой проявят в нем свое дарование. Таков, вероятно, оптимальный путь развития социальных сценариев.
Конкурируют похожие, а не разные. Поэтому с развитием индивидуальности конкуренция отмирает. Ярко выраженная индивидуальность вне конкуренции, так как ее социальная ниша не может быть никем заполнена. Когда такое состояние социума будет достигнуто, люди в самом деле станут незаменимыми; пока же это далекая перспектива.
Метаэкологическая система более всего нуждается в очищении от прилипших к ней рудиментов социума, заставляющих видеть в ее организующем начале — боге, судьбе — главу рода или строгого начальника. Метафизика, впрочем, предписывает верующим не только ритуалы поклонения, но и диету, а также правила сексуального поведения. Посты и говения обычно относят за счет какой-то труднообъяснимой здравоохранительной целесообразности, хотя на самом деле смысл их лишь в том, чтобы контролировать все жизненные проявления, начиная с самых элементарных. Ибо настоящая власть у того, кто указывает, что и когда можно есть, с кем и как следует спариваться.
Отношения между различными сферами жизни, в идеале дополнительные, оборачиваются конкуренцией и даже взаимной или односторонней агрессией. Ведь каждая из трех систем имеет свой образ свободы, который не может быть механически привит другой системе. Репродуктивный идеал предполагает сексуальную свободу, социальный — свободу распределения ролей (социальное равенство), духовный — свободу совести. Если освобождение от страстей — необходимое условие свободы совести в метаэкологической системе, то на природном уровне бесстрастие привело бы к коллапсу репродуктивной системы.
Природное начало в самом человеке, как и внешняя природа, подвергается насилию как со стороны социума — вторжения классовых отношений в половые и родственные, так и со стороны метафизики, традиционно подавляющей сексуальность. В освобождении от этих чуждых воздействий заключается подлинный смысл борьбы за равноправие полов, длящейся уже больше двух тысяч лет. Во главе ее шли Руфь, Аспазия, Мессалина, Мэри Уокер — во все времена женская сексуальность подавлялась в большей степени, чем мужская.
В этой борьбе ярко проявляется смешение понятий, связанное с наложением элементов различных систем. Действительная цель — раскрепощение природного начала — в данном случае маскируется мнимой целью — половым равенством женщин и мужчин, которое противоестественно и не столько реабилитирует природного человека, сколько направлено против него. Ведь различия в половом поведении связаны с биологически целесообразным разделением ролей в процессе размножения.
Половая избирательность явилась важнейшим эволюционным достижением, на базе которого формировалась человеческая индивидуальность. Отсутствие таковой отбрасывает нас назад, до уровня низших беспозвоночных. Столь же противно природе отделение размножения от любви: ведь это чувство развилось в противовес первичной агрессивной реакции двух вошедших в контакт особей. Без него половая агрессия обнажается в самом неприглядном виде. Семья возникла в связи с предотвращением инцеста и генетического вырождения (именно эти факторы заставляли древних отслеживать свою родословную, ее социальный аспект вторичен). Разрушение семьи — результат вторжения в репродуктивную сферу утопической социологии (Платон, Маркс), а не восстановление естественной сексуальной свободы.
