Мария Голованивская - Ментальность в зеркале языка. Некоторые базовые мировоззренческие концепты французов и русских
Mensonge (n. m.) – антоним vérité. У Чезаре Рипа находим следующий аллегорический образ этого понятия: «Молодая уродливая женщина, искусно разодетая, одежды на ней переливчатого цвета, она вся размалевана, так как стремится скрыть себя за ложной видимостью. Она хромонога, так как одна из ее ног – деревянная. В левой руке она несет вязанку горящего хвороста. Она так разодета, потому что утверждает то, чего нет, создает пустую видимость. Переливчатость символизирует непостоянство лжи. Горящий хворост – быстрота ее жизни: быстро зажигается и быстро гаснет. У нее короткие обе ноги».
Хромота – признак, характеризующий несовершенство рассуждения или знания как во французском, так и в русском языке. Хромота сразу видна, хромота свидетельствует о ненадежности опоры, хромота сопряжена с уродством, отсутствием целостности, и является одной из портретных характеристик дьявола – колченогий и другая нечесть, несовершенство, дефектность которой мы также часто ассоциируем с хромотой. Мы говорим: «Твои знания хромают» или «Он хромает по математике». Мотив хромоты в мифологии связан с образом кузнеца-Гефеста, а также с сатаной, которого часто воображали гостящим у живущих на отшибе кузнецов (МС). Этот перенос сдержит в себе, возможно, каузальный намек: ложь от дьявола, как и плохое знание, недостатки.
Слово mensonge, вероятно, было заимствовано из народной латыни (mentionica), в которую в свою очередь пришло из поздней латыни (mentio – обман). Это слово, зафиксированное в VI веке, кажется продолжением классического латинского mentio – mention, развившегося через смысл «лживое упоминание» – mention mensongere.
До XVII века это слово было женского рода, что объясняет тот факт, что у Чезаре Рипа mensonge – женщина. С XIII века слово обозначает утверждение, противное правде, произведенное с целью обмана, чуть позже у него появляется и более общий смысл – акт лжи. В современном языке остались еще какие-то следы средневековой классификации лжи, в которой выделялись mensonge par omission, mensonge effectif, делающаяся при помощи утверждения, memonge joyeux («ложь в шутку», теологический смысл), mensonge officieux («неофициальная ложь») и le pieux mensonge («ложь во спасение»), mensonges pernicieux («вредоносная ложь»). Эти выражения продолжают активно существовать в языке и поныне. По расширению значения слово это обозначало все иллюзорное, обманчивое (с XII века), продолжая принятое в античности смешение между ложью и воображением (10). Именно поэтому mensonge употреблялось для обозначения фикции в искусстве.
Отметим также, что смешение обмана и вымысла – первого, связанного с намерением обмануть, второго, не связанного с намерением корыстно обмануть, но, возможно, и даже просто развлечь – в силу своих античных истоков нашло отражение во многих европейских языках.
В современном французском языке выделяются четыре значения у слова mensonge:
1. Утверждение, по воле его автора противоречащее правде, произнесенное с целью обмана.
2. Акт лжи, совершение подделки, подлога, обмана.
3. Иллюзорность искусства.
4. То, что обманчиво, иллюзия.
Слово mensonge не богато сочетаемостью. По-французски говорят:
tissu de mensonge;
bourrer te cerveau de qn de mensonges;
prendre qn en mensonges;
vivre dans le mensonge;
esprit de mensonge;
père du mensonge;
mensonge gros, grossier;
mensonge nait, grandit, grossit.
Из приведенной сочетаемости мы видим, что mensonge имеет во французском языке ряд ассоциаций, которые не слишком разработаны и укреплены количественно, однако в том виде, в котором они существуют, они закреплены достаточно надежно. Ассоциирование лжи с тканью есть и в русском языке, а если учесть, что образ ткани – один из древнейших, то, очевидно, имеются аналогии и в других языках (11). Мы говорим: «Это шито белыми нитками», подразумевая, что обман слишком хорошо виден.
Ассоциация обмана с пищей также представляется более или менее универсальной, и не только обмана, но всего понятийного гнезда (вымысел, иллюзии): ср. Соловья баснями не кормят; Он меня кормит завтраками; У меня твоя ложь вот где (жест, обозначающий сыт по горло) и т. д.
Сочетаемость французского слова позволяет в нем увидеть и антоним русской истины, то есть высшего когнитивного начала. На него указывают словосочетания жить во лжи, дух лжи, отец лжи – все это контексты, представляющие ложь отнюдь не в качестве человеческого речевого акта, а в качестве проявления высшего зла. В этой логике понятно одушевление mensonge – у нее есть отец – дьявол, она может рождаться, расти, толстеть. И в продолжение описанного аллегорического образа она может также и подхрамывать.
Отметим, что в данном случае мы столкнулись с ситуацией, когда данные словарей и данные, полученные из сочетаемости, противоречат друг другу: сочетаемость дает возможность увидеть высшую и абстрактную mensonge, аналогичную русской лжи – абсолюту. Мы считаем, что эта двойственность во французском языке является результатом сосуществования христианского мифологического и рационалистического мировоззрений: первое продолжает жить в образной системе, второе – в словарных дефинициях.
Сопоставительный анализ представлений французов и русских о правде и лжи
Мы рассмотрели следующие русские и французские слова, описывающиеся в терминах высшее, внешнее, влияющее, неконтролируемое, базовое, абсолютное, категориальное: добро, зло, истина, правда, ложь, обман/bien, mai, vérité, mensonge.
Это описание продемонстрировало следующее.
Истина, понимаемая в русском языке как высшее абсолютное знание, – обьект интеллектуальной и целеустремленной деятельности человека. Отношения ее с человеком стоятся по модели «прятаться – искать». Истина в русском языке мыслится скорее неодушевленно, имеет коннотацию «светило». Контексты, где истина одушевляется – периферийны (истина рождается).
Правда в русской мировоззренческой модели – это искреннее высказывание, адекватно отражающее действительность, а также сумма абстрактных человеческих представлений о справедливости, которая, как правило, попирается. Она персонифицируется в образе женщины низкого происхождения, слаба, нуждается в защите. За образом правды в русском языковом сознании закреплена идея страдания, борьбы обиженных за восстановление своих прав (характерно именование газеты коммунистической партии именно этим словом – «Правда»).
Слово ложь имеет два значения, одно из которых не выделяется словарями. Ложь – это антоним истины и злонамеренный обман при помощи высказываний. Первое значение выводится из сочетаемости. Основные коннотации лжи – водная стихия, жидкость, грязь. Ложь в русском языковом сознании мыслится неодушевленно, то есть является чьей-то принадлежностью, чьим-то инструментом. В русском смысловом поле, описывающим идею лжи и обмана, присутствует образ кривизны-левизны, первоначально ассоциированный со злом (см. предыдущую главу), но он представлен не прямо, как во французском языке, а лишь в некоторых выражениях и производных словах (кривотолки, кривой аргумент, кривое зеркало, искажающее правду (отсюда королевство кривых зеркал как царство лжи), левое дело, левое предложение, то есть то, что противоречит общепринятым нормам и должно быть скрыто).
Обман – характеристика злонамеренного поведения одного человека по отношению к другому, имеющему своей целью путем введения в заблуждение извлечь выгоду. Это понятие также мыслится неодушевленно. Сочетаемость его связана с оценкой факта обмана с точки зрения действующей морали.
Французское vérité (n. f.) связывается в первую очередь с речевой деятельностью человека. У этого слова в современном языке множество коннотаций: текст, женщина, дерево, жидкость. Это понятие положительно кониотировано. Социальная окрашенность понятия, как мы наблюдаем это у русской правды, отсутствует. Понятие сочетается с представлением о пользе и благе.
Mensonge (n. m.) – антоним vérité. В связи с тем, что «силы тьмы» описаны во французском языке более активно, чем «силы света» (см. предыдущую главу о добре и зле), мы обнаруживаем у этого слова признаки, позволяющие его трактовать также и как антоним истины – более абстрактного и высшего начала. Повышенный рационализм французской культуры выразился в существующей в языке классификации mensonge в соответствии с теми целями, которые ставит перед собой человек. У этого слова обнаруживается также и специфический смысл, связывающий идею обмана с художественным вымыслом. На образном уровне mensonge ассоциируется с тканью и с одушевленным существом – порождением дьявола.
