Александр Жабинский - Другая история литературы. От самого начала до наших дней
Все эти новые веяния в III веке до н. э., полагают историки, привели в Афинах к взлету интереса к проституции, прежде всего столь утонченной, как проституция гетер, – умных, образованных, культурных, чувственных, склонных к искусствам женщин. Говорят, что доходы от этого вида частнопредпринимательской деятельности сильно увеличились. Спрос был так велик, что одна из самых знаменитых проституток по имени Метиха получила прозвище Клепсидры из-за того, что время обслуживания клиента регламентировала при помощи водяных часов (клепсидры). Тут нам остается, на выбор, только два вывода: или совсем было мало работниц такого профиля, или это просто очередной анекдот господина Боккаччо.
Рэй Тэннэхилл с некоторой долей сочувствия пишет: «Гетеры всегда сознавали, что их привлекательность не сохранится навсегда и что им нужно копить деньги. Одна гетера по имени Филумена (не исключено, что это лишь литературный персонаж) в письме к своему любовнику цинично замечает: «Для чего ты трудишься писать длинные письма? Мне нужны пятьдесят золотых, а не твои письма. Если ты любишь меня, плати; а если ты больше любишь деньги, то не надоедай мне. Прощай!».
И тут же нам излагают такие легенды, как сообщение о гетерах, сумевших накопить достаточно денег для меценатства и вложения в большие предприятия. Ламия из Афин, говорят, восстановила разрушенную картинную галерею(!) в городе Сикион близ Коринфа, а Родопис, фракийская гетера, работавшая в Египте, как утверждают, за свой счет построила целую пирамиду!!!.[23] Поверить в это невозможно.
«Гетера с клиентом». Краснофигурный килик V века до н. э.А вот сообщение о гетерах Средних веков: «Проститутки в эпоху Возрождения превосходно умели петь, играть на музыкальных инструментах, декламировать стихи, а иногда даже сочинять. Туллия Арагонская в XVI в. написала трактат на языке Платона; другие, менее честолюбивые, превращали свои гостиные в салоны, которые навещали прелаты, уважаемые господа и философы-гуманисты. Чтобы вести такой образ жизни, им, естественно, приходилось быть очень практичными. Вероника Франко требовала за один поцелуй от четырех до пяти крон, а за то, что Монтень называл полной сделкой, – 50 крон; Туллия Арагонская потребовала от своего клиента-немца заплатить за одну ночь сотню крон. Перевести деньги XVI в. в современный эквивалент затруднительно, но поцелуй Вероники стоил примерно столько, сколько домашняя прислуга получала за шесть месяцев работы».
Кажется, сходство в нравах и ценах налицо, и характерно, что мы находим его на одной и той же линии № 7–8.
Ниже гетер на социальной лестнице стояли (лежали?) наложницы. И в античной Греции, и в средневековой Европе их положение вряд ли можно назвать счастливым; у наложницы не было такой эмоциональной и финансовой независимости, как у гетеры, и не было законных прав, как у жены. Если хозяин уставал от нее, ничто не мешало ему бросить ее или продать – хотя бы в публичный дом.
Здесь еще один анекдот. Из-за нехватки материала об античной жизни историки хватаются за любую мелочь, поэтому они склонны верить мнению, что «первые публичные дома в Афинах были организованы по приказу Солона в начале VI в. до н. э. Сперва они не приносили большой прибыли, но к IV в. до н. э. дела пошли в гору». Чтобы показать, насколько это сообщение несообразно, приведем придуманный пример: «Первые сапожные мастерские были организованы в XVIII веке по приказу Петра Великого. Сперва они не приносили большой прибыли, но к ХХ веку дела пошли в гору». Ведь это же чушь!
Владельцы публичных домов платили в казну годовой налог, сообщает историк. Были также и уличные проститутки, в совершенстве владевшие мастерством заманивания клиентов. Этим сообщениям вполне можно верить, но дальше – очередной анекдот. Оказывается, «до наших дней сохранилась одна сандалия уличной проститутки. На подошве сандалии была выбита надпись, которая при ходьбе отпечатывалась на немощеной дороге, так что человек, шедший следом, мог прочитать ее. Надпись, естественно, гласила: «Следуй за мной». Тут нам остается только руками развести. Чего же после этого стоят утверждения, будто печать изобрели в XV веке! Вот вам, неграмотная проститутка в III веке до н. э. переворачивает сандалию, режет в зеркальном изображении буквы – печатные, конечно, какие же еще – и идет печатать рекламу прямо в пыли.
Проституция особенно процветала в городах, где было много приезжих. Например Коринф с его двумя гаванями и оживленной торговлей прямо-таки кишел публичными домами и уличными проститутками, готовыми оказать услуги морякам, сошедшим на берег. Говорят, что при коринфском храме Афродиты состояло более тысячи гетер, посвятивших себя служению богине (и ее почитателям).
Из исторических книг мы узнаем, что в «Древнем Риме» жены (а не наложницы), узнав каким-то образом о счастливой жизни греческих гетер, предприняли попытки эмансипироваться. Но у них ничего не получилось, да и местные гетеры и проститутки успеха, сходного с греческим, тоже не достигли. Такой вывод историки делают скорее всего потому, что пользуются негодной хронологией; просто на линии № 7, в XV реальном веке, «Рим» – Константинополь перешел к мусульманству.
Все эти приключения относятся к высшим линиям синусоиды, № 7–8. Но ведь любой социальный институт имеет свою эволюцию. И вот мы просто, без всяких натяжек находим начало этого процесса. Ведь о храмовых проститутках, посвятивших себя служению богу, записано еще в Законах (кодексе) Хаммурапи, которые относят к ХХ веку до н. э., а это линия № 3 по «ассиро-египетской» синусоиде, или линия № 2 «старовавилонской» волны. Здесь, конечно, точности быть не может, ибо требуются дополнительные изыскания, но хоть какие-то хронологические рамки мы получаем: практика храмовой проституции сложилась к X–XI векам, когда и были написаны законы Хаммурапи.
Ведь что такое эти законы? В местности, отдаленной от культурных центров империи, на специально установленной каменной плите содержатся для удобства местных законоведов тексты имперских законов царя, которого ныне именуют «Хаммурапи», а первоначально прозывали, вероятно, Амму-Раби или Аммон-Раввин. И в этих законах специально предусмотрены права женщин, совершающих культовые акты. В кодексе[24] есть четыре статьи об этом:
«178. Если божьей сестре, божьей жене или блуднице[25] даст приданое ее отец и напишет документ, [но] не напишет в написанном документе, что она может дать свое наследство куда хочет, не предоставит ей свободного распоряжения, то по смерти отца, братья ее получают ее поле и сад и должны давать ей, сообразно с размером ее доли, хлеб, масло и шерсть и (этим) продовольствовать ее. Если ее братья не станут давать ей, сообразно с размером ее доли, хлеб, масло, шерсть и (этим) продовольствовать ее, то она может передать свое поле и сад подходящему для нее земледельцу, (чтобы) он содержал ее. Она пользуется садом и всем, данным ей отцом, пока жива, (но) не может ни продавать за деньги, ни отдавать другому в уплату (долга). Ее наследство принадлежит ее братьям.
179. Если божьей сестре, божьей жене или блуднице отец ее даст приданое и напишет в написанном документе, что она может отдать свое наследство, куда хочет, предоставит ей свободное распоряжение, то по смерти отца она может отдать свое наследство куда захочет. Ее братья не могут предъявлять никаких требований.
180. Если отец не даст своей дочери, живущей в одиночестве, божьей жене или блуднице приданого, то по смерти отца она получает из имущества отцовского дома часть, равную доле отдельного наследника, и пользуется ею, пока жива. Ее наследство принадлежит ее братьям.
182. Если отец не даст приданого своей дочери – божьей жене Убитого (Мардука) Врат Господних, не напишет документа, то по смерти отца, при разделе со своими братьями, она получает из имущества отцовского дома треть наследственной доли (и) не должна нести ленной службы (за это); свое наследство жена Мардука может отдать куда захочет».
Итак, при ромейских храмах X–XI веков имелись божьи жены, божьи сестры и церковные блудницы кадишты (от еврейского кадеш – святой). Последние были, возможно, чем-то вроде браманских баядерок, то есть храмовых танцовщиц и певиц, а божьи жены вроде средневековых христианских диаконисс, божьи сестры – что-то вроде монашенок, и к этому же разряду, как низшая ступень, прибавляются еще и божьи блудницы, а также и отдельно живущие блудницы. Очевидно, что эта профессия тоже считалась благочестивой, чем-то вроде подражания богоматери, родившей ребенка без мужа, ведь о христианской троице упоминается в предисловии к этому «кодексу».
Если отнести появление Законов Хаммурапи к XI веку, то вполне понятно, что за несколько столетий, прошедших от него до XV века, вполне мог этот «институт» блудниц переродиться в прослойку богатых, культурных гетер, о которых мы и читаем как в греческих текстах, так и в «возрожденческой» литературе.
