Алексей Маслов - Мистерия Дао. Мир «Дао дэ цзина»
Трактат «Дао дэ цзин» отразил те мысли, те импульсы, которые лежали в самом начале этого незавершённого пути к Единому.
Это произведение также иногда называют «Лаоцзы» по имени его легендарного создателя. Трактат удивительно краток даже по лапидарным китайским понятиям — в нём около пяти тысяч иероглифов. Как таковой, «Дао дэ цзин» оформился предположительно в V’lII вв. до н. э., причём на основе более ранних сентенций ряда просветлённых мудрецов, среди которых возможно был тот, кого называли Лао-цзы. Через несколько столетий после его создания трактат был достаточно условно разделён на 81 параграф и две большие части: «Канон Пути» («Дао цзин») и «Канон Благости» («Дэ цзин»).
Каноном (цзин) это произведение стало называться лишь с 11—I вв. до н. э. Правда, долгое время его называли по-разному, и зачастую нелегко установить, о каком тексте идёт речь. Например, в трактате «Сюнь-цзы» его называют по имени одной из частей — «Дао цзин» («Канон Пути»). В «Хрониках династии Хань» («Хань чжи»), составленных приблизительно в конце I в. до н. э., он уже именуется «Лао-цзы», а впервые название «Дао дэ цзин» можно встретить лишь в I I I вв. в списке известного комментатора этого текста Хэ Шаньгу на «Главы и строфы Лао-цзы» («Лао цзы чжан цзюй») [7]. Существует у «Дао дэ цзина» ещё несколько названий. Например, в кругах самих последователей даосизма он уважительно именуется «Истинный канон Пути и Благости» («Дао дэ чжэнь цзин») [11].
Примечательно, что два рукописных варианта «Дао дэ цзина», обнаруженных в пещерах Маваньдуя недалеко от древней столицы Китая города Чанша, о которых мы ещё будем неоднократно упоминать, относящиеся ко II в. до н. э., называются просто «Лао-цзы» и также подразделяются на две части. Правда, в этом случае первой считается та часть, которая именуется «Главы о Благости» («Дэ пянь»), а второй — «Главы о Пути» («Дао пянь»).
Само произведение таит в себе много загадок. Например, когда был создан трактат? Что послужило его основой? Какое отношение имел к нему Лаоцзы, да и был ли он вообще? Компилировал ли части трактата один человек или это плод работы представителей нескольких поколений? Читатель без труда замечает, что многие пассажи повторяются дважды, а то и трижды, встречаются и смысловые неувязки. Что это — неумелое составление, перепутанность таблиц, на которых в древности писались тексты, или, наоборот, блестящий литературный приём, подчёркивающий наиболее важные места и передающий характерные черты сознания настоящего мудреца? В любом случае перед нами не единый трактат (что не исключает его внутреннего единства), а антология ранней даосской мысли.
Нередко даосизм с полным на то основанием называют «самой китайской» религией, которая превратилась в своего рода «квазинациональное учение». Правда, при ближайшем рассмотрении оказывается, что под названием «даосизм» уживались во многом несхожие учения: и об управлении государством, и о достижении бессмертия, и о «свершении дел недеянием», и даже поклонение духам, предсказание судьбы, врачевание и сексуальная практика. Как сравнительно целостная, но отнюдь не стройная система даосизм оформляется лишь к I–II вв., чуть позже даже возникают мощные религиозные движения, одним из которых становится восстание даосской секты Тайпиндао (Пути Великого равенства) в 184 г. под руководством Чжан Цзюэ. В середине II в. возникает даосская секта Тяньшидао (небесных учителей), в которой «Дао дэ цзин» считался священной книгой, а руководитель секты был объявлен наместником Лао-цзы на земле. Интересно, что секта Небесных учителей путём сложных соглашений с государством существовала на правах полуавтономного государства вплоть до начала XX в.
Кто же такие ранние даосы? Прежде всего заметим, что данная категория людей долгое время себя «даосами» не считала и вообще никак не именовала себя. В момент создания «Дао дэ цзина» по дорогам Китая бродила масса людей, занимавшихся гаданием, врачеванием, геомантикой. Многие из них говорили о мистическом слиянии с природой в момент медитативного транса, а если быть точнее, о самоидентификации с высшим началом мира Путём-Дао, который порождает все вещи. Дао понималось как всёпорождающее, абсолютно мистически-иррациональное (то есть не познаваемое путём логического анализа), высшее начало. Дао — абсолютно запредельно для человеческих чувств, хотя предопределяет развитие каждой вещи и каждого явления. В более поздних текстах это начало ассоциировалось с «сокровенным механизмом» или «пружиной», которая, «раскручиваясь», дает проявление феноменам видимого мира. Само же Дао бессущностно и пустотно, оно «никаково» и не может быть определено словами.
Более конкретно о Дао ничего нельзя сказать, так как, по выражению «Дао дэ цзина», оно «расплывчато-туманно» и в то же время «неисчерпаемо». Поэтому, вероятно, многие даосы имели своё мнение по поводу более конкретных путей достижения единения с Дао. Далеко не все они были просветлёнными людьми, и многие руководствовались лишь неясными догадками. Параллельно с ними существовали и мудрецы — «истинные люди» (чжэньжэнь) или «люди, обладающие высшим умением» (нэнжэнь), получившие духовный импульс к внесловесному пониманию этого начала, ряд из которых даже сумел в сравнительно доступной, хотя по-прежнему метафизически-глубинной форме, поведать о Дао. Одним из таких людей, вероятно, и был Лао-цзы.
Дао абсолютно отстранено от человека, оно лишь предполагается через наличие вещей, которые являются как бы слепком с Дао. Его обыденность настолько велика, что и рассуждать о нём не имеет смысла. Сталкиваясь с ним каждый день, живя внутри него, мы не способны заметить это начало, ибо в мире нет ничего, что бы не являлось Дао. В противоположность этому Благость (Дэ) приобретает намного большее значение в мистической практике — её можно воочию пережить, ощутить. Правитель или отец семейства способен напитать своей Благостью тех, кто общается с ним. Мудрец, хотя и не способен сам породить Благость, действует в этом мире как её передатчик. Парадокс заключается в том, что можно обладать полнотой Благости, при этом ничего не зная, что стоит за ней: как сказал самый известный комментатор трактата, один из основателей мистической школы «Сюаньсюэ» («Учение о сокровенном») Ван Би, можно «обладать Благостью, ничего не зная о её господине», то есть о Дао. Весь § 51 полон намёков на вскармливающий и сокрытый характер Благости, — сокрытый отнюдь не потому, что сама Благость нам не известна, но из-за того, что нам никогда не постичь её исток.
Благость может быть непостоянна, её можно и утратить, с ней можно, равно как и с истиной, соприкоснуться лишь на миг, на исчезающе малую долю секунды. Благость не может быть дана раз и навсегда, лишь мудрец может обладать ею постоянно. Именно у него Благость может быть в избытке, в достатке, истинной и повсеместной (§ 54). Тот смысл, который вкладывают в термин «Дэ» лаоисты, а позже и Ван Би, во многом близок, если не тождественен христианскому понятию Благодати.
В связи с абсолютной размытостью понятия Дао, его неуловимостью даосы предложили сотни методов приобщения к этому началу. Здесь была и медитативная практика, и поклонение духам, и сложнейшая эротологическая наука, хотя «Дао дэ цзин» не предлагает ни одного конкретного рецепта по той простой причине, что он сам и есть путь к Дао. Некоторые даосы стремились к единению с Дао посредством занятия специальными психомедитативными упражнениями, связанными с дыхательными и гимнастическими методиками, которые получили обобщённое название гимнастики «даоинь». Посредством управления энергетической субстанцией «ци» они пробуждали внутри себя высшее духовное начало — дух «шэнь» и могли зачать в себе «бессмертный зародыш». Вскармливали зародыш пилюлей бессмертия, которая либо выплавлялась в тигле из свинца, ртути, серебра, мышьяка и других составляющих, либо формировалась прямо внутри организма в области «киноварного поля» в животе из человеческого ингредиента семени-цзин и ци. Даос таким образом порождал сам себя, но уже в «истинном» виде. Под воздействием ряда гормонов, выделяющихся во время дыхательных упражнений в кровь, наступало состояние, подобное наркотическому с появлением галлюцинаций, что лишь подтверждало теорию о возможности такого рода слияния с высшим началом.
Прием «пилюль бессмертия», которые, по сути дела, представляли либо мощнейшие психотропные средства, либо просто яды, приводил к стойким психическим изменениям или к смерти, что считалось освобождением от рамок тела, сковывающего душу, и обретением бессмертия. Практически повсеместно ранний даосизм был завязан на идее продления своих дней и бессмертии через приобщение к Дао. Не случайно все легендарные даосские патриархи жили едва ли не до двухсот-трехсот, а иногда и до семисот лет. Правда, характерно и другое: реальные факты показывают, что даосы умирали сравнительно рано. Да и имеет ли смысл жить такому человеку, когда чисто психологически ценность жизни преодолена и начинаются, говоря словами самих даосов, «странствия между жизнью и смертью»?
