Петр Сорокин - Окрестности Петербурга. Из истории ижорской земли
Шведская Ингерманландия
С момента присоединения Ингерманландии к Швеции здесь стала проводиться политика распространения лютеранства. Еще в 1618 г. территория была причислена к Выборгской евангелической епархии, в Нетеборгском лене (бывшем Ореховецком уезде) были организованы два лютеранских прихода – в деревнях Славянке и Лисино. В 1625 г. в Стокгольме даже устроили славянскую типографию, где дважды издавался Лютеров катехизис на русском языке и русским же шрифтом на финском [Журнал МВД 1863, с. 408].
Политика насаждения лютеранства особенно усилилась после войны 1656–1661 гг. Одна из причин – поддержка православными священниками русских войск. Так, городу Ниену был передан двор русского священника в Спасском селе, опустошенный за его поведение во время войны [Гиппинг 2003, с. 245]. Несмотря на значительный отток русского населения во второй половине XVII в. в ряде мест Ореховецкого и Копорского уездов сохранились русские приходы. Пик религиозных преследований в Ингерманландии приходится на 1680-е гг., при суперинтенданте епископе Гезелиусе, стремившемся создать условия для перехода православных финнов в протестантство. Он писал, что ижора, говорившая на лучшем финском языке и причислявшая себя к исконным обитателям страны, также как и водь признавали себя последователями греческого вероисповедания и носили русскую одежду. Он считал, что, поскольку эти финские народы не являлись русским населением, на них не распространялось положение договоров о свободе вероисповедания. Исходя из этого, Гезелиус начал активную деятельность по обращению их в лютеранство. Однако после жалоб местного населения в Стокгольм король Карл XI сделал распоряжение о недопустимости насильственного обращения православных в лютеранскую веру [Гиппинг 2003, с. 195, 327–328].
Жалобы направлялись и в Россию, где следили за соблюдением условий договоров. В грамоте русских царей Иоанна и Петра Алексеевичей, направленной в 1685 г. шведскому королю Карлу XI, излагались факты преследования православных подданных шведской короны, согласно которым «нарочные посыльщики… всем греческого закона жителям заказ учинили крепкой под смертною казнию, чтоб они в церкви божии, так же и в часовни на службу божию не приходили и святых икон в домах и церквах не имели и не почитали, и священников греческого закона не держали, и младенцев не крестили…». Обнаруженные в церквах и жилищах иконы кололи и жгли, а священников держали в тюрьме, запретив им исполнять свои обязанности. Русские цари потребовали соблюдения свободы вероисповедания русско-финского населения Ингерманландии, зафиксированного в договорах [Гиппинг, Куник 1916, с. 309–314].
Россия по-прежнему оставалась отрезанной от Балтики, а, следовательно, и от прямых торговых и культурных связей с Западной Европой.
От провинции Ингерманландии к Сант-Петербургской
губернии
Начало Северной войны. Наступление в Ингерманландии
Попытки сделать Россию морской державой, способной вести прямую торговлю с европейскими государствами, предпринимались неоднократно. Это было одной из главных внешнеполитических задач начиная со времени княжения Ивана III. Русские цари Иван Грозный, Борис Годунов и Алексей Михайлович также обращали свои взоры к Балтике. Однако для достижения столь важной цели недостаточно иметь лишь выход к морю, требовалось из сухопутной страны, не имеющей морских портов и современного флота, создать морскую державу.
В 1700 г. началась Северная война[55]. Со вступлением союзных саксонских войск в Лифляндию русские войска направились к Нарве, чтобы кратчайшим путем выйти к морю и разделить шведские владения в Восточной Прибалтике и Финляндии. Сражение под Нарвой 19 (30) ноября, в котором русские потерпели сокрушительное поражение, показало их слабость и неготовность к ведению войны с сильными европейскими армиями. В начале декабря 1700 г. командующим на Северо-Западе (в Новгороде и Пскове), где было сосредоточено около 50 тысяч войска, был назначен Б.П. Шереметев.
Одним из главных направлений ведения боевых действий стала Ингерманландия, занимавшая ключевое положение в восточной части Финского залива, между шведскими провинциями Кирьяланд и Эстланд. Ладожскому воеводе П.М. Апраксину[56], под началом которого было около 10 тысяч человек, поручалось наблюдение за корпусом шведского генерала Крониорта, находившимся в районе Ниеншанца. В январе 1701 г. Петром I было отдано распоряжение построить на Волхове 600 стругов для перевозки грузов и войск, а на Ладожском и Онежском озерах переписать все имеющиеся частные суда (рис. 84). Русское командование собирало разведывательную информацию о шведских крепостях и коммуникациях в устье Невы [Тимченко-Рубан 1901, с. 39]. Наконец 18 июля 1701 г. состоялся разведывательный рейд в Приневье: «…Бахметьев[57]… посылал в партию к свейскому рубежу и за рубеж к неприятельским городам к Канцам и к Орешку… для промыслу и поиску над неприятели». В описании состава его отряда предстает все этническое многообразие тогдашней России: «…а под командою его низовых городов астраханских мурз и табунных голов и сотников и татар да яицких казаков, саратовских да саратовских стрельцов и уфимцов, всего 1973 человек». Они напали на шведский разведывательный отряд, приходивший к Ильинскому погосту на Новгородской дороге, и нанесли ему поражение. Пленные рейтары сообщили о шведских войсках (пехоте, коннице, артиллерии), размещенных у границы. Основные силы противника находились: «в мызе Левколы и в мызе Печинской, да на Лопи…, в Порецкой мызе, в которых местах были учинены у них крепости и караулы крепкие». 28 июля, подойдя «к тем неприятельским крепостям и мызам, неприятельских людей разбили и крепости и мызы сожгли и разорили, а оставшиеся неприятельские люди разбежались по лесам. На том бою было взято: 12 карабинов, 29 фузей, 16 пар пистолетов, 35 шпаг, 4 винтовки, 20 копий» [МВУА ГШ 1871, т. 1, с. 66]. Таким образом, пограничные посты на этом направлении были уничтожены, а шведы отступили перед превосходящими силами наступавших.
Рис. 84. Я. Венике. Портрет Петра I. Около 1697 г.
Расположение пунктов, упоминаемых в реляции Апраксина, не всегда просто локализовать на местности из-за изменений, происходивших на территории в течение трех последних столетий. Источником для определения маршрутов передвижения войск могут служить шведские карты XVII – начала XVIII столетий, содержащие информацию о первоначальных коммуникациях и поселениях региона. Русско-шведская граница в южном Приладожье проходила по реке Лаве. В документах XVII в. на этой пограничной реке упоминаются укрепления русского Лавуйского острожка по дороге от Ладоги в Приневье [Селин 2002, с. 199–206]. От шведской границы дорога проходила через Лопский погост (район современного пос. Путилово), далее она разделялась на два пути: северный, пересекавший реку Назия в одноименном селении, и южный, проходивший через среднее течение Назии. Северный путь следовал далее через Синявинские высоты и в двух местах выходил к Неве – у самого Орешка и юго-западнее, в районе поселений Стрелка и Дубровка, где существовала переправа на правый берег реки. Вероятно, именно этот последний вариант пути и являлся участком старого новгородского тракта, проходившего через Ильинский погост, Щапецкий ям и Назию к Орешку и через Неву далее к Кореле. На карте Бергенгейма именно на нем обозначены два топонима, подтверждающие такое предположение – Jamo hof на нижней Назии и Dobrova Jamskowitsby на берегу Невы напротив Дубровки [Карта 1676].
Кратчайшая дорога, проходившая от Ладоги к Ниену в XVII в., зафиксирована в росписи XVII в.: «Дорога из Ладоги в Орешек 63 версты От Ладоги ехать на погост Песок, 5 верст. Оттуда на д. Кипую 7 верст, далее: чрез Шлосарскую дворцовую волость на Теребужский погост, 6 верст; на село Сарю Мышецких, 8 верст; до села Василькова Мышецких же на реке на Лавуе на рубеже, 8 верст. Через Лавую реку перетти на немецкую сторону, на урочище Лопский погост, на речке Шелдихе, 4 версты, на реку Назью, 6 верст; до кабачка Липки, 7 верст, до города Орешка 12 верст. Не доходя Орешка за 2 версты поворотить налево к деревне Стрелке прямо на перевоз чрез Неву, против устья Черной реки. Переправясь Неву, вверх Черною рекою до мызы, оттуда большой Ореховскою дорогою до переходу Черной реки 3 версты; оттуда на кабачок Дегодицу 8 верст, до погосту Келтуш 7 верст, на мелницу хлебную на р. Лубне от Канец за 7 верст; к реке Охте на мост 4 версты, от мосту до Канец версты с 3». [Петренко 1982, с. 71–75].
Южная дорога, проходившая через среднее течение Назии, продолжалась по краю Балтийско-Ладожского уступа вдоль южного берега Невы через Ижорский и Дудоровский погосты к ее устью и через Кипенский погост на запад к Копорью. В начале этого пути, на Назии, впоследствии был сооружен укрепленный лагерь русских войск – «Апраксин городок». На левом же берегу Назии, несколько выше по течению, находилась мыза Порецкая[58]. Близкие к названным в письме топонимы локализуются в среднем течении реки Мги (район Лезье). Печинская – это, возможно, Petssofva, Левкола – Lui-kala. Именно в этом месте располагался тогдашний центр приграничного Ярвосольского погоста – Ярвисари (jarwisaari), связанный дорогами с Лопским и Ижорским погостами. Этот густонаселенный район находился несколько в стороне к югу от основного театра боевых действий. Вероятно, сюда был послан какой-то отряд, основные же силы продвигались по прямой дороге от среднего течения Назии, через селение Kellkula на Нижней Мге при впадении в нее Войтоловки (современный пос. Горы) к рекам Тосне и Ижоре.
