Станислав Говорухин - Чёрная кошка
Надо полагать, лицо у меня вытянулось в дурацкую ухмылку, потому что я спросил:
— А разве он еще жив?
Дело в том, что Марк Тайманов вошел в мою жизнь очень рано. Был такой (еще довоенный) фильм «Бетховен», где Марк Тайманов играл главную роль — вундеркинда-музыканта. В детстве у меня была любимая пластинка — «Карнавал животных» Сен-Санса. Исполняют Марк Тайманов с женой. С тех пор как я стал интересоваться шахматами, имя Тайманова всегда было на слуху — то он чемпион СССР, то претендент на звание чемпиона мира…
И вдруг меня знакомят с молодым, энергичным, остроумным человеком! Еще раз повторю: память! Память — вот секрет молодости. Человек стареет только тогда, когда ослабевает память.
Потом мы нередко встречались с Таймановым — каждый раз он меня поражал врожденной интеллигентностью и широчайшей эрудицией.
Однажды в жизни Тайманова случился большой конфуз. В конце 60-х всходила звезда юного Роберта Фишера. Игра его поражала блеском и безошибочностью. Все шло к тому, что Фишер может стать чемпионом мира. Советские власти всполошились: неужто мы отдадим пальму первенства в шахматах американцу?
Первым из претендентских матчей у Фишера был матч с Таймановым. Фишер выиграл со счетом 6:0.
О, это было событие! Его обсуждала вся страна. Ходила шутка: «с таким счетом и я мог бы с Фишером сыграть».
На Тайманова обиделась вся страна. Когда он возвратился с матча, на границе ему устроили строжайший досмотр. И обнаружили роман Солженицына «В круге первом»!
На Тайманова обрушились жестокие репрессии. У него отняли звания «заслуженный мастер спорта», «заслуженный тренер СССР», его фамилию убрали из новой энциклопедии, перестали выпускать за границу — даже на гастроли (он был и сейчас остается великолепным пианистом). Многие годы он бедствовал.
Постепенно шок от позорного поражения советского гроссмейстера стал проходить. Следующий претендентский матч у Фишера был с более сильным (на тот момент) противником — Бентом Ларсеном, датским гроссмейстером. И снова — 6:0. А потом жертвой Фишера стал «непробиваемый» Тагран Петросян, предыдущий (до Спасского) чемпион мира…
Мало-помалу Тайманова стали прощать — опять разрешили ездить на соревнования за рубеж…
Лет десять назад он написал книгу. Звонит мне:
— Как мне назвать книгу о моих встречах с Фишером?
— Так и назовите — «Я был жертвой Фишера».
Книга вышла под таким названием. Однажды я сыграл с Таймановым партию в шахматы. Дело происходило за праздничным столом. Марк играл со мной «вслепую», отвернувшись от доски. Передо мной, разумеется, стояла доска с фигурами. Впрочем, гроссмейстеру безразлично — видит он доску или нет. И вот совершенно невероятный исход. Я выиграл. Когда партия закончилась, Марк сказал: «Поздравляю с блестящим рейдом короля». Это был действительно сумасшедший рейд. В закрытой позиции, при всех фигурах на доске белый король совершил смелый проход с одного конца доски на другой и решил исход борьбы.
В 92 году в Югославии состоялся рекламный матч Фишер — Спасский. После 20-летнего перерыва. Напомню: в 72 году Фишер отнял у Спасского звание чемпиона мира.
После второй партии я позвонил Тайманову — узнать результат. Трубку взяла жена, Женя Авербах.
— Марк в Ленинграде. А что нужно, Слава?
Да хотел поинтересоваться, чем закончилась вторая партия…
Кладу трубку. Через пять минут звонок из Ленинграда. Слышу голос Тайманова:
— Слава, Вы интересовались партией?
— Да.
Моему удивлению не было предела — звонить из Ленинграда только для того, чтобы сообщить результат партии?!
— Слава, Вы знаете, это совершенно не тот Фишер, который со мной играл, чьей жертвой я был. Этого Фишера просто не узнать. Куда все делось? Ну, короче, Ваша партия со мной по сравнению с последней игрой Фишера — это шедевр! Кстати, Вы помните свою партию?
Партии, конечно, я не помнил.
— Ну так, в общих чертах.
— А я могу показать ее от первого до последнего хода.
Спустя некоторое время мы встретились, и он действительно показал мне всю нашу партию. Такая у шахматиста-гроссмейстера память: партию с ничего не значащим для него любителем, да еще сыгранную вслепую, да еще после пары бокалов вина, он помнит от первого до последнего хода. А значит, он помнит и все другие свои партии. А сколько их? Сотни, тысячи…
Вот что такое шахматы. Тайманов по-прежнему молод. Живет в Ленинграде, в родном городе. Снова женился — в который уж раз! И родил двух замечательных близнецов! Шахматы и фортепьяно ушли на второй план…
Вадим Туманов
Мой друг Вадим Туманов, доставшийся мне в наследство от Высоцкого (в последние пять Володиных лет они были с ним неразлучны), написал книгу. Эта книга — возможно, лучшее из того, что появилось в мемуарной литературе за последние годы.
Туманов — человек удивительной биографии. В двадцать с малым лет, его, морского штурмана, арестовали. Пресловутая 58-я статья, антисоветская агитация. Основания — длинный язык, ругал Маяковского, любил Есенина; при обыске нашли сорок пластинок А. Вертинского — это легло дополнительным грузом на весы правосудия. Короче, основания были.
Дали ему мало — восемь лет. Через год он бежал — добавили двадцать пять. Потом снова побег — еще четвертак. Опять побег, потом другой…
Рассказывает:
— Судят меня однажды… После очередного побега… А за окном весна, птички поют… Я заслушался, засмотрелся… И представляешь, прослушал приговор… Хоть конвоиров, что ведут меня к «воронку», спрашивай: сколько дали?
Хотя чего спрашивать — двадцать пять. Тогда меньше не давали…
Он выжил в страшных уголовных лагерях потому, что был железного здоровья. До сих пор — уж восемьдесят ему! — все зубы свои, все целы… К тому же, был чемпионом Тихоокеанского флота по боксу.
Порадовался бы Высоцкий, увидев его книгу. Впрочем, он ее знал. Мы слушали Туманова несколько ночей подряд. Володя иногда брал в руки гитару, начинал перебирать струны… Но откладывал гитару в сторону и просил Туманова:
— Давай, Вадим, рассказывай дальше…
Туманова расконвоировали после смерти Сталина. Спустя несколько лет реабилитировали. Он создал первую в стране старательскую артель. Мыли золото — в Сибири, на Северах, в Магадане…
Не все рассказы Туманова вошли в книжку. Смешные он счел несерьезным вставлять в серьезную книжку. Я тоже плохо уж помню, но кое-что все-таки застряло в памяти.
Кешка, якут-охотник, поймал в тайге беглого заключенного.
— Бросай оружия! Я метко стреляй! Белка в глаз стреляй. Тебя прямо сердце буду стреляй!
Привел в райцентр, в отделение НКВД.
— Эспиена поймал!
Дал ему начальник спирту. Кешка вечером, пьяный, хвастается:
— Эспиена поймал!
— Врешь, Кешка. Беглый это…
— Правильно, беглый эспиена. Начальник бутылка спирта Кешке дал. Сказал: молодец, Кешка! Как-то летим в Бодайбо. Подходим к самолету, а там, на груде мороженой рыбы спит пьяный якут. Растолкали его:
— Ты кто такой?
— Кешка, — бормочет он (они, якуты, почти все Кешки, Иннокентии то есть). — Депутата… Конперенция…
Дал ему пилот ногой под зад, он съехал с рыбной кучи… Захлопнули дверцу и полетели. Прилетаем в Бодайбо, а там нас целая делегация встречает. С цветами…
— А где депутат? — спрашивают. — С вами должен был лететь депутат на конференцию…
Был у нас работяга, рассказывает: — Сразу, как освободился, завербовался в геодезическую партию. Работы навалом, а отдых… Какой там отдых? Стакан спирта — и в спальный мешок. Бабы восемь лет не видел! Мне говорят: тут, в поселке, одна якутка принимает… Пошел. Вхожу в дом — сидит старая карга, лет сто, наверное…
— Сколько тебе лет? — спрашиваю.
— Три-и-са… (тридцать).
— Ты что, старше вороны, что ли?
— И-и…
— Любишь меня?
— И-и…
— Да у тебя сифилис, наверное…
— Ой ты! Со мной сам Кондратьев спал…
А Кондратьев — замначальника по снабжению, большой начальник. Возвращаюсь в отряд, иду к Кондратьеву…
— Ставь, гад, бутылку, — говорю, — а то всем расскажу…
Мне надо было куда-то лететь на вертолете. Приходит начальник милиции…
— Вадим, подкинь в тайгу, тут недалеко…
— А что случилось?
— Два охотника ушли в тайгу — на зверя. Взяли с собой три бутылки спирта. Представляешь, какая охота у них получилась… Поссорились, один убил другого…
Полетели. Пилоты, я, начальник милиции, следователь и охотник-убийца. Сели на поляне в тайге. Лежит труп, рядом его сторожит лайка, вся окровавленная — не подпускала зверье к мертвому хозяину. Начальник спрашивает арестованного:
— Ты стрелял?
— Я стреляй. Прямо серце стреляй.
