Эдуард Берзин - Юго-Восточная Азия и экспансия Запада в XVII – начале XVIII века
В том же году бантамский султан, возмущенный преследованиями, которым бантамские купцы подвергались на Молукках, возобновил войну с голландцами. В окрестностях Батавии опять появились бантамские партизаны. Голландцы тщетно обещали награду за голову каждого из них: местное население поддерживало партизан. Положение в Батавии становилось крайне напряженным [263, с. 148].
В 1634 г. голландское руководство во главе с генерал-губернатором Хендриком Броуером вынуждено было пойти на крайнюю меру — признать сюзеренитет Матарама над Батавией. Только после этого, добившись полного унижения голландцев, Агунг прекратил свою корсарскую войну против Батавии. Голландские посольства стали регулярно посещать столицу Агунга Карту, привозя подарки — дань [132, с. 158; 263, с. 153].
В 1635 г. Агунг возобновил свои завоевания на востоке Явы. Его войска атаковали княжество Баламбанган. Но это вторжение было отбито вовремя подоспевшими балийскими войсками [106, с. 48; 120, с. 213]. Неудаче Агунга способствовало также восстание у него в тылу. Правитель духовного княжества Гири, Кавис Гува, в 1625 г. вынужденный признать сюзеренитет Матарама, теперь, в 1635 г., попытался восстановить свою независимость. Война с Кавис Гувой, которого поддерживали китайские мусульмане, продолжалась около года. В конце концов зять Агунга, бывший наследник сурабайского престола, перешедший на матарамскую службу, нанес ему решительное поражение. Кавис Гува был взят в плен и увезен в Матарам, где вскоре умер. Его сыну был оставлен номинальный титул вассального князя Гири, но вся реальная власть здесь, как в других «внешних владениях», был сосредоточена в руках присланного из Матарама губернатора [134, с. 213, 256; 209, с. 46, 48]. В 1637 г. Агунг занялся делами Калимантана и закрепил здесь свою власть над Банджармасином. Правитель Банджармасина стал регулярно посылать в Матарам послов с данью. В 1639 г. Агунг снова начал военные действия на востоке. В короткий срок Баламбанган, последнее индуистское государство на Яве, было полностью завоевано. В течение следующих десятилетий индуизм здесь был вытеснен мусульманством.
Затем Агунг перенес военные действия на территорию сюзерена Баламбангана, Бали, где индуизм сохранил свои позиции до наших дней. Правитель Бали Дева Агунг, ранее избегавший гоюза с голландцами, теперь обратился к ним за помощью. Но руководство Компании не рискнуло нарушить с таким трудом достигнутый мир с Агунгом. Однако и без внешней помощи балийцы оказали Агунгу упорное сопротивление. Войска Агунга разорили большую часть острова и угнали значительную часть населения в Матарам. Но как только армия сусухунана покинула остров, балийцы снова восстали и изгнали оставленные Агунгом гарнизоны. Бали отстояло свою независимость и религию [263, с. 149].
В январе 1641 г. пала твердыня португальцев в Юго-Восточной Азии — Малакка. Очередное посольство Агунга в Малакку, видимо, едва успело покинуть город перед его взятием голландцами. Агунг понял, что навсегда лишился сильного потенциального союзника в борьбе с Голландией, и стал искать другую внешнюю силу, которая могла бы восполнить эту потерю. Единоверная Турция была в этот момент еще в расцвете своего могущества. В 1641 г. Агунг направил посольство в Мекку, находившуюся под властью Турции, под тем предлогом, что он заинтересован в получении титула султана. Реальной же целью посольства было зондирование возможности получить военную помощь от Турции. Но у Турции были традиционно хорошие отношения с Голландией, так как они имели общего врага — Испанию. Поэтому турецкое правительство не оказало Агунгу никакой реальной помощи, хотя и санкционировало присвоение ему звания султана. Тогда Агунг, не оставляя попыток склонить Турцию на свою сторону, завязал отношения с английской Ост-Индской компанией. Голландской разведке, видимо, стало известно о дипломатических демаршах матарамского правителя. Ослабленный неудачной войной на Бали и лишившийся португальского союзника, Агунг теперь перестал их страшить. Англичане же, как правильно рассчитало голландское руководство, не собирались втягиваться в серьезную войну из-за Матарама. Когда в 1642 г. Агунг направил в Мекку новое посольство с дарами для подкупа турецких вельмож на английском корабле «Реформация», голландцы перехватили «Реформацию» возле Батавии. Они потребовали от англичан выдачи посольства Агунга, и английский капитан согласился выполнить их требование. Матарамцы, видя, что их предали, взялись за оружие. После отчаянного сопротивления большая часть посольства-Агунга была перебита объединившимися против него голландскими и английскими моряками. Сокровища Агунга достались голландской Компании. Поделилась ли она ими с англичанами — неизвестно, но самый факт английского предательства оказался достаточным поводом для полного разрыва Матарама с английской Ост-Индской компанией [132, с. 157; 134, с. 268].. В результате всех этих событий Агунг оказался в полной изоляции.
Антонио Пауло, старейшину голландских пленных, находившихся в Матараме, заподозрили в передаче в Батавию сведений об отплытии английского судна с посольством в Мекку. Его судили, признали виновным и бросили в пруд с крокодилами[18]. Остальных голландских пленных, их было более пятидесяти, санкции не коснулись. Генерал-губернатор ван Димен предложил Агунгу вернуть его сокровища в обмен на освобождение всех голландских пленных, но ответа не получил [132, с. 111; 209, с. 49; 242, с. 262].
В 1642 г. Агунг предпринял еще одну попытку создать антиголландскую коалицию. Он пошел на союз со своим заклятым врагом — султаном Бантама Абул Мофагиром. В коалицию вошли также номинальные вассалы Агунга — султаны Палем-банга и Джамби. Для этого ему пришлось признать де-юре независимость Бантама и отказаться от планов объединения под своей властью всей Явы. Новые союзники решили взорвать голландскую власть в Батавии изнутри. Для этого они вступили в переговоры с наиболее видными представителями индонезийской общины в Батавии. Им удалось привлечь к антиголландскому заговору несколько яванских вельмож, живших в Батавии, в том числе потомка последнего князя Джакарты. Во главе заговора в 1644 г. стал энергичный тернатец Кетиль (в крещении Ян Пекель). Заговорщики планировали поджечь город, в суматохе внезапно напасть на цитадель и расправиться с генерал-губернатором и Советом Индии. Голландской тайной полиции, однако, удалось выследить заговорщиков. Они были схвачены и казнены [242, с. 262].
После провала Батавского заговора хрупкий союз между Бантамом и Матарамом распался. 13 сентября 1645 г. султан Бантама подписал с голландской Компанией мирный договор сроком на 10 лет. По этому договору Бантам признавал де-факто власть голландцев на захваченной Компанией территории княжества Джакарты и отказывался от прежнего требования свободной торговли на Молукках [96, т. 1, с. 457–458]. Еще раньше голландцы подавили сопротивление султанатов Палембанга и Джамби и также принудили их подписать договоры [96, т. I, с. 380–386, 407–412].
Острова Пряностей и голландская Компания во второй четверти XVII в
К середине 20-х годов XVII в. голландской Ост-Индской компании удалось фактически монополизировать торговлю с островами Пряностей. Англичанам пришлось покинуть эту область. Испанцы были блокированы в своем форте на острове Тидоре. Голландский флот при встрече беспощадно топил суда азиатских купцов, пытавшихся проникнуть на Молукки, Амбон или Банда. Пользуясь своей монополией, голландцы настолько сбили цены на тонкие пряности и в то же время настолько взвинтили цены на ввозимые товары, что к 1628 г. население островов Пряностей задолжало Компании 477 390 гульденов. У жителей островов практически не было никаких шансов расплатиться с таким огромным долгом. Компания стала отбирать в уплату долга землю и другое имущество неисправных должников, превращая их, таким образом, в своих крепостных [263, с. 158–159].
Из-за недостаточного подвоза продовольствия население островов Пряностей постоянно находилось на грани голода или просто голодало. Необходимый островитянам рис по объему во много раз превосходил вывозимые пряности, а руководство Компании считало нецелесообразным отправлять свои суда с островов Пряностей почти порожняком. Ведь голландская Компания для поддержания высоких цен на европейских и азиатских рынках покупала у островитян меньше половины урожая. Чтобы другая часть не попадала в руки «контрабандистов» (так голландцы называли купцов всех других стран) и с тем чтобы решить продовольственную проблему, руководство Компании пыталось заставить островитян заменить большую часть гвоздичных насаждений рисовыми полями и саговыми плантациями. Но мелкие гористые острова были плохо приспособлены для развития этих культур [132, с. 187; 263, с. 159].
Островитяне решительно отказывались вырубать свои гвоздичные плантации и продолжали тайно продавать гвоздику индонезийским и малайским купцам, которым удавалось прорывать голландскую блокаду. Один голландский чиновник доносил в 1633 г. генерал-губернатору X. Броуеру: «Мы изумлены так же, как и ваше Превосходительство, что, несмотря на огромные потери, которые иностранцы (яванцы, малайцы, мака-сарцы и др.) терпят в судах и товарах, они все еще продолжают плавать сюда… Но это происходит потому, что, как справедливо указывал Его Превосходительство, алчные до гвоздики португальцы, англичане, датчане и другие подстрекают их к этому. И даже потерпев большие потери, они все же снова и снова отваживаются плавать (к островам Пряностей. — Э. Б.). Мы установили, что среди этих иностранцев преобладают ми-нангхабау, малайцы и в меньшей мере макасарцы» (цит. но [233. т. I, с. 71–72]).
