Андрей Максимов - Многослов-2, или Записки офигевшего человека
Мне кажется, что душа человека так создана, что она устает от дисгармонии окружающего мира, и поэтому искусство – лекарство. Искусствоведы обожают словосочетание «подлинное искусство», часто забывая об абсолютной субъективности этого понятия. Подлинным человек называет то искусство, которое влияет на его собственную душу. Вот и все.
Неслучайно деспоты всех времен и народов никогда не оставляли искусство в покое и настойчиво и страстно занимались им. Искусство всегда являлось для них не только, а может быть, даже и не столько элементом пропаганды. Властители всех веков и народов убеждены: искусство поможет создать ту гармонию, в которой, во-первых, отдохнет их собственная душа и которая, во-вторых, столь необходима народу.
Почему абстракционизм не мог прижиться в России ни при одном лидере КПСС от Ленина до Черненко? Только потому, что абстрактные картины мало прославляли деятельность КПСС? Но реалистические пейзажи тоже ничего и никого не прославляли, однако их разрешали с удовольствием. Мне кажется, это происходило потому, что любой тиран тянется к тому, что он лично считает гармонией. Гармонию разрывающегося мира, которая, без сомнения, существует в работах абстракционистов, эти деятели воспринять не могли, а потому запрещали.
И последнее. Помните, откуда в Древней Греции взялись девять муз, покровительниц искусства? Напомню: однажды Зевс провел девять ночей у дамы, после чего музы и родились. У греков как-то все споро делалось: каждую ночь строгали по музе. А кем же была дама? Мнемозина – богиня памяти.
Греки были настоящими мудрецами. Искусство и память всегда идут рядом. В самом широком смысле искусство – это эмоциональная память человечества. Оно беспристрастно свидетельствует о том, что в то или иное время, в той или иной стране считалось гармоничном. Эта гармония прошлого помогает нам понять наших предков куда лучше, нежели многие исторические трактаты.
Искусство – эмоциональная память человечества. Искусство – пример гармонии, который нам необходим, чтобы оставаться людьми. Искусство может отвечать на вопросы, если они есть в человеке, и даже порождать в зрителе катарсис. Наконец, искусство может развлекать…
Как все-таки хорошо, что древние люди начали рисовать на скалах! Они не знали, конечно, как далеко уйдет человечество от этих рисунков! Но они изобрели искусство, без которого – слава Богу! – человечество жить не может.
То, что древние люди рисовали на скалах, – это факт. А вот зачем они это делали, как я уже сказал, до конца не известно.
Вообще в мировой истории очень много всякого, что до конца не известно.
Короче говоря, пришла пора поговорить про историю.
История
История есть марш Бога через мир.
Георг Вильгельм Фридрих ГЕГЕЛЬ, немецкий философКак ни печально звучит, однако история – это то, чего нет.
Как так?! Что вы несете?! Какое право вы имеете ТАКОЕ говорить?! Вы – неуч! Есть великие историки, есть великие исторические исследования! А истории, получается, нет, что ли? Да кто вы такой, чтобы говорить так? Чтобы так говорить, кто такой вы? Кто вы такой вообще? И в частности – кто вы такой?
Спокойно. Давайте попробуем разобраться без придыхания.
Великие историки, конечно, были, есть и будут. Теперь только осталось выяснить, кто такие эти самые историки? Люди, которые знают абсолютную правду о прошлом? Нет конечно, ее никто не знает. Историки – это исследователи прошлого.
Ведь и само слово «история» заимствовано нами из греческого языка. По-гречески оно прямо так и звучало – «historia», и означало «исследование». Исследовать прошедшее время можно и нужно. И хотя Гегель утверждал, что история учит лишь тому, что она никогда ничему не научила ни один народ, все-таки при желании из истории можно извлекать уроки. К тому же, некоторые исторические исследования ужасно интересно читать.
Самое главное, читая исторические книги, не задаваться вопросом: «Как оно все было на самом деле?» Поскольку даже сами участники исторических событий на сей вопрос ответят по-разному, не говоря уж о последующих исследователях.
История – это исследование прошлого с субъективной точки зрения. В этом смысле она, безусловно, существует.
Кто был первым великим историком? Правильно: Геродот. Жил он в Греции и был не просто так себе Геродот, а – отец истории. И вот свою первую книгу этот отец начинает такими словами: «Геродот из Галикарнасса собрал и записал эти сведения, чтобы прошедшие события с течением времени не пришли в забвение и великие и удивления достойные деяния как эллинов, так и варваров, не остались в безвестности, в особенности же то, почему они вели войны друг с другом».
Варварам не повезло: у них своего Геродота не нашлось. А ведь очевидно: то, что греческому Геродоту представлялось деяниями «великими и удивления достойными», какому-нибудь варварскому Геродоту показалось бы чем-нибудь совершенно иным. И если греческий Геродот на вопрос: почему велись войны? – отвечает так-то и так-то, то варварский бы непременно отвечал – сяк-то и сяк-то. Ну и как выяснить, кто из них прав? Кому, блин, верить? И как отыскать историческую правду, если известен афоризм «История пишется победителями»? Ведь по-другому эти красивые слова можно и так интерпретировать: история – это всегда вранье.
Как вы можете?! Что такое?!
Хорошо. Скажем мягче: односторонняя правда.
Абсолютно точно сказал об этом английский кинорежиссер Кен Лох: «Важно, чтобы история писалась нами, потому что тот, кто пишет историю, контролирует настоящее». Может быть, этот эпиграф предпослать всем историческим исследованиям?
Мой старший сын обучался в Бельгии, в обычной такой школе города Брюсселя. Так вот его учили, что один из главных результатов Второй мировой войны состоит в том, что американцам и западноевропейцам удалось предотвратить повальное продвижение коммунизма в Европу. Для меня, сына партизана Великой Отечественной, эта сентенция (употреблю обидное слово) звучит по меньшей мере странно. Но если вдруг положить руку на сердце, не возьмусь утверждать, что бельгийские педагоги прямо-таки совсем не правы… Во всяком случае, в этом выводе, согласитесь, есть определенный резон.
Пусть ученые мучаются в поисках точного и научного определения слова «история». Мне метафоры как-то ближе. Метафору, позволяющую, как мне кажется, понять суть истории, можно отыскать, разумеется, в Древней Греции.
Как-то на досуге великий Платон написал два довольно скромных, однако научных труда – «Тимея» и «Крития», в которых поведал о невероятном континенте Атлантиде.
И – понеслась! С тех давних пор историки всего мира со страстью спорят: был такой континент на самом деле или же его не существовало вовсе? Выдвигаются гипотезы одна другой невероятней! Некоторые доказывают, что материк был да сплыл – в прямом смысле этого слова. С тех пор разные ученые начали предполагать про Атлантиду разное: кто-то считал, что Платон под Атлантидой имел в виду Америку, кто-то предлагал искать следы исчезнувшего континента в Южной Америке, кто-то – в Северной.
Для меня Атлантида – и есть метафора истории. Конечно, что-то такое было, происходило, случалось. Но как происходило? По каким причинам? К чему привело? Ответа на вопросы нет.
Про некоторые события хотя бы можно, без сомнения, сказать, что они происходили, а про иные, замечу – исторические, даже этого нельзя утверждать.
Все знают, кто такой Иван Сусанин и чего он сделал: поляков завел в болото. Когда подвиг случился? В марте 1613 года. Где? В костромских лесах. Так. Секунду. Откуда в это время в костромских лесах взялись поляки?
Оказывается, в этом самом году Земский собор избрал на царствие 16-летнего Михаила Романова, который жил себе тихонечко в Ипатьевском монастыре, именно в Костроме. И поляки – по сути, террористический отряд – примчались в Кострому, чтобы Романова убить.
Сомнительная какая-то история… В ней многие сомневались, и даже великий историк Николай Костомаров. Очень уж много неясностей. Как поляки столь быстро узнали о новом царе и успели прибыть в Кострому даже стремительней, чем делегация Земского собора? Зачем понадобилось им убивать Романова? Хотели поставить на царствие своего королевича Владислава? Вряд ли… Польского короля Владислава IV за три года до этого, в 1610 году, семибоярщина признала московским царем, но с одним условием: принять православие. За три года Владислав в Москву не приехал, православие не принял, на царство венчан не был… И, наконец: как Сусанин умудрился утопить поляков в болоте в начале марта? Найти в это время в лесах незамерзшие, непроходимые болота очень тяжело, даже Сусанину.
Однако все это не имеет ровно никакого значения. Иван Осипович Сусанин – нам пример патриотизма и героизма. Он – легенда. А легенды и есть правда истории.
