Дэвид Фридман - Пенис. История взлетов и падений
Другие сочинения аболицинистов нередко разделяли такое восхищение черным пенисом, правда уже в гетеросексуальном контексте. Красивый и мужественный Селико, герой романа «Селико, судьба африканца», который печатался в «Америкэн юниверсал мэгэзин», в какой-то момент «проникает» в гарем султана, где он незамедлительно становится тайным любимцем живущих там женщин, которым еще не доводилось иметь дело с таким одаренным мужской статью красавцем. Другой героически-гетеросексуальный африканец по имени Зами представал в опубликованном тем же журналом рассказе как черный двойник Аполлона Бельведерского. Сам факт того, что уважаемый американский журнал поставил черного раба с большим мужским достоинством на одну доску с великим богом Аполлоном — божественным и классическим эталоном мужской красоты, — явное свидетельство того, что еще один историк, Эрик Лотт, назвал «инвестицией белого человека в черный пенис».
* * *«Инвестиции» эти не всегда, однако, давали положительный результат. Как только юноши, которых благоговейно описывал лейтенант Фелтмэн, стали после окончания Гражданской войны свободными гражданами, черный пенис вдруг обернулся для многих белых американцев серьезной и страшной угрозой. Ведь равноправие белых и негров означало, что черные мужчины могли совокупляться с белыми женщинами и, хуже того, что белые женщины могли предпочесть такой вариант. В третьем томе «Анализа психологии секса», изданного в 1913 году, британский исследователь Хэвлок Эллис (1859–1839) писал: «Насколько мне известно, сексуальная мощь негров и то, что эякуляция у них наступает позже, и есть та причина, по которой некоторые белые американки со страстным темпераментом так к ним расположены. В Нью-Йорке даже существовал в свое время особый дом утех для женщин, которым нравились «любовники-жеребцы». Женщины наведывались туда, закрыв лицо густой вуалью, и, прежде чем кого-то выбрать, внимательно изучали пенисы имевшихся в наличии мужчин».
Тревога по поводу фаллической привлекательности таких «любовников-жеребцов» вызвала безобразный всплеск негодования среди белых американцев, прокатившийся по всей стране, когда в 1908 году чемпионом мира по боксу среди боксеров-тяжеловесов впервые стал негр Джек Джонсон (1878–1946) — знаменитый спортсмен, который не только появлялся повсюду с красивой белой подружкой (без вуали!)[116], но и носил брюки со специальной подбивкой, чтобы белые мужчины еще больше завидовали его и без того внушительному органу. (Джек Лондон написал тогда статью под заголовком «Великая белая надежда», в которой призывал белых боксеров победить Джонсона.) Многие белые американцы полагали, что образованию смешанных расовых пар, будь то Джонсон или другие «любовники-жеребцы», встречавшиеся с белыми женщинами, необходимо воспрепятствовать не только с помощью террора и запугивания — ночные налеты Ку-клукс-клана[117] обычно организовывались именно с этой целью, — но и опираясь на выводы беспристрастной науки. В годы Реконструкции[118], да и потом небольшая, но громогласная группа американских врачей была буквально одержима желанием во что бы то ни стало доказать биологическую связь между крупным пенисом, патологическим сексуальным влечением и черным цветом кожи.
В 1903 году в «Журнале медицинских записей Атланты» появилась передовая статья под заголовком «Генитальные особенности негров», в которой читателей пугали «печально известной гипертрофией», то есть «чрезмерным развитием» «половозрелого органа» негров и аномальным libido sexualis — сексуальным влечением, свойственным черным мужчинам. В том же году стараниями доктора Уильяма Ли Хауэрда из Балтимора эти идеи получили развитие в журнале «Медицина».
В статье «Негр как явный этнический фактор в истории цивилизации» Хауэрд обратился к вопросу о размерах негритянского пениса, чтобы доказать, что его обладатель не только не был цивилизованным существом, но и в принципе не мог им стать. Между представителем «кавказской расы» и африканским негром, по определению, не может быть взаимно благотворных отношений, писал Хауэрд. Подобный союз невозможен в силу «принципиальных различий в их сексуальном поведении». Мысль о том, что африканца можно окультурить с помощью образования, распространяемая заблуждающимися моралистами с Севера, говорил Хауэрд, может быть реализована, лишь если образование магическим образом «уменьшит размер его пениса» и даст ему такую же «чувствительность конечных волокон, которая есть у людей кавказской расы», но которой нет у негров. Этим таинственным анатомическим недостатком — таинственным хотя бы потому, что Хауэрд не смог пояснить, что же это за критически важные волокна, или указать, где их искать, — объяснялось то, что «общее интеллектуальное развитие» чернокожего мужчины «прекращается с наступлением половой зрелости». В результате определяющим фактором его жизни [становятся] «генетические инстинкты» — ведь негр «лишен моральных качеств… Он может шататься по улицам ночи напролет с распухшим от болезни пенисом и может заразить свою будущую невесту с той же беспечностью, с какой всего час спустя он станет совокупляться с вульгарнейшей особой своей расы».
Поскольку половые органы африканца «развиты сверх всякой меры» и «вся его жизнь посвящена служению Приапу», писал Хауэрд, «сексуальные центры в коре [его] головного мозга тоже увеличены».
Рассчитывают ли те, кто говорит об улучшении положения негров… на уменьшение размеров их половых органов, что предотвратило бы возбуждение сексуальных позывов; или воспитание негритянских мальчиков вместе с белыми девочками должно каким-то образом подавить корковые центры, содержащие клетки, которые находятся там в силу биологических причин, — на все эти вопросы пока что нет ответов.
Сам Хауэрд, впрочем, был готов на них ответить: «Что было решено природой в доисторические времена на уровне простейших, нельзя изменить принятием закона в Конгрессе». Лишь уменьшив пенис африканца, что биологически невозможно, мы могли бы положить конец «исконному праву африканца на сексуальное безумие».
Едва ли страх перед большим черным пенисом или веру в то, что критерием распущенности является размер гениталий, можно было выразить более четко.
В книге «Негр: угроза американской цивилизации» врач Р. У. Шуфельдт, практиковавший на Манхэттене, утверждал, что сама анатомия афроамериканца доказывает его статус примата, стоящего на более низкой ступени развития. «Много лет назад, — писал Шуфельдт, — я делал вскрытие одного старика негра в Вашингтоне. По строению тела он особенно походил на обезьяну, а его главной особенностью — помимо необъятного копулятивного органа — были ногти на ногах, которые были удивительно утолщенными и загнутыми» (явно затем, чтобы их обладатель мог раскачиваться на деревьях). Шуфельдт также утверждал, что, по его наблюдениям, у негров есть мышца в районе бедер — так называемая psoas parvus, или чресельная мышца, «которая встречается у человекообразных обезьян, но практически отсутствует у [белых] людей».
В 1942 году ученый афроамериканского происхождения У. Монтегю Кобб, глава антропологического факультета Хауэрдского университета в Вашингтоне, в каком-то смысле подтвердил наличие у африканцев «необъятного копулятивного органа». «О природе сексуальных привычек и возможностей негров, посеявших немало розни, уже столько написано, что любая обоснованная научная информация в этой области была бы очень кстати», — писал Кобб в «Американском журнале физической антропологии». Однако уже в следующем предложении Кобб сам себя опроверг. «Считается, — продолжал он, — что член у негров крупнее, чем у белых». В доказательство чего Кобб ссылался на исследования пяти ученых, опубликованные между 1863 и 1935 годами. Однако если присмотреться к ним внимательнее, то обе ссылки на работы У. Л. Г. Дакуорта и Алеша Хрдличка, издававшиеся на английском языке, выглядят не столько эмпирическими, сколько основывающимися на личных впечатлениях. Вот что говорится в «Морфологии и антропологии» Дакуорта: «Уже давно признано, что у негров размер пениса сравнительно крупнее». А вот что писал Алеша Хрдличка, многолетний издатель «Американского журнала физической антропологии»: «Пенис негритянского мальчика длиннее, чем у белого мальчика того же возраста».
Эти не слишком обоснованные сведения лишний раз напоминают нам о том, что тема расовой принадлежности и размеров пениса была в истории науки до того неоднозначной, что многие (запуганные?) белые ученые — даже те, которые во всем полагались на беспристрастные научные данные, — предпочли избежать любой полемики. Первую попытку провести научные фаллометрические измерения американских мужчин предпринял лейтенант Уильям А. Шонфельд из военно-медицинской службы армии США, который в 1943 году опубликовал в журнале «Американский журнал детских болезней» статью под названием «Первичные и вторичные половые признаки: изучение их развития у мужчин, с рождения до половой зрелости, включая биометрические измерения пениса и яичек». Доктор Шонфельд измерил «состояние гениталий 1500 нормальных мальчиков и мужчин от рождения до 25 лет». Поразительно, что ни один из этих полутора тысяч не был темнокожим. Та же вопиющая промашка случилась и в 1949 году, когда размеры пенисов взялся измерять один из пионеров в области сексуальных исследований доктор Роберт Лату Дикинсон, опубликовавший эти данные во втором издании своего «Атласа анатомии половых органов человека».
