Иван Клулас - ЛОРЕНЦО ВЕЛИКОЛЕПНЫЙ
Преподаватели ненавидели и оскорбляли друг друга. Впрочем, уровень их преподавания был вполне приемлемым. Здесь преподавали знаменитые юристы Бартолини и Бартоломмео Сочини, профессора медицины. Стефано делла Toppe консультировал семью Медичи, и Пьеро Леони из Сполето, который был еще и талантливым философом и математиком, оставался личным врачом Лоренцо до самой смерти последнего. В отчаянии, что не смог предупредить роковой исход, Леони на другой день после смерти Лоренцо покончил с собой, бросившись в колодец.
Что касается философии, поэтики, красноречия и других дисциплин, то лучшие специалисты оставались по-прежнему во Флоренции. Кристофоро Ландино продолжал преподавать классическую филологию. Кафедра греческого языка, которую до 1471 года занимал Аргиропулос, перешла от него к Андронику Каллисту, а затем к Димитрию Халкондилу. Традиция продолжалась.
Лоренцо — покровитель гуманистов. Его отношения с Марсилио ФичиноФлоренция по-прежнему оставалась приютом воинствующего гуманизма. Лоренцо продолжал собирать манускрипты для библиотек в своем дворце, в Сан-Марко и в аббатстве Фьезоле. Он взял под покровительство некоторых литераторов: автора бурлескных сонетов Бернардо Беллинчони. сентиментального поэта Нальдо Нальди, воспевавшего природу, и Уголино Верино, своего рода официального поэта, писавшего стихи в честь общественных и приватных событий, важных для семейства Медичи. Нотариус Алессандро Браччези, яркий и плодовитый писатель, сочинивший более двухсот бурлескных сонетов, и гуманист Бенедетто Колуччи да Пистоя, автор речей, обращенных к итальянским державам, были вознаграждены скромными должностями в городе. Скандальный старик Франческо Филельфо, некогда рассорившийся с Козимо, помирился с Лоренцо и в конце концов получил место преподавателя греческого языка. Милости хозяина Флоренции в награду за льстивые произведения пытались добиться и многие другие сочинители, но Лоренцо без особого почтения относился к этим писакам. А вот философы его восхищали. Он стал покровителем Марсилио Фичино и членов его академии, как в свое время его дед и отец.
Материальных затруднений у Марсилио не было. Медичи подарили ему дом во Флоренции и виллу в Кареджи. Лоренцо лишь давал ему небольшие бенефиции. В 1473 году он посоветовал философу постричься в монахи и сделал его настоятелем маленького прихода Сан-Кристофано в Новоли.
Позднее, в 1487 году, Лоренцо велел отдать Фичино место каноника Флорентийского собора, освобожденное Джованни Медичи. А еще несколько лет спустя Марсилио получил место настоятеля монастыря в Мантуе. Фичино давал покровителю ценные книги и знакомил со своими философскими трудами. Их отношения напоминали отношения учителя и ученика. Лоренцо посещал пиры, устраивавшиеся Фичино в годовщины смерти Платона, но редко засиживался на собраниях академии и не участвовал в дискуссиях ее членов. Впрочем, в 1473 году одна из таких дискуссий дала ему тему для одного из главных его сочинений, поэмы, обычно именуемой «Спор», а иногда «О высшем благе».
Поэма «Спор»«Спор» — поэма в шести песнях, это своего рода повествование о философских встречах, происходивших весной в Кареджи.
Начало поэмы — первая песнь в 169 стихах — довольно слабо связано с учением Фичино. Это буколика. Лоренцо, представленный здесь под именем Лауро (лавр), бежит от утомительной городской жизни и от политики, и среди цветущих лугов встречает пастуха Альфео. Они по очереди описывают друг другу достоинства и недостатки городской и сельской жизни. Эта часть поэмы вполне соответствует названию «Спор». Тема и композиция очень похожи на пререкания горожанина Лауро с пастухом Таиано в «Дриадее» Луки Пульчи. Каких-либо оригинальных мыслей в этом симпатичном диалоге не содержится.
Но затем тон поэмы меняется. Следующие четыре песни — 652 стиха — настоящий философский трактат, соответствующий другому заглавию, которое иногда дают поэме: «О высшем благе». Лоренцо и пастух встречают Марсилио Фичино и спрашивают его, как, по его мнению, можно обрести истинное блаженство, и он излагает свою теорию. Прежде всего он доказывает, что в жизни телесной истинного блага нет. Богатство и телесные блага (сила, здоровье, красота) — блага лишь временные и преходящие. Среди духовных благ суетны блага чувственной души, а истинны лишь блага души разумной, а среди них — те, которые приносят приобретенные, а не врожденные добродетели. Приобретенные добродетели делятся на деятельные и созерцательные — истинное блаженство дают лишь последние. Но чтобы достигнуть его, необходимо отделить душу от тела.
Нет иного блаженства, кроме созерцания Бога. Чтобы подготовиться к этому созерцанию, необходимо упражнять не только ум, но также волю и любовь. Итак, нет смысла спорить о том, что лучше: городская жизнь или сельская. Спасает лишь возвышение собственной души.
Этот трактат — не что иное, как пересказ послания Фичино, озаглавленного De felicitate («О счастье»). Песнь шестая (208 стихов), завершающая поэму, — почти дословный перевод «Богословской молитвы» (Oratio ad Deum theologica) Фичино.
Основатель Платоновской академии написал эту необычную молитву для своих учеников и сам читал ее каждое утро. Но если в латинском тексте Фичино порыв сдерживается философским стремлением к точности, то стихи Лоренцо пронизаны лиризмом, страстью и нежностью, особенно обращенные к Богу просьбы о милости и вечном блаженстве.
«Спор» — произведение, интересное не только яркими поэтическими образами. Искренность поэта позволила ему достичь поразительных высот, из сухого философского трактата ему удалось извлечь подлинную страсть.
Лоренцо и «платоническая любовь»Какое чувство выражал Лоренцо, воспевая платоновские мотивы: уважение к Фичино или более нежную привязанность? Вопрос не нов. Фичино и Лоренцо в это время обменивались почти любовными посланиями. Как известно, философ возродил в академии Кареджи традиции «платонической» любви, связывавшей Сократа и его молодых учеников. Согласно этой теории, дружеские отношения служили возвышению духа. Наставник созерцал красоту Бога в его творениях. Ученик — предмет любви — обретал свое место на иерархической лестнице творений и учился чтить свое тело как творение Божие.
Эта теория не обязательно приводила к настоящему гомосексуализму. Правда, сам Фичино в 1467 году вступил в связь с девятнадцатилетним юношей Джованни Кавальканти. Но что касается Лоренцо, то его, по-видимому, целиком поглощала любовь к женскому полу. Кое-какие сомнения рождали следующие строки — подражание «Любовным элегиям» Овидия:
Феб златокудрый! коль ты не забыл
Про первую любовь свою, и жалость
Когда еще в душе твоей осталась —
Молю, чтоб мне блаженство подарил.
Однако изыскания Андре Роншона показали, что все сонеты, в которых Лоренцо Великолепный говорит от имени нимфы Дафны, молящей Аполлона, основаны на игре слов с переменой пола: Лоренцо представляет себя Дафной, превращенной в лавр, а бог солнца здесь — не кто иной, как Лукреция, в имени которой звучит корень luce — солнечный свет.
Подобного рода сочинения, продиктованные ощущением целостности космоса и в то же время весьма двусмысленные, отвечали потребностям эпохи. Лоренцо вместе со своими современниками вновь открывал давно забытые ценности. Ощущение присутствия божества на всех ступенях творения рушило вековые запреты. Телесную гармонию уже не рассматривали как искушение дьявола. Понятие греха сменилось представлением о несовершенстве, которое можно исправить. По-новому воспринятые идеи произведений античной литературы и искусства указывали путь к спасению, то есть к общению с Богом в разуме и красоте, а не в страхе и сокрушении.
Именно в это время, в 1475 году, влияние Фичино вышло за пределы узкого кружка. Философ завершил исследования и переводы древних и начал создавать сочинения в духe неоязыческого синкретизма. Эти опыты Фичино, которые должны были отнюдь не отменить христианское учение, а вывести его на новый уровень, усиленно поддерживал Лоренцо. Одновременно на литературном небосклоне Флоренции восходило новое светило — Полициано, также проникшийся духом «возрождения» ценностей и образов Античности. Со временем постулаты Фичино стали своего рода официальной идеологией.
Свидетельств перемен было немало. Пародийная и бурлескная литература, появившаяся вслед за «Ненчей», «Охотой на перепелок» и «Пиром», скатилась на весьма средний уровень, а ее представители, и прежде всего Пульчи, покинули Флоренцию. Склонность Лоренцо к морализаторству проявилась в серии интереснейших законов, ограничивавших роскошь для нарядов горожан, церемоний, поминок, каравших нечестную азартную игру. Вот к чему привел литературно-мистический труд Фичино, благодаря которому двадцатипятилетний хозяин Флоренции написал тысячу строк о высшем благе.
