Петр Сорокин - Окрестности Петербурга. Из истории ижорской земли
Из подобных описаний можно сделать заключение о чересполосице во владениях различных помещиков, а следовательно, что отдельные волости не имели цельных массивов территорий с четкими границами. Вероятно, разграничения между отдельными деревнями в таких гнездах поселений проходили по каким-то традиционно установившимся границам: межам или природным рубежам.
В домосковские времена на Ижоре были и деревни, принадлежавшие новгородскому владыке (архиепископу), а также монастырям Вознесенскому с Прусской улицы и Спасскому Хутынскому, также отошедшим во владение великого князя [ВМОИДР 1851, с. 332]. В состав оброчных земель великого князя входили не только сельскохозяйственные угодья, но и селения рыбных ловцов на Васильевском острове, и торговые поселения. Наиболее крупным из них во всем Ореховецком уезде был «Великого Князя Рядок у Клетей на реке на Ижере, от Невы семь верст, а живут на нем торговые люди, пашни у них нет». При рассмотрении поселений Водской пятины ему, обычно отводиться особая роль. Торговые рядки – места, где велась торговля, – располагались в сельской местности, но обладали некоторыми городскими функциями. Количество их в пределах Водской пятины было не так велико, ближайший —
Сванский Волочек – располагался на западном берегу Ладожского озера, между Орешком и Корелой. Всего в рядке на Ижоре было 8 дворов, где жило 20 человек, которые по старому письму платили 12 гривен налога, «а нового оброку положено на них за обежную дань и за намесничь корм полтина» [ВМОИДР 1851, с. 345]. К рядку тяготел целый комплекс сельскохозяйственных поселений.
Все это навело исследователей на мысль, что в конце XV в. в районе современного города Колпино начал складываться второй после Орешка городской центр Ижорской земли. Предполагалось даже, что он упомянут в распоряжении шведского короля 1555 г.: «уничтожить два города в Ижорской земле» [Гадзяцкий 1940, с. 147]. Торговый пункт, расположенный между центром погоста и устьем Ижоры, обладал неоспоримыми преимуществами: он находился за Ивановскими порогами, что позволяло проходить сюда по Неве морским судам с большой осадкой. Местонахождение его в стороне от Невы предохраняло рядок от частых военных столкновений, случавшихся здесь. Ниже по течению Ижоры, на полпути до ее устья, располагалась деревня Ушкино, жители которой, могли участвовать в грузовых перевозках, связанных с рядком.
Расположение деревень на шведских картах реки Невы 1681 и 1701 гг. определило направленность работ при проведении разведочных археологических исследований в Усть-Ижоре в 1989 г. (рис. 74). Раскопки показали, что культурный слой в условиях постоянного землепользования оказался основательно перепахан. Судя по всему, во времена Невской битвы территория в устье реки Ижоры не была заселена. От срубных деревянных построек каких-либо следов в земле не осталось. Поэтому места расположения средневековых поселений определялись лишь по находкам того времени, в первую очередь, керамического материала, и насыщенности культурного слоя другими следами жизнедеятельности.
Рис. 74. Расположение деревень в устье Ижоры на шведской карте реки Невы 1681 г.
Керамические находки представлены фрагментами красноглиняных и бело глиняных горшков, датируемых типологически XV–XVI вв. Их обнаружили в пяти местах, в целом совпадающих по расположению с деревнями, обозначенными на шведских картах XVTI в. Вероятно, эти же поселения упоминаются и в писцовых книгах. Археологические находки показывают, что возникли они ранее – в XV в., а возможно, и в XIV в., что свидетельствует о стабильности поселенческой структуры здесь в периоды позднего средневековья – нового времени. Сходная керамика была обнаружена во время разведочных раскопок в Усть-Славянке. Здесь же был обнаружен железный светец. Преемственность обитания определялась пригодностью земель для жизни и ведения хозяйства, поэтому первоначально освоенные территории становились центрами агломераций, вокруг которых по мере роста населения развивалась зона земледельческого освоения. Деревни включали обычно 1–2, иногда до 10 дворов, а их плотность на определенной территории определялась во многом возможностями использования ее природных богатств.
Археологические находки позднесредневекового времени и карты XVII в. позволили определить местоположение отдельных деревень в устье реки Ижоры и в какой-то мере реконструировать существовавшую здесь поселенческую структуру. Две деревни находились на левом берегу реки, в пойме. Одна из них стояла у самого устья – на месте современных храма и кладбища. Не исключено, что прицерковное кладбище возникло на месте более древнего могильника допетровского времени. Может быть, здесь же погребены и шведы, погибшие в Невской битве. Вторая деревня, судя по находкам керамики, располагалась на 100 м выше по течению Ижоры, за ручьем, впадавшим в нее. Возможно, на склоне или даже на краю надпойменной террасы. Вблизи этого места – еще в 100 м выше по течению – у берега реки был найден медный нательный крестик XVI–XVII вв. (рис. 75, 76).
Еще три поселения находились на правой стороне. Первое – в пойме, на самом мысу у устья, второе – на возвышенном берегу Ижоры, всего в 70 м от первого, где во время Невской битвы мог располагаться шведский лагерь, а в XVIII в. находилась земляная крепость. Третье поселение – на высоком берегу Невы за оврагом с протекавшим по нему ручьем. В народной традиции он называется Скопцовым овражком. Скопцы, помимо прямого значения слова, могли быть представителями секты, часто занимавшимися торговлей и ростовщичеством.
Рис. 75. Археологические находки позднесредневекового времени из Приневья.
Усть-Ижора.
1 – фрагменты керамических сосудов, 2 – грузило рыболовное керамическое, 3 – медный нательный крестик XVI–XVII вв.
Интересные предметы, связанные со средневековым временем, найдены в 1912 году ижорскими рыбаками, сыновьями сапожника Василия Ивановича, жившего недалеко от церкви. В 500–800 м от устья Ижоры ниже по течению Невы, ближе к ее правому берегу, в рыбацких сетях со дна подняли доспехи: кирасу, часть кольчуги, шлем-шишак, длинный меч и щит. Находки были описаны Г.А. Караевым в новгородском школьном музее, куда их передала родственница рыбаков (рис. 77) [Караев, Потресов 1970, с. 12–15].
Рис. 76. Археологические находки позднесредневекового времени из Приневья.
Усть-Ижора:
1 – грузило рыболовное керамическое, 2 – фрагменты керамических сосудов, 6 – крестик нательный бронзовый; Лахта: 3 —кресало, 4 – кремневое огниво; Усть-Славянка: 5 – светец железный
Впоследствии поиск этих вещей не дал результата, но в самой Усть-Ижоре память об находке сохранилась. Судя по наличию в составе этого комплекса вооружения кирассы и шишака, он мог принадлежать западноевропейскому воину XV–XVII вв., погибшему во время одного из шведских рейдов в Неву.
Рис. 77. Доспехи позднесредневекового времени, найденные в Неве.
Фото Г.Н. Караева, А.С. Потресова
Согласно народному преданию, зафиксированному в церковной литературе, в Усть-Ижоре сразу же после битвы в память о ней была воздвигнута часовня. По другому преданию, церковь появилась здесь в XVI в., во времена Ивана Грозного [ИСС СПЕ 1884, т. 8, с. 136]. В Писцовой книге 1500 г. церкви упоминаются в центрах погостов, где жили церковнослужители. Ближайший от устья Ижоры храм, посвященный Святому Николаю, располагался на погосте в 15 км выше по течению этой реки. У ее устья церковь или часовня в это время не упоминаются. Однако нет уверенности, что в Писцовой книге учтены все часовни. Документ составлялся для учета податного населения и земельных угодий, а что касается часовен, то они упоминаются зачастую для топографической привязки поселений, например, «деревня Воронье у часовни», «…Подгорье у часовни». Для деревень в устье Ижоры существовала более надежная географическая привязка. Обычно часовни ставились в местах, связанных с чудесами, или просто в местах концентрации населения, заменяя церковь. В часовнях можно было молиться, отправлять различные церковные требы, в праздничные дни там служили часы. Нельзя также исключать появление здесь храма в течение XVI в., о чем свидетельствует церковное предание.
Распространение православной религии и утверждение церковной власти на Северо-Западе с присущими региону низкой плотностью населения и удаленностью от основных религиозных центров, сталкивалось с большими трудностями. Языческие пережитки продолжали существовать здесь на протяжении всего средневековья.
В середине XVI в. церковью предпринимаются меры по искоренению языческих верований в Водской пятине. Так, в 1534 г. архиепископ новгородский Макарий отправил священника Илью в сопровождении детей боярских во все погосты Водской пятины со святой водой и окружной грамотой, адресованной ко всем игуменам, священникам и дьякам тех погостов, повелевая немедленно вместе с присланными и со всеми верными сынами церкви приступить к истреблению всех языческих мольбищ по селам, деревням и лесам и к утверждению заблудившегося народа в правилах христианской веры и нравственности.
