Андрей Пелипенко - Избранные работы по теории культуры
Дуалистическая революция дала жизнь новой культурной системе – логоцентрической. В связи с этим радикальным образом усложнилась общесистемная конфигурация Культуры как целого. С одной стороны, ментальность человека как субъекта культуры стала двуслойной: над первичным фундаментом о сознания мифоритуальной эпохи надстроился второй слой, связанный с логоцентрической когнитивностью. А в социально-историческом измерении логоцентрический авангард Культуры отношения теперь налаживал не с природой, а главным образом со своими собственными культурными основаниями – мифоритуальным «базисом». Взаимное «притирание» друг к другу этих ментальных слоёв, сопряжённое с остро конфликтным «перетягиванием каната» в борьбе за ментальное пространство индивидуума составило основу бесчисленных культурноисторических коллизий. Шлейф их в отдельных измерениях тянется вплоть до современности, постепенно вытесняясь на обочину эволюционного процесса диалектическими контрапунктами следующих уровней. Так в культурной эволюции проявляется принцип структурно-функциональной диффузии (см. 1.7).
Становление логоцентрической системы протекало в фазовом режиме посредством образования дискретных культурно-цивилизационных центров, являвших последовательную прогрессию на пути становления логоцентрического синтеза. Первый шаг в этом направлении сделала Индия, следующий – Китай, затем (в стадиальном, а не хронологическом смысле) Иран и Иудея. В средиземноморском ареале логоцентризм достиг своей окончательной зрелости. Греция обнаружила и выявила логос/Логос в самоадекватных формах, а христианство и ислам логоцентрическую парадигму культуры довели до предельного выражения [192]. Нельзя забывать и о том, что в силу уплотнения эволюционного фронта значительная часть культурно-исторического пространства оказалась «за бортом» Дуалистической революции. Эволюция этой «отодвинутой» от фронта развития культурно-исторической среды определялась, с одной стороны, инерционными импульсами горизонтальных изменений, и с другой – ответами на вызовы «сверху», исходившими от доминирующей логоцентрической «надстройки». Средневековье стало золотым веком логоцентризма и логоцентрика как ментального типа. Неслучайно в Средиземноморье в зрелом средневековье доминировала цивилизация ислама – самая логоцентрическая из возможных.
Однако очередной вертикальный прорыв не заставил себя ждать. Западные европейцы – вчерашние варвары и обитатели задворок ойкумены[73], в полном соответствии с общеэволюционной логикой в XIV–XVI вв. совершили вертикальный прорыв. Это было ещё не рождением совершенно новой культурной системы, но именно переходом. Западноевропейскую культурную систему можно определить как финишную прямую логоцентризма, систему, сочетающую в себе логоцентрический базис и черты, указывающие на исчерпание логоцентрической парадигмы. Субъект переходной эпохи – автономная самодостаточная буржуазная личность – имеет уже трёхслойную структуру ментальности, где над вышеозначенными двумя надстраивается третий, связанный с особым переходным качеством, что, собственно, и отличает современного «рационального» человека от средневекового.
Современная эпоха являет системный кризис логоцентризма и поворот ко второму правополушарному реваншу. На смену «людям слова» приходят «люди цифры». В отличие от неолита, возврат (на новом, разумеется, эволюционном витке) к правополушарному доминированию совершается не против неодолимого течения психофизиологической эволюции. Доминанты сменяются вновь, и эволюция психики всё более подчиняется и корректируется историко-культурными факторами. Иначе говоря, усиление левополушарных когнитивных функций на предыдущем этапе и движение к их доминированию в форме логоцентризма протекало в русле естественной, запущенной ещё в антропогенезе психофизиологической эволюции. Оттого и неолитический «проект» торможения развития левополушарной когнитивности не привёл к желаемым результатам, а лишь особым образом конфигурировал дальнейший ход культурогенеза в том же предопределённом общей логикой эволюции направлении – к логоцентризму. Но определяющими в кризисе логоцентрической системы оказались уже не психофизиологическое или даже психическое развития, а факторы культурные.
Поэтому в ситуации системного кризиса логоцентризма смена доминант полушарий оказывается продиктованной главным образом обстоятельствами культурно-исторической эволюции. Здесь мы видим один из многочисленных примеров того, как сложная система подчиняет себе более простую, хотя и вынуждена подстраиваться под базовые конфигурации последней.
В авангарде завершающей стадии перехода к постлогоцентрической (иного термина пока не существует) культурной системе оказываются те ментальные и, соответственно, культурные типы, которые в начале ДР делали первые шаги в направлении ухода от древней мифоритуальной системы. В таких культурных типах правополушарное доминирование лишь отчасти сдало свои позиции, а логоцентрическая когнитивность укоренились с большими компромиссами и в паллиативных формах. Вот почему ментальные типы, сформировавшиеся в Индии и Китае, в ситуации перехода оказываются в наивыгоднейшем эволюционном положении. То, что на протяжении долгих столетий господства логоцентрической системы, было лишь «спящим» избыточным материалом на её периферии, сейчас, на новом эволюционном витке, выдвигается в область вертикального прорыва.
Напротив, «отличники» горизонтальной эволюции логоцентрической системы оказываются в эволюционном тупике. Водораздел между зашедшими в тупик «отличниками» и прогрессией вертикальных переходных форм проводится, конечно же, не точно по границам локальных культур и цивилизаций. В диффузном и глобализующемся современном мире, где в контексте означенного перехода складываются новые формы идентичности, дефиниции требуются более тонкие, учитывающие не столько формальную принадлежность к тем или иным традиционно сложившимся культурноцивилизационным общностям, сколько особенности ментальной конституции субъекта и малых групп. А этот субъект, как уже отмечалось, теперь превращается в систему-в-системе. Согласно эволюционной логике, всё, что до сих пор связано было с социальным измерением культуры, должно «уйти в фон» и снизить темпы своего эволюционирования.
Подытоживая, можно сказать, что в Культуре как в целостной эволюционирующей системе полностью реализовались две внутренние системы: мифоритуальная и логоцентрическая. Им соотвествуют два кульутно-антропологических тип человека: индивид и логоцентрик. Личность, социокультурный тип, рождённый Дуалистической революцией, но лишь в эпоху Модерна создавший «заточенную» под себя культурно-цивилизационную систему, выступает переходным типом к постологоцентрическому типу человека (и его ментальной конституции), а сама культурная система Модерна – переход к постлогоцентрическому бытию Культуры с её новыми системными формами.
Ещё раз оговорюсь, что в этих кратких и схематических набросках я никоим образом не претендую на полное содержательное описание культурно-исторической эволюции. Моя задача сейчас – указать на особенности смыслогенетического подхода (да и то лишь на некоторые) и акцентировать присущие ему направления анализа. Темы этой «увертюры» подробнее будут развёрнуты в последней главе исследования. А ещё подробнее, начиная с рассмотрения мифоритуальной системы, – в следующих частях исследования.
Глава 2
Между природой и культурой
Чем лучше я узнаю людей, тем больше мне нравятся собаки
КонфуцийВсё испорченное на этом свете испорчено на достаточном основании
Гегель2.1. Больное животное
Не погружаясь подробно в сложную и деликатную тему антропогенеза как такового, обратимся к некоторым обстоятельствам межсистемного перехода от биосистемы к культуре и проанализируем, каким образом эти обстоятельства могут раскрыть изложенные в гл.1. общие механизмы и принципы переходных процессов.
Переход этот, в лучших традициях механистической дихотомичности, традиционно представляют как преодоление некоего рубежа, по одну сторону которого располагается природа, по другую – культура. И хотя игнорировать размытость этого рубежа уже давно невозможно (ведь даже возникновение языка и знаковой деятельности не имеет согласованной датировки), полубессознательно стремятся непременно его обнаружить и прочертить с максимальной ясностью. И это при том, что рассматриваемый переход у предков человека отрезок времени занял столь протяжённый, что возникают сомнения: позволительно ли вообще говорить о рубеже, а не о самостоятельном эволюционном состоянии? Между тем, для обозначения того, кто уже не животное, но ещё и не человек, пока имеется только зоологический термин – гоминиды. [74]
