Алексей Глухов - Русь книжная
Эту карту 1523 года через три четверти столетия дополнил сын Бориса Годунова — Федор. Царевич нанес на устаревший уже чертеж новые города, изобразил оборонительную линию конца XVI века — «Засечную черту».
А. С. Пушкин в «Борисе Годунове» описывает так:
Царь
А ты, мой сын, чем занят? Это что?
Федор
Чертеж земли московской; наше царство
Из края в край. Вот видишь: тут Москва,
Тут Новгород, тут Астрахань. Вот море,
Вот пермские дремучие леса, А вот Сибирь.
Царь
А это что такое
Узором здесь виется?
Федор
Это Волга.
Царь
Как хорошо! вот сладкий плод ученья!
Как с облаков ты сможешь обозреть
Все царство вдруг: границы, грады, реки.
Западноевропейский картограф Гессель Герритс 1613 году скопировал свою карту «с автографа Федора, сына царя Бориса».
В Посольском приказе в коробьях было множество различных карт. Здесь была составлена в 1614 году дошедшая до наших дней «Роспись чертежам розных государств» — всего двадцать названий. Против некоторых пометка — «наклеена на холст» (для прочности). Другие же пришли в негодность от времени и от частого употребления. Поэтому составитель вынужден был к очень старым чертежам делать печальные приписки: «ветх», «ветх добре», «ветх, роспался».
Кроме этого, «Роспись» кратко упоминает, что есть еще «чертежи ж розных государств», но они «ветхи добре» и разобрать их по названиям «немочно».
В последнюю четверть века библиотека неоднократно пополнялась. И, как уже говорилось, в нее влились книги, отобранные у опального Артамона Сергеевича Матвеева.
Через несколько лет в Посольский приказ было передано 29 книг из мастерской палаты. Среди них «Всемирный географический атлас» Иоанна Блеу в 15 томах, изданный в Амстердаме, «Летописец» на чешском языке и «Хронограф в лицах» на латинском.
Более обширным было собрание, полученное из Верхней типографии, — 71 книга, но две трети их падало на религиозную литературу. Из светских были труды по истории — «Краткое описание польских королей», «Летописец» Каллиста, несколько философских, в том числе сочинения Аристотеля; книги по естествознанию: письма Плиния, «Дело лекарственное», «Книга земли описание».
Еще больше — 76 книг — принадлежало раньше архимандриту македонского Николаевского монастыря греку Дионисию. В конце восьмидесятых годов XVII века он поселился в Нежине, где и осталась его библиотека. Потом ее затребовали в Москву, в Малороссийский приказ, а оттуда — в Посольский. Помимо религиозной литературы (около 60 процентов), в ней были филологические труды, главным образом грамматики, несколько книг по философии и истории (Геродота), две книги Демосфена, «Илиада» Гомера…
Таким образом, меньше чем за 25 лет в приказ поступило свыше 250 книг!
Правда, не все они соответствовали профилю учреждения, некоторые совершенно были не нужны. Отдавая те или иные книги в Посольский приказ, государственные деятели руководствовались принципом — сконцентрировать в одном месте иностранную литературу.
Другой источник пополнения фонда — переписка книг. И она велась во второй половине XVII века столь интенсивно, что можно говорить об издательской функции Посольского приказа. Здесь переводились, составлялись и оформлялись книги, имеющие и общекультурное значение. Среди них часть предназначалась для обучения царевичей, в частности Петра. Это прежде всего «Александрия», переводная повесть, известная на Руси с глубокой древности, «Польская хроника», пьеса «Артаксерксово действо», «Книга огнестрельного художества», «Великое зерцало» — сборник нравоучительных новелл; роман «Петр — златые ключи», знаменитая «Космография» Герарда Меркатора, сборник басен и т. д.
Издание этих книг было роскошным. И не удивительно — один экземпляр делался, или «строился», для подношения «в Верх», то есть царю и членам его семьи.
Посмотрим хотя бы «Избрание на царство Михаила Федоровича». Полное название, по обычаю того времени, чрезвычайно длинное: «Книга об избрании на превысочайший престол царский и венчание царским венцом великого государя царя и великого князя Михаила Федоровича всея Великий России и возведении на патриарший престол… светейшего патриарха Филарета Никитича Московского и всея Руси в лицах». По своему характеру — это историческое произведение, основанное на документах, в нем не только излагаются факты, но и дается оценка этих фактов. Книга написана четким полууставом на 57 листах александрийской бумаги Мы знаем сейчас всю историю ее создания, известно кто автор, переписчик, переплетчик, художники и их помощники; есть сведения о том, сколько платили (или не заплатили бывало и такое) мастерам, и о том, сколько всевозможного материала израсходовано при строении «Избрания» И сведения эти почерпнуты из писем, челобитных, смет, надписей на книге.
Сравнительно недавно считалось, что текст составил боярин Матвеев. Мнение это как будто подтверждалось его челобитной, где он указывал на свое авторство. Он же высоко оценивал и готовую книгу, относя ее к числу таких, «каких не бывало». Теперь установлено, благодаря ряду источников (в том числе одной повести), что текст подготовил Петр Долгово. Матвеев же, как начальник Посольского приказа, осуществлял общее руководство…
Переписывал текст, оставляя чистые листы для миниатюр, Иван Верещагин — по два листа в день, «окромя воскресных дней и великих праздников». За работу ему платили два алтына ежедневно. 21 миниатюра последовательно рассказывает о порядке венчания царя и патриарха; во многих случаях художники изобразили массовые сцены. Фронтиспис состоит из заглавия книги, выполненного золотом и заключенного в красочный орнамент из трав и цветов. Первая страница украшена изящной рамкой из цветов — серебро и золото с чернью. Золото — всюду. Заглавная строка выведена вязью золотом, текст каждого раздела начинается золотым инициалом…
Сделанные пером и затем раскрашенные миниатюры переложены малиновой тафтой. К миниатюрам подклеены на шелковой подкладке подписи.
Книга, как говорится в старинном документе, «переплетена по обрезу в золоте, оболочена бархатом червчатым, застежки и наугольники, и средники серебряные золочены, прорезные…».
Главными художниками были Иван Максимов, создававший «личное», Сергей Рожков — «до-личное», Ананий Евдокимов и Федор Юрьев — травы, а также Григорий Благушин с товарищами — мастера по золоту. Переплетал книгу капитан Яган Элингуз.
Смета на необходимые материалы требовала «к строению той книги: золота красного 1000 листов, серебра 500 листов, бакану виницейского четверть фунта, яри виницейской фунт, киновари фунт, сурику фунт, шингелю фунт, шафрану четверть фунта, вохры фунт, белил фунт, умры четверть фунта, голубцу фунт, шмелти полфунта, черлени фунт, яиц 500 штук, кистей 60».
Во многих отчетах можно встретить данные о том, что по окончании работы царь «одаривал» мастеров подарками: кому «по 5 аршин кармазина», кому «денег 5 рублев», а кому английского сукна… Но роскошные рукописи политы потом и слезами.
Иван Верещагин, который переписывал еще «Александрию», «Василиологион», в одной челобитной царю сообщает: «Книгу пишу я, холоп твой, беспрестанно, а поденного корму мне твоего, великого государя жалования за мою работишку еще ничего не указано». И таких просьб Верещагина было несколько, а когда плату назначили, все равно «государева корму» ему не хватает. На обороте этой челобитной ему поручено «писать без лености со прилежанием». Не вынеся «каторги», мастер сбежал… Его разыскали, сковали, доставили в приказ и снова впрягли в ярмо. Теперь, наконец, его зачислили подьячим, но положение его не очень уж улучшилось: «Велено мне, холопу твоему, быть в Посольском приказе в подьячих и книжное письмо по-прежнему же писать, а твоего, великого государя, жалования… не указано».
Столь же тяжка была судьба и другого мастера, Ивана Максимова, иконописца и ученика Симона Ушакова. В челобитной он жалуется: «Взят я, холоп твой, из Пушкарского приказа в Посольский приказ для твоих, великого государя, дел… а твоего, великого государя, годового денежного и хлебного жалования мне, холопу твоему, не ученено…»
Нет, не сладкое житье было у государевых слуг, не легко удавалось получить «корм», «хлебное» и «денежное жалование», а работать приневоливали «без лености со прилежанием».
