Николай Спешнев - Китайцы. Особенности национальной психологии
Разница в восприятии человеческих отношений часто становится камнем преткновения в межкультурных взаимодействиях: представители Запада обвиняют китайцев в уклончивости и двуличности, китайцы, в свою очередь, могут упрекнуть европейцев или американцев в черствости и чрезмерной прямоте.
В этой связи возникает необходимость уточнить содержание некоторых понятий, которые будут рассмотрены в данной главе. В первую очередь следует выяснить, что именно китайские исследователи подразумевают под термином «власть».
Фан Лихун в книге «Китайский секретный путь к власти» пишет, что значение иероглифа цюань «власть» в старину означало «гиря для весов» [121]. В словаре «Эръя» сказано: «Гиря называется цюань», а в «Лунь юй», в главе «Император Яо сказал», есть такие строки: «У-ван говорил: “…Если народ совершает ошибки, то вина за это лежит только на одном человек — на мне”. Следует тщательно проверить и установить меры длины и веса. Нужно восстановить ранее упраздненную систему управления страной» [121, с. 1]. Гиря служит стандартом для измерения веса, поэтому важна. Позднее это слово стало использоваться в качестве глагола.
«Взвешивать» и «определять», «принимать решение» — таковы значения, полученные данным иероглифом позднее. Тот, кто взвешивал, имел большую власть, т. е. имел право на взвешивание. Власть не есть нечто раз и навсегда зафиксированное, она находится в динамическом состоянии, в развитии.
Продолжая свою мысль, Фан Лихун приходит к выводу, что власть стала оружием. Власть и долг (обязанность) оказались взаимосвязанными. Власть проявляется в конкретных деяниях и в наше время уже стала живой реальностью, вещью, хотя ее не видно, но можно почувствовать. Поэтому изучение истории возникновения и толкования этого понятия и сегодня полезно и достойно внимания. Название глав книги Фан Лихуна — яркое тому подтверждение: «Планирование пути к власти», «Путь к овладению властью», «Использование власти», «Концентрация власти», «Укрепление власти», «Контроль над властью», «Заимствовать (одалживать) власть», «Получать власть», «Похваляться властью», «Беречь власть». Рассуждения автора подкрепляются многочисленными примерами из древних сочинений и истории страны.
Отсутствие свободного мышления в Китае привело к культу авторитетов. Чиновник, занимающий определенный административный пост, и есть авторитет. Власть стала ассоциироваться с понятием «чиновник».
В предисловии к книге Ли Цзяньхуа «Чиновничья мораль в Китае» [92, с. 1–10] Сюй Цисянь отмечает, что иероглиф гуань со значением «чиновник» встречается на черепашьих панцирях уже в эпоху Шан. Во времена Западной Чжоу зафиксировано выражение вэнь у бай гуань «гражданские и военные чиновники». В древнекитайском обществе конфуцианцы связывали мораль чиновников с процветанием страны или отсутствием власти и беспорядками в стране. Со временем требования к чиновникам стали распространять и на простолюдинов. Утверждалось, что, если они будут соблюдать нормы морали, в Поднебесной воцарятся мир и покой. Император, окружавшие его сановники и философы-мыслители, стремившиеся удлинить срок правления, не без выгоды для себя старались не допустить морального разложения чиновников. Согласно записям в «Цзочжуань», чиновники должны были наставлять и предостерегать правителя от возможных ошибок.
После династии Тан для чиновников было составлено руководство под названием «Рельсы для чиновника» в двух цзюанях. Пять глав первой цзюани были посвящены тому, как следует хра нить единство (совершенномудрых и чиновников), быть верноподданным, принципиальным, справедливым, исправлять ошибки. Во второй цзюани, также состоя щей из пяти глав, говорилось о таких человеческих качествах, как честность, осмотрительность, бескорыстие, благородство, умение быть полезным людям. Затем, в период Сун-Юань, появилось «Наставление чиновникам» Люй Бэньчжуна, где говорилось о необходимости соблюдения трех правил — неподкупности, осмотрительности и усердия. Во времена Мин и Цин книг с подобными наставлениями стало еще больше. Так, в эпоху Мин Сюэ Сюань написал «Записки для занимающегося политикой», цинскому автору Чжэн Дуаню принадлежат «Записки о политической науке», а Ши Чэнцзиню — труд «Семейные реликвии». В последнем сочинении перечислены правила самосовершенствования для чиновников: неукоснительно соблюдать установленный порядок, остерегаться отклонений от правил, быть верным своему слову, уметь хранить молчание, быть гуманным, максимально отдаваться работе, быть скромным, усердным, меньше общаться, держаться подальше от всего, что вызывает подозрение, налагать взыскания, не хвастать, избегать обмана, быть решительным, доводить дело до конца.
Ли Цзяньхуа пишет, что в современном Китае чиновники превратились в «слуг народа» (гунпу). Конечно, моральные ценности прошлого имеют для современников чисто информативный характер, ибо так называемые «кадровые работники» (ганьбу) живут в совершенно ином обществе и в иных социальных условиях. Теперь для чиновников сформулированы новые принципы морального кодекса. Это справедливость и бескорыстие, строгое следование правилам, чистота помыслов, старательность, здравомыслие, единство слова и дела, осмотрительность и бдительность, соблюдение демократического стиля работы, умение сотрудничать с другими, умение видеть задачу в целом и служить примером, соблюдение закона. Чиновники, как и в стародавние времена, постоянно подвергаются критике со стороны властей, журналистов, писателей и ученых. В последнее время, пишет Ли Цзяньхуа, отмечается пренебрежительное отношение к идейному воспитанию (сысян цзяоюй), к «моральному строительству и духовной цивилизации». В вину чиновникам ставятся индивидуализм, преклонение перед деньгами, разгульный образ жизни, использование служебного положения, взяточничество, казнокрадство, нарушение закона, обман. Все эти обвинения прозвучали в выступлении Цзян Цзэминя 28 февраля 1994 г. на третьем пленуме ЦК КПК, в котором говорилось о явлениях морального разложения в обществе. Это же было повторено 29 января 1997 г. в отношении кадровых работников.
Ли Цзяньхуа особо отмечает постепенное разбухание бюрократического аппарата в Китае. В период Западной Хань при населении в 50 млн человек чиновников было 7500. При танском императоре Гао-цзуне при населении 58 млн чиновников насчитывалось уже 13 465. Во времена Мин и Цин было введено разделение на чиновников центрального и местного подчинения. В настоящее время, пишет Ли Цзяньхуа, в Китае на каждые 30 человек приходится один чиновник. Чиновники практически узурпировали власть. Теперь омонимы дэ «мораль» и дэ «получать» стали синонимами.
Автор ссылается на Ли Цзунъу, обобщившего особенности поведения людей в гуань чан, т. е. в чиновничьих кругах, а также на труд известного исследователя психологии китайцев Ли Мина «Вопросы человеческой натуры» (1996), который описывает «три западни», в которые может попасть человек у власти: частнособственническое отношение к власти, злоупотребление властью и зависимость власти от еще более высокой власти. От сюда коррупция, использование власти в корыстных целях, угодничество, зависть, взаимная страховка, своевластие, уход в сторону в случае опасности, стремление держаться за место. Ли Цзяньхуа солидарен с Ли Мином в том, что в Китае в центре всего стоит власть, все служит власти, поэтому страна — это большой чиновничий мир и бюрократизм является особенностью национального характера китайцев. Причина того, почему в среде чиновников появляются люди бесстыжие, «с черной душонкой», заключается главным образом в отсутствии морали в политической деятельности. Чиновнику приходится постоянно пребывать между властью и выгодой. Бороться с этим можно только с помощью закона, ибо совершенствования личных качеств недостаточно, считает Ли Цзяньхуа.
Известно, что для восточной культуры характерен коллективизм, а для западной — индивидуализм. Восточные люди, живу щие в пределах коллективной культуры, придают коллективизму особое значение и относятся к нему с пониманием. Они рассматривают коллектив не только как собрание индивидов, но и как более высокую ценность по отношению к индивиду. Индивид может существовать только как член семьи, представитель нации, класса и других коллективных образований. Кроме этого, у него нет каких-либо социальных функций. Восточный человек приспосабливается к обществу не для того, чтобы контролировать других, распоряжаться и управлять ими, а для того, чтобы соответствовать обществу, находиться с ним в гармонии. Приспособиться — значит придавать значение связям, отношениям между людьми, «лицу».
Вот почему социальную психологию индивида, принятую на Западе, нельзя перенести на китайскую почву. Западные ценности должны пройти трудный путь китаизации, с тем чтобы создать социальную психологию, которая бы соответствовала восточной коллективной культуре.
