Сергей Капков - Эти разные, разные лица (30 историй жизни известных и неизвестных актеров)
Что же было в эти годы? Были фильмы «Смелые люди», «Вихри враждебные», «Заговор обреченных», «Мексиканец», «Рожденные бурей», «Аннушка», «Василий Суриков», «Евгения Гранде», «Алые паруса», где Евгений Моргунов играл крошечные роли, в общем-то, не влияющие на ход основных сюжетных линий. Его не заметила там не только Наташа, но и бывшие соученики по ВГИКу. Когда в 1961 году Моргунов появился в «Псе Барбосе», девушки-согруппницы даже ахнули: «Что с Женей?!» На экране был огромный, тучный, лысый дядька, целиком соответствующий своему малоприятному образу. На самом же деле это было началом долгой, изнуряющей болезни.
Итак, год 1961-й. Рождение великой троицы Трус – Балбес – Бывалый. Ее создателем стал Леонид Гайдай. На роль Труса он сразу же пригласил своего любимого артиста Георгия Вицина, который снимался у него в злосчастном «Женихе с того света». Балбеса он нашел с пятой попытки – кто-то посоветовал режиссеру сходить в цирк, посмотреть на очень смешного клоуна Юрия Никулина. С Бывалым начались проблемы. Гайдай видел в этом образе Михаила Жарова, но мэтр не мог сниматься из-за занятости, да и по возрасту. Иван Любезнов тоже отказался: он не мог столько бегать, сколько предполагалось по сюжету. Дальше предоставим слово самому Евгению Моргунову:
«...Многие считают, что Моргунова пригласил в знаменитую троицу сам Гайдай. Все было по-другому. Иван Александрович Пырьев, будучи директором „Мосфильма“, образовал на студии объединение комедийных фильмов и запустил там сразу несколько короткометражек. Я тем временем снимался в Ленинграде у Лукова в фильме „Две жизни“ и в один прекрасный день столкнулся в павильоне с Пырьевым. „Ты что здесь делаешь?“ – спросил он. „Снимаюсь у Лукова“, – честно признался я. „Это хорошо, но я хочу, чтобы ты отправлялся в Москву. На „Мосфильме“ Леня Гайдай начинает снимать короткометражный фильм „Пес Барбос и необычайный кросс“. Ты нужнее будешь там“, – заявил Иван Александрович и тут же подошел к телефону, вызвал свою секретаршу и прокричал ей: „Завтра передайте Леониду Иовичу Гайдаю, что я утверждаю Евгения Александровича Моргунова на роль Бывалого! Пусть время не тратит, средств не тратит, пусть больше никого не ищет, я лично его утверждаю!“ Таким образом совершенно случайно я попал в эту троицу...»
О съемках «Пса Барбоса» и «Самогонщиков» написано очень много. Особенно в книге Юрия Никулина «Почти серьезно». Успех троицы был грандиозным, актеры поистине проснулись знаменитыми. Повсюду продавались их фотографии, плакаты, календари и даже игрушки. Троицу приглашали в свои фильмы другие режиссеры (правда, в их руках и сюжетах Трус – Балбес – Бывалый становились, мягко говоря, чужеродным телом), троица появилась даже в мультипликации! Режиссер Инесса Ковалевская и художник Макс Жеребчевский долго ломали голову над образами разбойников в фильме «Бременские музыканты». И однажды кто-то в задумчивости бросил взгляд на настенный календарь с Вициным, Никулиным и Моргуновым и воскликнул: «Эврика!»
У Евгения Моргунова началась иная жизнь. Он уже не мог проказничать, как раньше. Например, бесплатно питаться в ресторанах под видом работника НКВД. В былые времена он подходил к администратору, быстренько совал под нос красную ксиву и грозно шептал: «Поставьте мой столик так, чтобы я мог видеть тех двоих, а они меня – нет». Администратор растерянно кивал, и через минуту Моргунов уютно располагался в тихом уголке, а у него на столе возникала самая изысканная закуска. На вопрос, что принести из горячего, артист пренебрежительно отвечал: «Мне все равно, я же не есть сюда пришел» – и доставал из кармана маленький блокнотик, пристально глядя в сторону так называемых объектов. Теперь его знала вся страна. И это, как оказалось, тоже неплохо. Он заходил в любую дверь, и ему неизменно улыбались и старались угодить. Артистов в стране Советов любили как родных. А розыгрыши... Розыгрыши никуда не делись. Их он оставил исключительно для коллег, которые и в глаза и за глаза называли его везунчиком. Как же! Вложено-то было совсем немного, а получено в сто раз больше, чем у других!
В 1964 году Евгений Моргунов пробует свои силы в режиссуре – снимает короткометражную комедию «Когда казаки плачут» по рассказам Михаила Шолохова. Фильм замечательно смотрится и сегодня. Изящный, остроумный. Все сказано, и ничего лишнего. Артисты вспоминали, что и сами съемки проходили легко и весело.
«С Шолоховым я встретился опять же случайно, – вспоминал Моргунов. – Однажды он пришел в наш театр, и мы с ним разговорились во время антракта. Речь зашла о рассказе „О Колчаке, крапиве и прочем“, и Михаил Александрович предложил мне повнимательнее с ним ознакомиться. И так получилось, что когда я снимался в Донбассе у Леонида Лукова, то посетил концерт Сергея Лукьянова. В его репертуаре было много рассказов Шолохова, которые он читал всегда очаровательно, взахлеб. И аудитория очень хорошо их принимала. Среди этих рассказов был и „О Колчаке, крапиве и прочем“. Я набрался смелости и написал Шолохову в станицу Вешенская письмо, где изложил свои соображения на попытку поставить фильм. А потом приехал к нему сам и прочел собственный сценарий „Когда казаки плачут“. Шолохов остался доволен и написал на сценарии „одобряю“. Получился незатейливый фильм о том, как казачки на Дону проучили своих нерадивых муженьков за то, что они над ними издевались, оскорбляли и лупили. У меня снимались замечательные артисты Эмма Цесарская, Владимир Емельянов, Ирина Мурзаева, Георгий Светлани, Николай Горлов, Зоя Василькова. Но больше я за режиссуру не брался, потому что понял, какой это жуткий замкнутый круг, какая ужасная финансовая надгробная плита висит над каждой постановкой, как тяготит неизвестность – получится фильм или нет. Это не для меня...»
К режиссуре Евгений Александрович больше не обращался. Вернувшись из экспедиции в Москву, он снимается в фильмах «Сказка о потерянном времени», «До свидания, мальчики!», «Дайте жалобную книгу», «Операция Ы и другие приключения Шурика», «Три толстяка». В 1966 году Леонид Гайдай приступает к съемкам самой кассовой комедии советского кинематографа – «Кавказская пленница». Пожалуй, ни одного фильма так не ждал зритель, ни на одну ленту не возлагалось столько надежд, как на новые приключения Шурика и эксцентричной троицы. Гайдай оправдал эти надежды. Но больше троицу не снимал. Причин было много. Одной из них считают ссору режиссера с Моргуновым. Однажды артист привел на съемки своих поклонниц и стал громко делать замечания Гайдаю. Тот разозлился и порвал сценарий с недоснятыми эпизодами, в которых участвовал Бывалый. Конечно, это не причина для того, чтобы ставить крест на столь успешном и столь кассовом творении, как троица комических масок. Тем более что уже готовился очередной сценарий приключений Труса, Балбеса и Бывалого. В одном из последних интервью Евгений Александрович утверждал, что они с Вициным стали чувствовать, как Гайдай все больше и больше внимания уделяет Юрию Никулину, делает ставку на его героя. Это их обижало. Леонид Иович действительно строил много планов относительно Никулина и свой следующий фильм «Бриллиантовая рука» снимал исключительно «под него». Сам же Юрий Владимирович порядком устал от маски Балбеса и отказывался даже от съемок «Кавказской пленницы».
Так или иначе, но эпопея с троицей пришла к логическому концу. И тут растерялись все. Артисты сами не ожидали, что заскучают по своим героям, иначе как объяснить их согласие сниматься не в самом удачном телепроекте под названием «Семь стариков и одна девушка» и участие в бесчисленных концертах все в тех же образах. Шлейф гайдаевских комедий будет преследовать их всю жизнь, несмотря на то, что это были люди очень разные по характерам и судьбам.
С Моргуновым, конечно, проще. Кроме Бывалого, в его творческой биографии больше ничего и не случилось. Но то ли у артиста был такой характер, то ли он ни на что больше и не рассчитывал, он извлек из этого образа максимум пользы. Даже самые высокие чиновники при встрече с ним расплывались в улыбке и шли навстречу любимому артисту. Достать продукты, лекарства, другой дефицит, повернуть на машине там, где не положено, решить квартирный вопрос – все что угодно. Он искренне удивлялся, когда уже взрослый сын говорил, что не может чего-то добиться. «Как же так? Я могу, а ты, молодой и энергичный, нет?» Евгений Александрович даже не мог себе представить, что есть другая жизнь, обычная, «без лица», где никто тебе навстречу не пойдет. Он воспринимал свое положение как должное. Он мог войти в любую дверь и преспокойно начать говорить с кем угодно как со старым знакомым. Со стороны кем-то это воспринималось как нахальство, а Моргунов, используя это свое качество, очень многим помогал. О себе он заботился не так часто, как о других. Стоило при нем только заикнуться о своих проблемах, как он незаметно вставал, уходил в другую комнату и набирал номер нужного телефона. А потом сообщал обескураженному знакомому, куда и во сколько тому надо подъехать. Он мог устроить попавшую в беду администраторшу театра в хорошую больницу и организовать ежедневное дежурство у ее койки, причем привлекши к этому всех своих родственников. Он мог кинуться в районный суд, чтобы выступить в защиту слесаря из ЖЭКа, которого обвинили в том, чего он не делал. А уж если кто-то когда-то выручил самого Моргунова, для этого человека Евгений Александрович мог сделать все. Хорошее он не забывал никогда. Поэтому знакомые не удивлялись, если он вдруг останавливался посреди Тверской и кричал через всю улицу: «Я тебя люблю!» – значит увидел дорогого ему человека на той стороне и не смог сдержать своих эмоций.
