Андрей Буровский - Величие и проклятие Петербурга
Одновременно Петербург построен в самой дальней точке расселения немцев на восток. Начавшийся в VIII–IX веках Drang nach Osten шел вдоль Балтики. По форме области расселения немцев напоминали язык, высунутый в славянские земли. К XIII веку Drang достиг областей расселения латышских и эстонских племен. В XIV–XV веках много немцев поселилось в землях Новгорода Великого — своего рода продолжение «натиска на восток», — но уже мирными средствами. В середине XVI века распадается Ливонский орден, шведы захватывают Курляндию, Лифляндию, южный берег Финского залива. Ничто не мешает немцам продолжать движение на восток.
Фридрихсхавн и другие немецкие города на территории будущего Петербурга — это самая восточная точка распространения немцев по южному побережью Балтики.
Эти немцы вовсе не были переселенцами, эмигрантами. Они говорили, писали и думали по-немецки, поддерживали связи с землей отцов, был даже обычай брать себе жен в Германии. Одним из немцев города Пскова, исполнивших этот обычай, был мой прадед, Эдуард Шмидт: он женился на Иоганне Рабе, крестьянке из-под Гамбурга. В Петербурге до Второй мировой войны жило до 40 тысяч немцев и намного больше людей с примесью немецкой крови.
25 июля 1937 года Ежов подписал и ввел в действие приказ № 00439, которым обязал местные органы НКВД в 5-дневный срок арестовать всех германских подданных, в том числе и политических эмигрантов, и «добиваться исчерпывающего вскрытия не разоблаченной до сих пор агентуры германской разведки».[50] По этим делам было осуждено 30 608 чел., в том числе приговорено к расстрелу 24 858 человек. 23 марта 1938 г. последовало постановление Политбюро об очищении оборонной промышленности от лиц, принадлежащих к национальностям, в отношении которых проводятся репрессии. А если немца увольняли с оборонного завода, то или сажали за «шпионаж», или «в лучшем случае» высылали из Петербурга. Но немцев и сейчас в Петербурге много.
Позволю себе рассказать такую историю… Весной 2006 года, на одном неофициальном собрании в Эрмитаже мне довелось познакомиться с человеком, который «жил в Петербурге до Петербурга».
— Это как?!
— Мои предки жили во Фридрихсхавне. Уже в Петербурге были служками в кирхе. В 1806 году кирха сгорела, и пришлось перейти в православие…
Мы вели себя хорошо, мы почти не пели политически некорректных песен, разве что «Бомбы над Англией». Но вот про «муттер Вольгу» не удержались и спели, только вместо «Вольги» у нас была река Нева… С тем же припевом.
Сидящий напротив человечек (такой толстенький, с сахарной лысинкой) смотрел на нас с большим неодобрением и наконец произнес классическое:
— Понаехали тут…
Сказать, что мы смеялись, значит ничего не сказать. Мы выли и корчились от хохота. Ведь оба мы — россияне, коренные жители Северо-Запада, и притом — немцы по происхождению, «фольксдойче». Наши немецкие предки жили тут ДО предков этого «обличителя понаехавших инородцев».
Германский мир Прибалтики, в том числе окрестностей Петербурга, был частью германского мира, его самым восточным окоемом. При том, что «трофейные немцы» сделались лояльнейшими подданными русской короны.
На стыке Руси и СкандинавииЕще Древний Новгород был русским государством, сильно связанным со Скандинавией. Связь была своеобразная — односторонняя. Известно много скандинавских погребений на северо-западе Руси и практически неизвестны славянские погребения в Скандинавии.[51] Точно так же скандинавские вещи найдены в слоях Старой Ладоги и Новгорода,[52] но отнюдь не раскопаны славянские древности в слоях Упсалы и Стокгольма. Влияние Скандинавии на организацию общества в Новгороде так велико, что еще не известно, какое значительнее — немецкое, скандинавское или более южных славянских земель.
Влияние было не только мирным. «Повесть временных лет» рассказывает о захвате скандинавами города, который назывался Славгород, около 800 года до Р.Х. Если верить летописи, восставшие горожане истребили варягов, но город сгорел дотла. Новый город, построенный на пепелище старого, и стал называться Новгородом.
Древний Новгород отнюдь не выглядел невинной овечкой — порукой тому и захват легендарных Сигтунских ворот, и многие истории набегов славян на побережье современной Швеции. Но Скандинавия всегда оказывалась почему-то активнее, сильнее, ее влияние на Новгородские земли было сильнее, чем обратное. Новгород ни разу не попытался завоевать Скандинавию, распространить на нее свою власть. А скандинавы последний раз попытались сделать это в 1240 году, когда — в точности на территории будущего Петербурга — Александр Невский разгромил войско ярла Биргера.
И Новгород, и разбойничья Швеция ярлов и варягов, дружин и мечей — все это кануло в Лету. Но и в XVII веке Швеция держала в руках земли бывшего Новгорода; Северная война 1700–1721 годов стала последней войной за эти земли между Скандинавией и славянами.
Но граница осталась. От Петербурга до шведского побережья по прямой — порядка 500 километров, и ведь Петербург не спрятан в глубине территории, как Новгород. Он открыт для высадки десанта. До подчиненной Швеции Финляндии, где утверждается лютеранство и культура Западной Европы, от Петербурга километров 30.
На краю ЕвропыВ XVIII веке были разные мнения о том, европейцы ли русские. Большинство ученых склонялись к тому, что после «реформ Петра» русские становятся европейцами и станут ими окончательно — как только удавят в себе азиатов. Россия же до Урала — Европа.
В XVII же веке такого мнения не высказывали ни географы, ни философы. Россию на картах того времени называли то «Великой Татарией», то еще веселее — «Великой Тартарией», и в Европу ее не включали. Любопытно, что Курляндия в Европу входила, а вот Финляндия — нет. Финляндия была Европой ровно в той степени, в которой шведы успели ее «цивилизовать» — то есть отучить финнов от собственного языка, культуры и образа жизни.
Если считать европейскими странами Курляндию и Швецию, то все лежащее к востоку от них — уже не Европа. Петербург оказывается в этом случае первым большим городом за пределами Европы — чем-то вроде Тира или Сидона для греков времен Энея.
Если все же считать частью Европы многострадальную Финляндию, то получается еще интереснее. Тогда образуется узкий участок собственно русской территории, втиснутый между Курляндией и Финляндией. Северная часть этого участка — балтийское побережье, от устья Нарвы до Карельского щита, примерно 150 километров. Образуется как бы исполинский язык, высунутый Россией, азиатской страной, между европейскими государствами. Словно язык враждебной Европе России, которым она лакает воды Балтийского моря, восточного озера немцев.
Но ведь то, что является границей Европы, — одновременно и граница России. Петербург расположен на границе России с Европой.
Глава 2
ПЕТЕРБУРГ — ЭКСЦЕНТРИЧЕСКИЙ ГОРОД
Петербург построили как окно в Европу. И из этого окна все время дует.
Академик ЛихачевЧаще всего города вырастают в центре своей земли, как их сердце, как их воплощение. Это концентрические города. Так вырос Рим — сердце огромной империи. Так выросли Париж и Лондон, Стокгольм и Краков. Так выросла и Москва. В таких городах естественно возникают «генетические» мифы — мифы про собирание земель вокруг города, о событиях его роста, происхождения и развития.
Но бывает, что город сознательно возводится не в сердце, а на краю своей земли. Зачем? Для того, чтобы подчеркнуть — монарх претендует на большее, чем имеет! Если город расположен на краю своей страны, то получается, император не признает окончательным современные границы страны. Столица должна находиться в центре, и он строит свою столицу в центре БУДУЩЕГО государства. Уже тем самым объявляется, что реально существующая страна как бы «на самом деле» и не существует, что она — только часть той страны, которой предстоит родиться.
Так, император Константин перенес свою столицу из Рима в город Византии, который стал теперь называться Константинополем. Возник совершенно новый город, лежащий не в центре империи, а на ее восточной окраине. Константинополь возводился, чтобы разорвать старые, полуязыческие традиции Рима и новые традиции христианской империи. Уже в его положении содержалась претензия сделать частью империи Персию и другие «пока не христианские» земли, и соседи отлично чувствовали этот вызов.
Перенеся столицу в Константинополь, император объявлял историю Рима только началом какой-то более важной истории, а Римскую империю — только частью какой-то большей по размерам империи. Ему и его сподвижникам мерещился ни много ни мало Земной шар, объединенный христианнейшим императором. Не случайно же Константин первым взял в руки новый символ власти — державу, то есть Земной шар, осененный крестом.
