Игорь Можейко - С крестом и мушкетом
Немногие из европейцев пережили этот день. На борту каравеллы спасся доминиканец Мальдонадо Имена Руиса и Велозу стали известны в Испании. Они обросли легендами и долго еще служили источником вдохновения для испанских поэтов и драматургов. В Камбодже о них быстро забыли. В придворных хрониках «приемные сыновья» царя Сатхи упоминаются лишь в связи с борьбой его сына против узурпатора Прея. А совсем недавно какой-то эксцентричный камбоджиец, возводящий свою родословную к португальским завоевателям, поставил на берегу Меконга в провинции Ба-Пхном, некогда дарованной царем Велозу, памятник этому португальскому конкистадору.
ЭПИЗОД ВТОРОЙ,
Маун Зинга был еретиком. Он десять лет грабил пагоды и разрушал их. Исчезла религия в Раманне, и никто не совершал добрых дел
Из хроники пагоды ШведагонМоны и бирманцы запомнили его под именем Маун Зинга. На самом же деле он был наречен при крещении Филиппом, Филиппом де Бриту. Бирманцы думают, что после смерти он стал злым духом — натом. По бирманским верованиям натами становятся люди, погибшие насильственном смертью. Если же человек при жизни был злым, то дух его злой вдвойне.
Мало кому из португальских авантюристов удалось приблизиться к тем вершинам, на которые вознесся бедный португальский дворянин де Бриту. Он стал королем — предел мечтаний для каждого дворянина. И умер он королем. Правда, королевство его было невелико и просуществовало всего несколько лет. И рухнуло за три дня до смерти де Бриту…
Бесконечные войны с Сиамом, внутренние раздоры и восстания вконец истощили Бирму к началу XVII века, и она стала легкой добычей для соседних государств. А оснований для вражды у них было немало. Ведь за сто последних лет бирманские войска десятки раз переходили границы Сиама, Лаоса и Аракана[29] и грабили и сжигали вражеские города.
Отмщение было жестоким. В 1599 году араканский флот подошел к южному побережью Бирмы, к дельте Иравади. В то же время восточные границы услышали топот слонов сиамской армии.
Король Бирмы Нандабайин призвал к оружию подвластных ему князей. Но почти никто не отозвался на зов короля. Даже родные братья Нандабайина, правившие ключевыми провинциями страны, отреклись от него. А один из них — князь провинции Таунгу — даже присоединился к сиамцам.
Бирманское королевство пало так быстро, что сиамские войска не успели дойти до столицы Нандабайина. Поделили добычу араканцы и предатель — брат короля. Брату досталась голова Нандабайина и зуб Будды, который хранился в одной из пагод. Араканцам — королевский гарем и белый слон. Так говорят хроники. Хроники не упоминают о рабах, золоте и драгоценных камнях. Хроники молчат о том, что населению покоренных районов пришлось переселяться на территорию Аракана и Таунгу, чтобы обрабатывать поля новых правителей. Нижняя Бирма, страна монов, испокон веку известная под именем Раманнадесы, по которой несколько раз прокатились волны сиамских, бирманских и араканских войск, превратилась в пустыню.
Вскоре после описанных событий в Раманнадесе побывали два монаха-иезуита. «Во всем королевстве едва ли найдется хоть один здоровый мужчина… Население доведено до того, что во многих местах едят человеческое мясо», — писал один из иезуитов, отец Пимента. Ему вторил его спутник, Бове: «Печальное зрелище являют собой берега рек, усаженные бесконечными рядами фруктовых деревьев, за которыми лежат в руинах храмы и величественные дворцы. Дороги устланы костями и черепами несчастных жителей, убитых или умерших от голода. Их сбрасывают в реку в таком количестве, что скелеты их препятствуют судоходству».
Монахи попали в разоренную страну не случайно. Они прибыли с новым начальником таможни в городе Сириаме, в устье Иравади. Начальника звали де Бриту, и числился он па службе короля араканского.
За несколько лет до этого он покинул Гоа, столицу португальской Индии, и отправился искать счастья в Аракан, ибо прослышал, что тамошний король нуждается в наемниках.
Де Бриту был не одинок. Страны Юго-Восточной Азии кишели тогда португальцами-авантюристами, которым не нашлось места в Индии. Прошла пора захватов и войн, когда каждая рука, могущая держать меч, была на вес золота. Новых завоеваний не предвиделось. Банды португальцев действовали на свой страх и риск, только формально признавая верховную власть вице-короля в Гоа.
А в Юго-Восточной Азии, раздираемой в то время войнами, их услуги ценились высоко. Почти каждый король или князь старался нанять отряд португальцев. Ибо наемники — значило мушкеты и пушки. И не удивительно, что небольшой отряд португальцев мог обратить в бегство целую армию бирманцев или сиамцев. В панике бежали с поля битвы боевые слоны, топча свою же пехоту. Мушкетные пули летели дальше стрел. И доспехи не были надежной защитой.
Часто случалось, что португальцы воевали с португальцами: обе враждующие стороны нанимали их.
Но если выдавалась хоть малейшая возможность, португальские наемники покидали своих хозяев и выходили на самостоятельную охоту.
Судьба подарила такую возможность Филиппу де Бриту.
Сириам, важный порт, достался при разделе добычи Аракану. Через него проходила почти вся морская торговля Бирмы. Сюда же порой заходили корабли, плывущие из Индии к Островам Пряностей. И хотя после войны Сириам захирел, он все же оставался настолько важным пунктом, что араканский король решил оставить там гарнизон и таможню. И не пожалел отряда португальских наемников. Командовал ими де Бриту.
Мы не знаем, почему выбор пал на португальца. Известно только, что тот несколько лет прожил при дворе араканского короля, участвовал в походах и, наверно, пользовался королевским доверием. Известно и то, что жена де Бриту умерла в Индии и он женился во второй раз уже в Аракане. От первого брака у него остался сын, который всюду сопровождал отца. Сам де Бриту не оставил ни строчки воспоминаний.
Вот и все. А жаль, потому что личность его и история его возвышения весьма интересны. Он достиг многого, и не только по прихоти судьбы, а и благодаря собственным талантам военачальника, организатора и воина.
Он затеял крупную игру. Начни он ее на пятьдесят лет раньше, неизвестно, как повернулось бы дело. Но он опоздал. Португалия, еще недавно такая могучая, уже не могла защитить его. И потому история о забытом теперь короле Маун Зинге кажется только курьезом в цепи событий XVII века, но курьезом, подготовленным сотней лет истории экспедиций и походов.
Уводя пленных и унося добычу, араканская армия двинулась домой, на запад. Добыча была богатой. Более трех тысяч крестьянских семей, тридцать бронзовых статуй, королевские слоны, большая пушка, дочь бирманского короля.
Португалец де Бриту, «феринджи»[30], остался начальником таможни с небольшим отрядом в Сириаме. Было там две сотни араканских солдат, небольшой корабль, несколько десятков португальцев и, разумеется, соглядатаи араканского короля. Король не мог до конца доверять наемнику, на что были основания. Соглядатаи слали королю подробные доносы и отправляли с гонцами через горы.
Португальцу достался полуразрушенный, почти покинутый жителями город. Обгорелые остовы домов и складов, жалкие хижины на окраинах, несколько давно небеленых пагод.
Шли месяцы. Де Бриту собирал пошлину с проходивших изредка кораблей и… ждал. Он был неглуп, новый комендант. Он понимал, что новой власти никто не доверяет. Вернешься, распашешь поле — заберут урожай, откроешь лавку — отнимут товары. А еще хуже — придут полные жажды мщения бирманцы, и следа не останется от феринджи и его людей. Основной задачей де Бриту было доказать всем, что португальцы собираются обосноваться в Сириаме надолго, что они принесли с собой не новые грабежи, а мир и порядок. Именно то, чего многие годы ждали разоренные, уставшие бояться крестьяне. Феодальные распри, войны, грабежи… и везде больше всего страдали крестьяне, мелкие торговцы, ремесленники.
Небольшой гарнизон понемногу восстанавливал разрушенные стены Сириама, возводил новые укрепления и порой ходил на лодках вверх по реке, охотясь за многочисленными, но трусливыми бандами разбойников.
Оставшиеся в живых крестьяне мало-помалу переселялись поближе к стенам города. Стены сулили защиту. Португалец не бросал слов на ветер. Через полгода разбойники уже не осмеливались появляться по соседству с Сириамом. Открылись первые лавки. А для них нужны товары. Торговцы, сначала араканские, а потом и сиамские, малайские, яванские, зачастили к причалам порта. Де Бриту регулярно отсылал часть полученных денег своему хозяину. Соглядатаи не могли сообщить ничего такого, что заставило бы короля сменить коменданта.
