Л. Зайонц - На меже меж Голосом и Эхом. Сборник статей в честь Татьяны Владимировны Цивьян
Сердце откроется…
Бродит себе конь
По морским дорогам…
В стихах Гяды в «девяти морях-океанах» плавает и морской теленок:
Jurų veršiukėlis
Vai graži graži mūsų žemelė,
Devynios jūros, devynios marės,
Tarp tų jūrelių eglė žydėjo,
Po tas mareles jūrų veršiukėlis,
Išverstaakis, jūrų veršiukėlis,
Akelėm varto, žuveles gaudo.
Mažos mergelės burneles prausia,
Žuvelių šukelėm galvą šukuoja.
Žolės žalumas, dangaus žydrumas,
Į aukštą dangų kyla žolelė…
Морской теленок
Ой, красивая, красивая наша земля,
Девять морей, девять океанов,
Между теми морями ель цвела,
По тем океанам морской теленок,
Пучеглазый, морской теленок,
Глазами вертит, рыбок ловит.
Маленькие девочки ротики моют,
Рыбьими расческами волосы расчесыв;
Зелень травы, голубизна неба,
В высокое небо поднимается трава…
В последнем стихотворении, видимо, отразилась аллюзия на текст из собрания народных песен Малой Литвы, опубликованного Л. Резой в XIX в., ср:
Išbėg’ išbėgo
Iš Rusnės kiemo
Du jaunu žvejytėliu.
Jie leido leido
Plonus tinklelius
Padumo vidurėly.
O ir sugavo
Dyvnai tinkleliais
Du j ū r i ų v e r š i u k ė l i u.
– Ai drauge, drauge,
Tavorščiau mano,
Kas tai dyvųžuvelės?
Выбегали
Из села Русне
Два молодых рыбачка.
Они пускали
Тонкие сети
Посреди пучины.
А и поймали
Дивно сетями
Двух м о р с к и х т е л я т.
– Ой, друг дружище,
Товарищ мой,
Что за дивные р ы б к и?.. [Rėza, 111, № 32]
Что же касается непосредственно морского теленка , следует прежде всего упомянуть названия соответствующих морских существ: ср. такие литовские названия рыбы Cottus quadricornus, как jūrių veršis, jūrjautis, буквально ‘морской теленок’ и ‘морской бык’ [LKŽ IV, 432, 434], названия керчака (Myoxocephalus scorpius) bullis, буквально ‘бык’, и jūros bùlius ‘морской бык’ [LKŽ I, 1133, 1153]; также русское название породы рыб бычок [см.: Даль I, 149], бык-рыба ‘бычок-подкаменщик’ [Усачева, 129], слвц. bul’ ‘жерех’ (букв. ‘бык’) [Усачева, 157]. Из «Славянского бестиария» здесь заслуживает упоминания волъ морский – «животное с головой вола; передние ноги с копытами, а вместо задних ног – рыбий хвост» [Белова, 76].
К уподоблению рыбы корове ср. также народную поговорку (зап. в с. Пелеса, совр. Белоруссия): Mano karvė graži kaip lydakė ‘Моя корова красивая, как щука’ [LKPŽ, 146]. Ср. также загадку: marga karvė dangų laižo – lydekaitis po ledu ‘пестрая корова небо лижет – щучка подо льдом’ [LT V, 528, № 6185].
Такое уподобление также хорошо известно в славянской народной традиции. В России «водяной владеет всем, что есть в воде и на воде… А в подводном царстве у него много скота – стада коров и лошадей, которых он лунными ночами выгоняет на прибрежные заливные луга» [Левкиевская, 341, 346; см.: СД I, 399; СМ, 83]. Ср. быличку: Водяной по ночам выгонял своих коров из реки на прибрежный луг. Один человек заметил, что по ночам у реки пасется стадо черных коров, а придет утром – никого нет. Мужик стал наблюдать за этими коровами и, наконец, понял, что это коровы водяного и что тот сам выходит на берег их пасти. Однажды под утро, когда водяной загонял стадо назад в воду, мужик изловчился и отбил одну корову. Эта корова оказалась очень молочной, а в хозяйстве мужика с тех пор никогда не переводился скот [Левкиевская, 347; см.: ЭС, 74].
Не случайно, видимо, в стихотворении Гяды морской теленок имеет эпитет «пучеглазый»: глаз быка в народной традиции нередко выступает метафорой водного пространства: «…озеро, эта светлая масса воды, заключенная в круглой форме, на мифическом языке язычника представлялась глазом Тура (быка)»; «…названия Тур-озеро, Турово, Воловье око надо понимать так, что в язычестве озеро почиталось глазом небесного быка – солнца» [Афанасьев 1996, 68].
В отношении морского коня также прежде всего следует вспомнить названия соответствующего существа – h ipp o campus’а: рус. морской конек; лит. jū´ros arkliùkas ‘то же’, žuvelė arkliùkas ‘рыбка-конек’ [LKŽ, I, 307]. Ср. в этом отношении следующие названия рыб: рус. конь, кобыла, блр. конь, укр. кобила ‘жерех’, рус. конь ‘белорыбица’, пол. kobyia ‘сырть’ [Усачева, 157], рус. лошадиный вьюн ‘вьюн’ [Усачева, 121]; ср. также рус. табунец ‘гольян’ [Усачева, 76]. Ср. нем. Rappe ‘конь’ и ‘жерех’ [Усачева, 157].
В «Славянском бестиарии» идропь или едропь – «мифическое животное, полуконь-полурыба, предводитель всех рыб»; также испопотамъ, т. е. бегемот, который понимается как зверь водный и тако же видом яко конь, он же конь водный, водной, водяной или конь рьчный: Конь есть водяной чернь подобенъ коню, а зубы имать велики [Белова, 130, 136, 147].
Как уже упоминалось, в русской традиции в подводном царстве у Водяного «стада коров и лошадей». Поэтому «хорошо осведомленные люди привычно не едят раков и голых рыб (вроде налимов и угрей), как любимых блюд на столе водяного, а также и сомовину за то, что на сомах вместо лошади ездят под водой эти черти» [Максимов, 109; цит. по: ЭС, 73]. Или же «мутный вал, несущийся по воде, – их лошади» [РС, 94]. В жертву водяному приносили лошадиный череп или топили для него целую живую кобылу [см.: РС, 96, 102; ЭС, 72], или же у него самого конская голова [СМ, 83].
В литовской загадке конь уподобляется непосредственно рыбе: Ūžuolas be šakų, dzirvonas be takų, kumetė be vadelių žino kelių – žuvis ‘Дуб без ветвей, залежь без тропинок, кобыла без вожжей знает дорогу – рыба’ [TŽ V, 588, 592, № 292]. На «щучьих конях» разъезжает по своему подводному царству и царь-рак в латышской дайне:
Vēzi, vēzi, sukā galvu,
Liec kroniti galviņā!
Līdaciņas kumeliņi
Iemauktiņus zvadzināja
Рак, рак, причешись,
Надевай корону!
Щучьи кони
Уздечками позванивают
[BDS, № 2716]
Вслед за В.Н. Топоровым здесь «можно напомнить о глубокой связи коня и воды в ряде мифопоэтических традиций [возможно, для определенного периода она поддерживалась в порядке „мифопоэтической“ этимологии языковой близостью обоих слов, ср. и.-е. *ek’uo– ‘конь’ и *akuä (*эkuй) и *ёku– ‘вода’, ‘река’ и т. п. – ср. предполагаемый общий семантический множитель – ‘течь’, т. е. ‘бежать’ и ‘струиться’ (поток)], отраженной как в конкретных образах [ср. Посейдона в связи с его конской ипостасью и „морской“ функцией; Гиппокрену, букв. ‘лошадиный источник’, возникший от удара копыта крылатого коня Пегаса; гиппокампа, морское чудовище с телом коня и рыбьим хвостом; ср. также гиппопотама, в имени которого „лошадиное“ соединяется с „речным“ (лтш. nil-zirgs, букв. ‘Нила лошадь’) и т. п.], так и в мифологических мотивах (конь или „конские“ персонажи и вода, река, море) и в гидронимии („конские“ реки многочисленны в ряде и.-е. традиций, ср. др. – инд. Aśvanadl, букв. ‘лошадиная река’, др. – гр. Hípparis, Hippokíön, Hippokr´nē, лит. Ašvà, Ašvijà, Ašvìnė,-ynė, ср. на русских территориях Освея, Освица и т. п.)» [Топоров 1992, 14, 27]. Ср. в этом отношении литовскую загадку, в которой через коня загадывается река: Tarp dviejų kalnų juodas žirgas bėga ‘Между двух гор вороной конь бежит – река’ [LF, 161, № 321]; ср. соответствующие русские: Между гор, между гор бежит конь вороной; Не конь, а бежит, не лес, а шумит [Загадки, 29, № 466, 464].
Небезынтересно в данном случае отметить связь воды с конем у русских поэтов. Ср. у Пушкина: И тяжело Нева дышала, / Как с битвы прибежавший конь; у Мариенгофа: По мостовым, как дикие степные кони, / Проскачет рыжая вод а; у Соснора: И вод а всех волн / бежала в сентябре и убежала, / как конниц а … [Павлович, 92].
Благодаря Гомеру известно, что «троянцы приносили животных в жертву Скамандру и бросали в его воды живых лошадей; Пелей пожертвовал пятьдесят овец источникам, из которых берет начало Сперхей. Лошади и быки приносились в жертву Посейдону и другим божествам моря» [Элиаде 1999, 196]. В «Одиссее» (V.380) Посейдон мчится по морю на колеснице, запряженной длинногривыми конями [МНМ II, 232].
В связи с «Никем», пасущим под водой свои стада, ср. ирландского владыку потустороннего мира на дне моря, который о Бране, путешествующем по морю в поисках «острова блаженных», находящихся, по сути дела, «нигде», говорит: «Бран и его спутники думают, что здесь море, но для меня в колеснице все это – цветущий луг. Моя страна – под морем, через нее текут медовые реки. То, что Брану кажется лососями, – это мои кроткие ягнята и телята. Не видны тебе и кони на дне моря, а их там уйма. Испокон веков под волнами живут счастливые мои люди» [Demeter, 181—182].
2. Животные, вырастающие из земли, как растения
