Павел Горьковский - Сумерки вампиров. Мифы и правда о вампиризме
На основе работ Пастера его британский коллега, хирург Джозеф Листер (1827–1912), предложил комплекс мероприятий, направленных на предотвращение инфицирования хирургических ран. Для целей дезинфекции предлагалось использовать раствор карболовой кислоты, причем различных видов: водный, масляный и спиртовой. Помимо этого Листер предусмотрел обработку всех предметов, соприкасающихся с поврежденной поверхностью во время операции: рук врача, хирургических инструментов, бинтов, постельного белья. Он же изобрел первые аппараты для обеззараживания операционных помещений и палат в целях предотвращения распространения инфекций по воздуху. Так была разрешена одна из важнейших проблем оперативной хирургии.
Несмотря на то что в современной медицине для предотвращения инфицирования операционных ран используют ультразвук, радиоактивное и ультрафиолетовое излучение, многие рекомендации Листера не утратили значения.
Достижения в области асептики резко сократили смертность хирургических больных и позволили хирургам разработать более сложные и эффективные операции. Но такие операции были продолжительными, для их проведения требовались новые эффективные средства обезболивания взамен настойки опия, алкоголя и легкого удара тупым предметом по голове, способного лишить больного сознания максимум на четверть часа. Перелом в означенной области наметился лишь в середине XIX века.
Ассистент, наркоз! Зимой 1844 года американский стоматолог Хорас Веле почти случайно обнаружил, что использование закиси азота может обеспечить нечувствительность определенного участка тела. По тогдашнему обычаю дантист сразу же проверил действие закиси азота на себе: применил препарат и предложил одному из ассистентов удалить у него зуб. Эксперимент прошел удачно: доктор потерял зуб, но приобрел эффективное обезболивающее средство и начал успешно использовать его в своей практике. Хотя из-за неудачной демонстрации закись азота была настороженно встречена консервативным медицинским сообществом и еще долго не могла найти широкого применения.
Примерно в то же самое время Уильям Томас Мортон одним из первых продемонстрировал анестетические возможности эфира, произведя внутривенное впрыскивание. Его коллега врач-акушер Сноу предложил в качестве обезболивающего средства хлороформ — именно Сноу разработал специальное оборудование для дозировки хлороформа, позволявшее уменьшить вредные побочные эффекты препарата. В 1853 году он помог появиться на свет принцу Леопольду, сделав анальгезию хлороформом венценосной роженице королеве Виктории. Впоследствии «анальгезия по методу Сноу» прочно вошла в акушерскую практику английских медиков.
С 1862 года стали использоваться испарители, позволявшие точно дозировать пары хлороформа. Аппарат вкупе с системой специальных мехов создавал воздушную смесь с оптимальным содержанием хлороформа, которая поступала в специальный мешок, а затем через шланги подавалась в маску больного.
Продолжительные хирургические вмешательства стали реальностью — предлагались все новые методы и типы операций, которые в считаные месяцы превращались в медицинскую рутину, спасая тысячи жизней пациентов, еще недавно обреченных на мучительную смерть. Хирургия переживала настоящий бум, была объявлена очередной панацеей и мгновенно присвоила себе лавры «королевы медицины», а хирурги числили себя особой, высшей врачебной кастой, сопоставимой с мистическим тайным братством, только куда как более востребованной.
Но для дальнейшего развития оперативной хирургии медикам требовалось разрешить еще одну серьезную проблему — проблему массированных кровопотерь, создававших угрозу жизни во время длительных и сложных операций. Единственным эффективным средством для снижения кровопотери в их арсенале оставался метод перевязки крупных кровеносных сосудов, разработанный еще Амбруазом Паре в середине XVI века. По методу Паре кожу надрезали выше нужного участка, обнажали крупные кровеносные сосуды и перевязывали их обычной, а затем хирургической нитью. Таким образом, во время операции кровоточили только мелкие сосуды, которые тоже подвязывались по мере необходимости. Знаменитая нить Паре определила переворот в технике оперативного лечения, в большой мере избавив медиков от борьбы с кровотечением. Этот способ с успехом продолжает применяться и современными хирургами.
Во времена торжества прогресса хирурги мечтали об евгенике, о качественно новых операциях, способных преобразить человеческое тело, полностью изменить характер или избавить от психических болезней или продлить жизнь почти до вечности! Для достижения успеха им требовалось только одно — свежая кровь! Требовались литры, декалитры, неиссякающие реки крови, способные поддерживать жизнь в десятках и даже сотнях больных, сменяющих друг друга на грядущем хирургическом конвейере…
Час настал, и хирурги, подобно «богам из машины» в греческом театре, возвратили на авансцену медицины дискредитированный и запретный метод, созданный во временами «средневековой дикости», — переливание крови. Теперь его реабилитировали и и превратили во вполне респектабельную методику, кровь стала медленно, но неизбежно выдавать свои жизнетворящие тайны ученым.
Мистики прогресса. Поборникам и пропагандистам прогресса так и не удалось искоренить извечного человеческого интереса к мистике и оккультизму. Напротив — в эзотерических кругах специфические проблемы крови изучались с не меньшим энтузиазмом, чем в медицинских лабораториях. В начале XX века доктор Рудольф Штайнер произвел настоящий фурор, выступив в Цюрихе с циклом лекций «Основы оккультной медицины». Доктор философии, тонкий знаток литературного направления романтизма, создатель «тайноведения» и «антропософии», автор оригинальной педагогической доктрины и талантливый драматург, уважаемый представитель теософского общества, он был одним из самых образованных людей и оригинальных мыслителей своего времени. На лекциях он поражал медиков глубоким знанием темы и парадоксальными выводами. Штайнер утверждал, что в крови содержатся пластины, записывающие информацию о внешнем мире и работе всего организма. Пластины несут эти данные прямиком к сердцу, потому что в сердце перерабатываются информационные и энергетические потоки, формирующие человеческое «Я», которое микроскопически меняется с каждым ударом сердца. Лекции с пристальным вниманием слушал молодой врач из России — Александр Богданов. Пройдет всего несколько лет, и этот человек попытается объединить теософские концепции Штайнера и практику переливания крови.
Итак, британский акушер Джеймс Бланделл доказал принципиальную возможность успешного прямого переливания крови от человека к человеку. Но почему в некоторых случаях вместо успеха переливание заканчивалось тяжелыми осложнениями и смертью реципиента — ответ на этот вопрос медицине предстояло найти лишь в начале грядущего XX века.
Три лица князя Дракулы: человек, вампир, персонаж
«Его величество прогресс», который предсказывали энциклопедисты эпохи Просвещения, на который возлагали великие надежды ученые-естественники и свободные от догм умы, оказался скверной заменой религии, веками служившей главным интегрирующим началом общественной жизни. Очень скоро тенденцией к упрощенной механистичности в сочетании с резким расслоением общества, присущим раннему капитализму, спровоцировали развитие неожиданного протестного движения — люди искусства, философы и литераторы взывали к иррациональным струнам человеческой души, пытались всколыхнуть ближних, описывая темные и необъяснимые явления, которые не поддавались рационализации и оттого приобретали еще большую привлекательность. С середины XIX века образованные европейцы, изверившись в чудодейственной силе прогресса и цивилизации, пленялись эстетикой романтизма.
Прошло еще полвека, и образованные господа, не желая больше петь дифирамбы научному атеизму, физике твердого тела и безусловным рефлексам, стали увлекаться восточной мистикой, оккультизмом и спиритуализмом и объединяться в теософские общества. Знакомые со Средних веков персонажи, легенды и символы — непривычно прилаженные, облагороженные и напомаженные, как ребятишки сельского арендатора, загостившиеся у одинокой городской тетушки, — зажили новой литературной жизнью.
Именно рафинированная и интеллектуальная эстетика романтизма заложила основы сегодняшней массовой культуры, стала теми дрожжами, на которых взросли молодежные движения хиппи и готов, специфические субкультуры поклонников сюжетно-ролевых игр, исторических реконструкторов, фанатов фэнтези и, конечно же, своеобразного «культа вампиров», всего того, что современные социологи объединяют определением «неоготика».
