Ольга Порошенко - Оптимистическая трагедия одиночества
В наше время возникают новые трактовки проблемы понимания. Сегодня о процессе понимания возможно говорить только в рамках эстетического сознания, так как процесс понимания не сводится к уяснению значения, а тяготеет к порождению смысла. Современный исследователь интерпретирует не действительность как таковую, а многоуровневую систему смыслов. Возможна либо относительная рационализация смысла (научный анализ), либо углубление его с помощью других смыслов (философско-художественная интерпретация). Смысл рождается, а не отражается в эстетическом сознании, и в каждом творческом акте он рождается заново, будь то художественное творчество или восприятие. Смысл рождается и в познающем и в оценивающем акте, но лишь эстетическое сознание, оформляющее, организующее, завершающее, то есть делающее цельным переживаемое и познаваемое, может выходить в иные смыслы. Смысл, в его последней инстанции, относится к Бытию.
Жиль Делёз в книге «Логика смысла» (1969 г.) предлагает три образа философов[74]:
1) Философская работа задается как «восхождение» и «преображение», то есть как движение навстречу высшему принципу, определяющему само это движение как движение самополагания, самоисполнение и познание (Платон).
2) Его определил Ницше: «Нельзя ограничиваться ни биографией, ни библиографией, надо найти ту скрытую точку, где житейский анекдот и афоризм мысли сливаются воедино, подобно смыслу, который, с одной стороны, есть атрибут жизненных ситуаций, а с другой – содержание мысленных предложений (досократики).
3) Налицо переориентация всей мысли и того, что подразумевается под способностью мыслить. Больше нет ни глубины, ни высоты, а лишь поверхностные эффекты, не Сущности, а События. «Все существует во всем и через все». Высота – это всеобщее и частное; глубина – субстанция и акциденция (Стоики).
Сущность третьего образа философов и их способа философствования Делез показал на примере произведений Льюиса Кэррола. По ходу повествования то, что было прежде глубиной, развернувшись, стало шириной. Глубина уже не достоинство. События становятся и растут только от границ или на границах. Не углубляться, а скользить на всем протяжении так, чтобы прежняя глубина вообще исчезла, свелась к противоположному смыслу – направлению поверхности. Скользя таким образом, мы переходим на другую сторону, ибо другая сторона не что иное, как противоположный смысл – направление. За занавесом нет ничего, на что можно было бы посмотреть. Видимым стало уже все. Любая наука продвигается лишь вдоль занавеса. Этого довольно, чтобы продвинуться. Все происходит на границе, и следуя вдоль границы, огибая поверхность, мы переходим от тел к бестелесному. «Глубочайшее – это кожа» (Валери). Только тонкий слой земли плодороден. Законченный образ вышесказанного Кэролл представляет в виде ленты Мебиуса. Она составлена из неправильно сшитых носовых платков так, что его внешняя поверхность плавно переходит во внутреннюю; она обертывает весь мир, причем таким образом, что находящееся снаружи оказывается внутри и наоборот. Возникает вопрос, а нужна ли такая дополнительная инстанция как смысл? На это трудно ответить тому, кому достаточно слов, вещей, образов, идей. Что же такое смысл? Для Гуссерля смысл это то, что выражается. Это «перцептивная ноэма» – «смысл восприятия» – бесстрастная и бестелесная сущность, лишенная физического и ментального существования, которая ни действует, ни подвергается действию – чистый результат или чистое «явление». Ноэма не дается в восприятии (ни в воспоминании, ни в образе). Существует различие между зеленым как ощущаемым цветом или качеством и «зеленеющим» как ноэматическим цветом или атрибутом. Дерево зеленеет – это смысл цвета дерева. Смысл – это атрибут вещи или положения вещей, выраженный предложением. Бергсон сказал, что мы с самого начала помещены в смысл. Смысл всегда предполагается, едва индивид начинает говорить. Смысл – это не видимость или иллюзия, но эффект, продукт, распространяющийся на поверхности по всей ее протяженности.
К числу третьего образа можно отнести философов – структуралистов, в частности Ницше, Фрейда. Структура – это машина по производству бестелесного смысла. Смысл это не принцип и не первопричина – это продукт. Смысл это не то, что можно открыть, восстановить, переработать, он то, что производится новой машинерией. К ней можно отнести эстетическую теорию Бахтина. Его картина порождения смысла и, в конечном итоге, встречи с Бытием, состоит из схемы взаимоотношений событий. «Событие Бытия» – это феноменологическое понятие. Живому сознанию Бытие является как Событие. Событие внутри того, что происходит, а не происходящее. Событие это то, что должно быть понято, на что направлена воля и что представлено в происходящем. «Событие Бытия» – это ценностно – гносеологический феномен. Для Бахтина, событие не есть просто жизненное явление или его сочетание с другими явлениями, это два и более явлений в одном, через одно проявляющиеся не сами по себе, а в диалоге, где через взаимодействие с другими, через обнаружение себя посредством другого образуется новый смысл, не сводимый к простой сумме слагаемых. Этот процесс образования нового смысла или обновление старого, происходит через со-бытие событий. Со-бытие это не два и более начала в одном, а любое множество начал как одно. «Кирпичик-событие» – это ценностно-гносеологическое явление, а со-бытие – онтологическое, так как имманентный процесс, включающий диалогические взаимодействия «кирпичиков-событий».
Где и как возможно «увидеть» новый смысл сегодня? Что если попытаться найти смысл не в знаниях о чем-то, не в чувственно – переживаемых реакциях на него, не в догадках, а в Бытии самого смысла и он (смысл) сохраняет возможность проявляться, самораскрываться, то есть реализовываться не гносеологически – оценочно, а онтологически бытийно. Наличие нового скрытого смысла обозначается через ряд «ситуаций-впечатлений»: Нарушение нормы; Возможность создания новых форм; Неожиданность в выразительности; Пространственно-временные определенности смещены; Возможность характеризовать их друг через друга и как друг друга; Интонация – особый характер раскрытия темы; Предчувствие; Наличие «странности».
Логика расширяющихся значений состоит в том, что каждый эпизод, каждая мысль не только объединены с другими временной последовательностью и развитием действия, но раскрываются сами по себе, являют собой мерцающие экраны неких явно ощутимых, реально существующих, хотя бы и туманно, через намек угадываемых смыслов.
После того, как смысл «нащупан» и осуществлена связь разных смысловых структур по всей архитектонике человеческого знания, необходимо собрать рассеянный в смысле мир и оформить его в законченный образ. Это возможно сделать только через эстетическую деятельность. Эстетическая деятельность предполагает положение «вненаходимости» субъекта. Это положение дает возможность созерцать и судить Другое как целостное событие, отнестись к нему ценностно и делает возможной завершенность события. Эстетическое событие Я – и – Другой, для Бахтина, это не отношение – «вчувствование», а отношение – «переживание», переживание мной вне меня находящегося. В «переживании» снимается субъект – объектная противоположность. Если гносеологическое сознание – это монологическая форма знания: интеллект созерцает вещь и высказывается о ней, то эстетическое сознание – форма диалогическая; это сознание сознания. В эстетическом событии мы имеем встречу двух неслитых, автономных, равноправных сознаний, в их диалогической противоположности. А это высшая степень социальности.
Таким образом, эстетическое отношение и эстетическое сознание непосредственно вписываются в социальную реальность.
Эстетическое уже не является только средством отражения социального, а становится ее формой и способом ее восприятия. В связи с ростом роли эстетических подходов в интерпретации социальной реальности не только в рамках современной социальной теории, но и в современном философском мироощущении, возникает необходимость уточнения трактовки классических философских категорий, в первую очередь это касается категории трагического.
Выводы1. В интерпретации того или иного типа культуры в качестве сферы «прозрачности» выступает форма социальной реальности (трагическое или мелодраматическое), а «лучом наблюдения» становится определенный способ мышления.
2. Мелодраматическому «образу мира» присуща «методологическая философия» или «философствование с точки зрения зрителя».
3. Трагическому «образу мира» присуща «эзотерическая философия» или «философствование с точки зрения участника».
4. Потребность современной культуры – смещение в сторону трагического с мышлением основанном на «эстетической рефлексивности», порождающей смыслы.
