Валентина Черняк - Современная языковая ситуация и речевая культура: учебное пособие
Терминологическая закрепленность лексических единиц обусловливает достаточно четкий состав лексических парадигм. Показательны, например, ассоциативные связи слова лемма в сознании студентов («в математике: вспомогательная теорема, необходимая для доказательства другой теоремы»): теорема, аксиома, правило, доказательство, гипотеза, следствие, утверждение, формула, геометрия, прямая, круг, треугольник, квадрат. Симптоматично при этом, что одна треть испытуемых – вчерашних школьников – не имеет представления о значении понятия, использующегося в базовом школьном курсе математики.
Анализ студенческих работ свидетельствует, что при попытках определить лексические связи периферийной лексики видимая прозрачность внутренней формы, словообразовательной структуры слова часто является причиной недоразумений. Так, слово борзописец («человек, который пишет быстро, наспех и поверхностно») связывается со словами чиновник, стенографист, секретарь, машинистка, с одной стороны, и со словами негодяй, доносчик — с другой. Слово лихоимец («жадный вымогатель, взяточник») на основе буквального понимания внутренней формы связывается со словами страдалец, пострадавший, разоренный, неудачник. Получены многочисленные ответы типа: нарты – игра, кровать, диван; ординарец – знаменосец', панегирик – больной человек; плутократ – лжец, лицемер, вор, мошенник, плут, провизор – ответственный человек, проверяющий, ревизор, чиновник, пророк, прорицатель, предсказатель, заготовщик', шельф – запах, шарф десница – глаз; башлык – мясо, сало вензель – деталь, возможно, из железа или каких-нибудь сплавов, свидетельствующие о полной агнонимичности представленных лексических единиц и о причинах ложных ассоциаций, связанных чаще всего с формальным сходством слов-парономазов (башлык – балык, нары – нарты, шельф – шлейф).
Студентам II курса филологического факультета было предложено дать толкование словам, представленным в учебнике истории для 11 – го класса. Большинству студентов вообще незнакомы, например, слова консолидация, мандат, анклав. Многие не знают значений слов конфронтация, шовинизм, электорат. Не меньшую тревогу вызывает кажущееся понимание лексических единиц. Так, студентами были даны такие толкования:
шовинизм: дискриминация, враждебный настрой против какой-либо социальной группы; ущемление в правах кого-л.; течение, пропагандирующее превосходство мужчин над женщинами; неравноправие мужчин и женщин, ущемление женщин; движение определенной группы людей, придерживающихся определенных мнений; близко снобизму, высокомерию; принижение группы людей по какому-л. признаку (гендерному, сексуальной ориентации и т. п.); знаю, но не могу сформулировать; увлечение чем-то не очень серьезным;
электорат: какой-то правительственный государственный термин; что-то связанное с выборами (м.б., выборное правительство); законодательный орган по выборам; орган государственной власти; комиссия, следящая за проведением выборов; орган управления; аудитория, слушатели; люди, опрашиваемые по конкретному вопросу; выборный орган в некоторых странах (США); возможно, связано с наукой, научными опытами и деятельностью.
парламент: орган исполнительной власти; один из органов правительства РФ; орган власти, состоящий из нескольких людей; объединение министров, представляющих власть; часть правительства; часть правительства, работающая одновременно с главой государства.
Очевидно, что в подобных ответах, по существу представляющих собой реакции направленного ассоциативного эксперимента, отчетливо прогнозируются будущие помехи при восприятии речи и неудачи при ее порождении.
М. Арапов отмечает опасность экстремальных темпов языковых изменений: «Развитие событий в языковой сфере быстрыми темпами ведет к утрате нацией солидарности и чувства общности» (Арапов 2006: 175). «В отношении языка я уже не дед своим внукам, а прадед – настолько различаются наши словари. Из употребления исчезают не какие-нибудь там меткие словца, записанные Далем. В поисках нужного клерка я зашел в ЖЭК. Ответив на мой вопрос, дама за столом спросила у меня время. Отвечаю: “Четверть пятого”. В глазах дамы недоумение: “Я не понимаю, что такое четверть”, – с некоторым смущением, но без какого-либо заметного акцента говорит мне она. Проходит какое-то время, и на улице я довольно громко пересказываю эту историю глуховатой соседке. Та не успевает ответить, как перед нами останавливается немолодая женщина и растерянно говорит: “И я тоже не понимаю…”» (Арапов 2006: 169).
Итак, агнонимы, являясь важной характеристикой индивидуального лексикона, определяют речевой портрет отдельной языковой личности, но в то же время характеризуют и речевой портрет общества. Функционирование агнонимичной лексики связано с активизацией «зон риска» в лексиконе языковой личности, с увеличением семантической неопределенности в воспринимаемых и продуцируемых текстах. Агнонимия как собственно лингвистическое, психолингвистическое и лингводидактическое понятие имеет большой лингвопрагматический и образовательный потенциал. Само понятие агнонимов очень хорошо воспринимается студентами и служит стимулом для лингвистической интроспекции и для обогащения своего лексикона. Богатство лексикона обеспечивает свободу и эффективность речевого поведения, способность полноценно воспринимать и перерабатывать поступающую в вербальной форме информацию. Очевидно, что лакуны в лексиконе современной молодежи являются существенным препятствием при освоении ею образовательных маршрутов и представляют собой проблему большой социальной значимости, поскольку незнание слов адресатом, отсутствие обязательной общности лексиконов, необходимой для успешной коммуникации, снимает эффективность речевого воздействия, ведет к неадекватному речевому поведению.
Все увеличивающийся процент агнонимичной лексики в лексиконе студентов и школьников воздвигает барьеры при понимании разных типов текстов, делает затрудненным культурный диалог представителей разных поколений, заметно ухудшает качество образования.
И.Г. Милославский справедливо пишет «об ответственности за русский язык его современных благодарных и сознательных пользователей», которая проявляется в двух моментах: «В бережном и любовном сохранении русского языка как культурной исторической ценности, не только обеспечивающей взаимопонимание миллионов людей на огромной территории, но и дающей возможность интеллектуальной связи поколений. И в совершенствовании возможностей русского языка как инструмента постижения и называния различных аспектов окружающей нас действительности. Абсолютно ясно, что успехи в решении этой, второй, задачи будут помогать и улучшению взаимопонимания говорящих по-русски, и обогащению самого русского языка как ценности культурно-исторической уже для будущих поколений» (Милославский 2006:158).
Вопросы и задания
1. С помощью толковых словарей русского языка, изданных в последние годы, подтвердите следующее положение: «<…> На современном нам синхронном срезе единая лексическая система русского литературного языка представлена своим существенным для нужд общего и специального общения ядром (актуальной лексикой) и некоторой периферийной зоной, в которую оттесняются от центра устаревающие и устаревшие слова и через которую стремятся пройти ближе к центру новые слова, или неологизмы» (Денисов 1993:98).
2. В.В. Морковкин и А.В. Морковкина в книге «Русские агнонимы (слова, которые мы не знаем)» предлагают считать агнонимичной лексическую единицу (слово или отдельное его значение), относительно которой носитель языка может сказать:
1) совершенно не знаю, что значит слово;
2) имею представление только о том, что слово обозначает нечто, относящееся к определенной, весьма широкой сфере, например, бакштов — ‘что-то связанное с морем’;
3) знаю, что слово обозначает нечто, относящееся к определенному классу предметов, но не знаю, чем именуемый предмет отличается от других предметов данного класса, например, бальнеология – ‘какая-то наука’;
4) знаю, что слово обозначает определенный предмет, но не знаю конкретных особенностей этого предмета, способов его использования или функционирования, например, сизоворонка — ‘перелетная птица’ (но певчая или нет?);
5) знаю, что обозначает слово, но не представляю, как выглядит соответствующий предмет, например, епанечка, таратайка;
6) знаю слово в связи с особенностями своего жизненного опыта и своей специальности, но предполагаю, что многие другие люди его не знают или знают недостаточно, например, менталитет, фрикативный: (Морковкин, Морковкина 1997: 106).
