Валентина Федотова - Модернизация и культура
Мы предлагаем типологию цивилизаций на основе областей однотипного развития. Под типом развития понимается его интегральная характеристика, которая включает: 1) источник (внутренний и внешний); 2) органичность (первичное, под влиянием собственных потребностей, вторичное – связанное с преобладанием внешних «вызовов», ответ на них); 3) механизм (инновация, мобилизация усилий); 4) характер развития (самостоятельный, догоняющий Запад, догоняющий только его технико-экономический уровень, недогоняющий); 5) темпы (очень быстрые, быстрые, медленные, очень медленные); 6) духовные, ментальные, культурные предпосылки; 7) образ будущего, к которому направлено развитие.
Применяя эти критерии, можно выделить западную цивилизацию, состоящую из двух подвидов – американской и западноевропейской. Источники их развития – внутренние, органические. Модернизация в Западной Европе – результат ее органического перехода к развитию современного типа, который хотя и сложился в Америке на основе опыта Европы, но не путем его копирования. Механизмы развития здесь – инновационные. Появление нового институционализировано, приветствуется в культуре. Темп развития – быстрый. Характер развития – самостоятельный. Духовные основы развития – собственный исторический продукт. Образ будущего не планируется заранее как цель. Он вырисовывается по мере приближения к нему. Тип развития – органически инновационный.
Далее мы выделяем «другую» Америку (Мексика, может быть, Бразилия, Чили, конкретные компоненты, кроме Мексики, могут вызвать дискуссию) и «другую» Европу Это – цивилизации «второго эшелона» развития. Источник их развития преимущественно в «вызове» Запада.
Их модернизации – это «ответ» на него. Их развитию не хватает органичности. Эти общества расколоты на прозападные элиты – проводники западного образа, и народ, желающий сохранить традиционный или имеющийся на сегодняшний день образ жизни. Собственные потребности развития в этих цивилизациях складываются в результате сравнения себя с Северной Америкой и Западной Европой. Механизм развития – мобилизационный: однопартийная система Мексики, этатистский режим в Турции, идеология модернизации в Восточной Европе, реформаторская элита – в России. Мобилизация может быть как «позитивной» – идеология, порождающая энтузиазм, сверхусилия (мобилизация) населения, перенапряжение сил, пафос развития, так и «негативной», как это случилось в посткоммунистических странах. После многих лет государственной опеки люди оказались в 1990-ые предоставленными сами себе, многим не платилась даже зарплата. Они искали всевозможные источники существования, будучи «негативно» мобилизованными.
Образ будущего задан заранее, как и в предшествующих модернизациях. Ложный – стать Западом, истинный – в двух альтернативных вариантах: 1) нахождение источников развития при сохранении идентичности; 2) использование внутренних и внешних источников, медленная смена идентичности. Такой тип развития может быть назван неорганически-мобилизационным. В посткоммунистических странах процесс развития имел особенно в начальный период догоняющий характер. Темп развития замедленный. Духовные основы развития – западные.
Третий цивилизационный блок образуют НИС – новые индустриальные страны Юго-Восточной и Южной Азии («тигры») и другие страны. Источник их развития – внешний (вызов Запада) и внутренний (экономические проблемы, поражение некоторых в войне, перенаселенность на малой территории). В странах «другой» Америки и «другой» Европы, повторим, внутренний фактор неудовлетворенности возникает при сравнении с Западом, ибо с внутренней точки зрения постоянно идет процесс развития, заметный одному поколению. В азиатском регионе такой медленный прогресс обеспечен не был. Тип развития здесь является инновационно-мобилизационным. С одной стороны, активно используются западные технологии и инновации, с другой – мобилизующая сила традиции, коллектива, семьи, чувства общего дома. Темпы развития быстрые. Предпосылки – традиционные, в том числе и вековая привычка к труду. Развитие осуществляется на основе собственной идентичности. Образ будущего – развитие на основе собственной идентичности, стремление войти в семью народов как развитый, конкурентоспособный регион, который остается самим собой. Есть стремление к экономической экспансии в мире, но нет цивилизационного «вызова» в силу внутренней замкнутости, невозможности предложить остальному миру сложившийся здесь тип идентичности. Тип развития может быть назван как органически-неорганический, так и инновационно-мобилизационный.
Наряду с этими типами цивилизаций существуют доиндустриальные цивилизации «третьего» мира, стран, которые развиваются на основе внешних источников – «вызова» Запада, неорганически используя этатистские механизмы или диктатуры, развитие которых представляет собой деархаизацию, крайне медленно, поддерживается идеями прозападных элит, имеет целью улучшение жизни и может быть названо постколониальным.
И, наконец, существуют неразвивающиеся сообщества (по крайней мере, развитие в них незаметно трем поколениям), которые имеют архаический тип развития – воспроизводство старого с минимальными изменениями.
В свете этой классификации «другая Европа» предстает не только как стадия развития, но как цивилизационное образование. Особенностью же цивилизаций является их собственная идентичность, которая может медленно эволюционировать (как, например, западная идентичность), но сохранять свои коренные черты. Коренной чертой «другой» Европы является тип развития. Он возникает из исторической судьбы, которая определяет ментальность, духовность, культуру. Может быть, только немногие страны в этом регионе способны приблизиться к западной идентичности. Мы уже указывали на них: Эстония, в силу протестантской этики, Словения, Хорватия и Чехия в связи с непотерянным буржуазным опытом, бывшая ГДР в связи с включенностью в другое западное государство. На сегодня отличия этих стран от Запада большие, Германия до сих пор создает впечатление двух стран, двух наций в одной. Причем, развитие Восточной Германии в составе объединенной Германии не дает какой-либо особой модели. Это – все та же догоняющая модель.
Остальная часть «другой» Европы сильно отличается от Запада. Трудовые навыки здесь формировались на основе мирской аскезы, а не протестантской этики. ценностные ориентации здесь всегда преобладают над целевыми, поэтому западная рациональность отсутствует и ее предпосылки невелики. Коллективность, в том числе и этничность (а не западный национально-государственный подход), здесь является органичной, преобладание мировоззренческих подходов над научно-технологическими безусловным.
Сможет ли хоть когда-нибудь «другая» Европа реализовать свою вековую мечту – стать Западом? В пользу этого говорит пример стран, которые, географически находясь на Западе, стали его частью только во второй половине XX века. Это – Германия, несмотря на протестантскую этику, Италия, отчасти Испания, которая теряла свою западную принадлежность во времена Франко. Но, как уже было отмечено, и Италия, и Испания, Португалия, Греция и сегодня должны пройти некоторый путь, чтобы их интеграция с Западом окончательно завершилась.
Однако подобная перспектива для «другой» Европы, за исключением вышеназванных стран, представляется неосуществимой. Дело в том, что для смены идентичности этого региона на западную требуется огромное время. Носителями западных идей являются элиты, а не народ. Народ имеет интерес к потребительскому уровню Запада, но это порождает в нем скорее гедонистические, чем трудовые и аскетические начала, необходимые для вхождения в западное сообщество. За это время Запад согласно существующим прогнозам сам изменится в сторону все большего признания первичных ценностей – семьи, религии, языка, своего прошлого. Отчасти это будет движение в сторону смягчения западных ценностей и приближение к ценностям «другой» Европы, но произойдет это на основе уже достигнутой высоты технологии, в результате пятисотлетнего исторического опыта.
Кроме того, как было упомянуто, евразийский ракурс рассмотрения свидетельствует о наличии в ряде стран «другой» Европы азиатского компонента. После распада СССР евразийская модель пребывания во «втором мире» (но не второй Европе) более недействительна. Тенденции быть «другой» Европой выросли. Но перспективы азиатизации, провинциализации тоже увеличились. Вытеснение русских из сложившегося суперэтноса чревато антимодернизационными тенденциями азиатских республик России и СНГ. Такой форпост модернизации в Азии, как Азербайджан и Турция, испытывает двойственное чувство, сталкиваясь со стремлением азиатских окраин России, азиатских стран СНГ и тюркских народов России к сближению. С одной стороны, она чувствует «синдром родственных стран» в исламской цивилизации, с другой – противоречивость этой новой ориентации с ее надежным местом в «другой» Европе. цивилизационный раскол Турции, России, Югославии преодолевается выбором типа развития, который дает ясное направление внешней и внутренней политики – развитие в рамках «другой» Европы, сближение с Западом, роль модернизационного лидера в евразийском пространстве. Когда такой выбор сделан лидерами, азиатские народы России и СНГ могут решать для себя: привлекают ли их экскоммунистические стабильные режимы (второй мир), исламский фундаментализм (антимодернизационное сближение с третьим миром) или модернизация по пути «второй», догоняющей Запад Европы. Можно было бы сказать, что они способны выбрать модель развития Восточно- и Южно-Азиатской индустриально-информационной цивилизации, но у этих стран нет модели, они используют свою уникальность. Такой шанс есть у всех, но не у всех он состоялся. Рассмотренные варианты развития изменились в XXI веке в связи с началом глобализации, что будет рассмотрено.
