Мирча Элиаде - Мефистофель и Андрогин
Во всех этих мифах о божественной андрогинности и о двуполом первочеловеке обнаруживаются образцовые модели человеческого поведения. В соответствии с этим андрогинность символически оживляется, заново актуализируется посредством ритуалов. Эта ритуальная андрогинизация преследует различные цели, и морфология ее чрезвычайно сложна. Мы ни в коем случае не ставим перед собой задачи предпринять ее исследование. Достаточно будет напомнить, что у многих первобытных племен отроческая инициация подразумевает предварительную андрогинизацию неофита. Наиболее известным, хотя до сих пор не нашедшим объяснения, примером является инициационная субинцизия, принятая у некоторых австралийских племен; она символически одаривает неофита женским половым органом70. Если иметь в виду, что у австралийцев, как, впрочем, и у многих других первобытных племен, непосвященные рассматриваются как не имеющие пола и что обретение пола есть одно из следствий инициации, глубинное значение этого ритуала представляется нам так: невозможно стать зрелым в сексуальном отношении мужчиной, пока не испытаешь сосуществования полов, андрогинности; иными словами, невозможно познать какой-то отдельно взятый и четко определенный способ существования, пока не познаешь способ существования вообще.
В обряде инициации андрогинность не всегда обозначается непременно операцией, как у австралийцев. Во многих случаях намек на нее дает переодевание юношей в девичью одежду и, наоборот, девушек — в юношескую. Такой обычай засвидетельствован у некоторых африканских племен, а также в Полинезии71. Имеет смысл задуматься: не означает ли символической андрогинизации ритуальная нагота, нередко входящая в обряды отроческой инициации. Равным образом, гомосексуальная практика, отмечаемая во многих обрядах инициации, объясняется, по-видимому, сходными поверьями, коль скоро во время инициации неофиты объединяют в себе оба пола.
Интерсексуальное переодевание было распространено также и в античной Греции. Плутарх приводит некоторые обычаи, которые кажутся ему странными: «В Спарте, — пишет он, — женщина, которой поручена забота о новобрачной, обривает ей голову, надевает на нее мужскую обувь и одежду, затем кладет ее на ложе одну, без света. Муж приходит к ней украдкой» [Плутарх, Ликург, 15]. «В Аргосе новобрачная в первую ночь надевает фальшивую бороду» [Плутарх, Добродетель женщин]. «В Косе муж надевает женскую одежду перед тем, как принять жену» [Плутарх, 58, Греческий вопрос]72. Во всех этих примерах интерсексуальное переодевание является брачным обычаем. Однако нам известно, что в архаическую эпоху в Греции вступление в брак следовало за отроческой инициацией. Переодевание имело место также по случаю афинских Осхофорий — церемонии, в которой можно различить «остатки мужских инициации, праздник урожая и торжество в память о возвращении Тесея. Как показал А. Жанмер, они так тесно слились потому, что сама легенда о Тесее коренится в древнем общественном ритуале испытаний, являясь, по крайней мере частично, его повествовательной интерпретацией»73.
Но помимо этих остатков инициационных переодеваний, интерсексуальное переряживание практиковалось в Греции в ходе некоторых дионисийских церемоний, во время празднеств Геры на Самосе и в других случаях74. Учитывая, что переодевания были весьма распространены в Европе во время карнавала или праздников весны, а также в ходе разных земледельческих церемоний в Индии, в Персии и в других азиатских странах75, можно понять главную функцию этого ритуала: речь идет, в общем и целом, о том, чтобы выйти за пределы себя, преодолеть свою частную ситуацию, насквозь историзированную, и восстановить изначальную ситуацию — расположенную по ту сторону человеческого, по ту сторону истории, поскольку она, эта ситуация, предшествует образованию человеческого общества; ситуация эта парадоксальна, ее невозможно поддерживать в мирском, профайлом времени, в рамках истории, но важно периодически ее возобновлять, чтобы восстанавливать, хотя бы на мгновение, изначальную полноту, непочатый источник сакральности и могущества.
Ритуальное переодевание подразумевает символическое «опрокидывание поведения»; оно служит предлогом для карнавального шутовства, а также и для распущенности сатурналий. В общем это временное приостановление законов и обычаев, потому что оба пола начинают вести себя таким образом, который прямо противоположен нормальному. Опрокидывание поведения включает в себя полное смешение ценностей — такова особенность всех оргиастических ритуалов. Морфологически интерсексуальные переодевания и символическая андрогинность соответствуют церемониальным оргиям. В каждом из этих случаев мы отмечаем ритуальное «воссоединение», реинтеграцию противоположностей, регрессию в сторону первобытной хаотичности. По сути, речь идет о символической реставрации Хаоса, недифференцированного единства, предшествовавшего Творению, и этот возврат к хаотическому претворяется, благодаря чудодейственному возрастанию сил, в мощнейшее возрождение. В этом кроется одна из причин ритуальной оргии, совершаемой ради будущего урожая или по случаю Нового года: в первом случае оргия обеспечивает плодородие, во втором — символизирует возврат к докосмогоническому Хаосу, сопровождаемый погружением в неисчерпаемый источник сил, который существовал до сотворения мира и благодаря которому смогла осуществиться космогония. Нарождающийся год соответствует миру в момент его сотворения76.
Первичная целостностьИтак, мы видим, что эти ритуалы установления целостности посредством символической андрогинности или оргии могут опираться на разные ценности. Но все они осуществляются, когда нужно обеспечить успех в начале чего бы то ни было — это может быть начало сексуальной или культурной жизни, которое отмечает инициация, Новый год, весна или «начало», ознаменованное новым урожаем. Если учесть, что для представителей традиционных обществ космогония есть главным образом «начало», становится понятно присутствие космогонических символов в инициационных, земледельческих или оргиастических ритуалах. «Начать» что-либо значит, в сущности, приступить к созданию этого, то есть воспользоваться огромным запасом священных сил. Этим объясняется структурное сходство между мифом о первичном Андрогине, Предке человечества, и космогоническими мифами. И в том и в другом случае мифы открывают, что в начале, in illo tempore, была густая плотная целостность — и что эта целостность оказалась расчленена или разломана ради того, чтобы могли родиться мир или человечество. Первичному андрогину, особенно андрогину сферическому, описанному у Платона, в космическом плане соответствует космогоническое яйцо или первичный антропокосмический гигант.
В самом деле, множество космогонических мифов представляют первичное состояние — Хаос — как плотную и однородную массу, из которой невозможно вычленить никакой формы; или в виде похожей на яйцо сферы, внутри которой слиты воедино Небо и Земля; или как гиганта — макрочеловека, и т. д. Во всех этих мифах сотворение мира осуществляется как разделение яйца на две половины, изображающие Небо и Землю, или как расчленение однородной массы77.
Итак, в начале — как в космическом, так и в антропологическом плане — была полнота, таившая в себе все возможности. Но эта одержимость «началом», обнаруживающаяся в множестве разных мифов и ритуалов, может быть истолкована и в другой системе координат. Ведь мы убедились, что тенденция к унификации, к полному воссоединению хотя и проявляется на разных уровнях, тем не менее выражается самыми разными средствами и преследует различные цели. Слияние противоположностей и уничтожение противоречий имеют место как в ритуальной оргии, так и в иниационной андрогинизации, но плоскости их осуществления при этом не совпадают. Объединение полярно противоположных принципов происходит также посредством йогических техник, особенно это характерно для тантрической йоги. И в этом случае цель — добиться «единства-целостности», но опыт разворачивается одновременно на нескольких уровнях, а конечная унификация может быть описана лишь с помощью трансцендентных терминов. Иными словами, во всех этих плоскостях темного опыта ритуальной оргии, ритуальной андрогинизации или возврата к докосмическому Хаосу мы имеем дело с воссоединением и унификацией, которые сравнимы по своей структуре с тенденцией Духа возвращаться к «Одному-Всему». Сейчас не будем углубляться в толкование этого парадокса, в силу которого Жизнь стремится вести себя как Дух78. Однако важно уточнить, что если все эти мифы, ритуалы и техники подразумевают полную coincidentia oppositontm, если, с точки зрения структуры, космогоническое яйцо соответствует ритуальной оргии, андрогинизации или ситуации дживан мукта, — единство- целостность, которой достигает участник оргиастического ритуала, отличается от той, которой достигает человек, снимающий противоречия с помощью йоги.
