Марина Бутовская - Антропология пола
Разумеется, родительский фаворитизм в отношении старшего ребенка бывает всячески замаскирован (родительское отношение меняется в соответствии с меняющимися потребностями и возможностями ребенка), однако он становится очевидным при необходимости выбора в экстремальной ситуации. Когда один ребенок должен быть принесен в жертву, чтобы спасти остальных, с наибольшей вероятностью пожертвуют младшим, и это является по мнению М. Дали и М. Вильсон кросс-культурной универсалией. Как показал в своем фундаментальном исследовании ф. Салловей, именно собственная безопасность делает старших детей защитниками родительских ценностей, более консервативными и желающими сохранения status quo в семье, в то время как остальные дети, и особенно средние, более склонны быть «бунтовщиками и мятежниками».
Возраст родителей оказывает существенное влияние на их внимание к детям — чем старше родители, тем больше они вкладывают в своих детей. Это происходит потому, что вероятность появления новых детей с возрастом становится все меньше (однако родители действуют так скорее бессознательно, нежели с четким осознанием причин своего поведения). Ценность ребенка любого возраста у пожилых родителей возрастает, т. к. их совокупная приспособленность начинает все больше зависеть от репродуктивной способности детей.
Хотя изначально более высокий статус и большая включенная приспособленность дают старшему ребенку «преимущество в соискании родительского вклада», оно может быть нивелировано растущим желанием стареющих родителей посвятить себя младшему ребенку, как последнему произведенному ими наследнику, и кроме того, самому слабому и уязвимому в силу возраста. Последний ребенок обычно становится «маленьким любимцем всей семьи». В результате, как показали кросс-культурные исследования, проведенные нами совместно с коллегами из стран Западной Европы и Северной Америки, в проигрыше по всем статьям остаются средние отпрыски (Rohde et al., 2003).
Даже если родители, казалось бы, обо всех заботятся одинаково, в целом средние дети получают меньше ресурсов, чем остальные. Случайно ли, что средние дети стремятся быстрее обрести независимость и завести собственную семью?
Нами были проведены количественные исследования родительского фаворитизма у русских, армян, бурят, калмыков и крымских татар. Действительно, средние дети у русских меньше других оказались привязаны к родителям, сильно — к сиблингам и более всего — к друзьям и партнерам. У крымских татар модель привязанностей для средних детей оказалась практически полностью противоположной предсказаниям эволюционных психологов: мать была близка средним детям гораздо больше, чем старшим и младшим, а, кроме того, средние дети меньше всего привязаны к неродственникам. Армяне не обнаружили каких-либо ярких тенденций в картине привязанностей, кроме, пожалуй, несколько более выраженного предпочтения сиблингов у средних детей. В бурятской выборке ни старшие, ни средние дети не демонстрировали ни одной из предсказываемых ф. Салловеем модели предпочтений.
Любопытен тот факт, что у крымских татар средние дети чаще, чем у всех других групп, выбирают мать и родственников в качестве объекта своей наибольшей привязанности (против всех ожиданий ф. Салловея и его коллег). Возможно, что крымские татары в силу до сих пор сохраняющихся черт родового общества были существенно ограничены в своем общении кругом родственников, в результате чего с друзьями и партнерами они общались меньше, чем русские. У русских в круг первостепенных партнеров по общению традиционно включались друзья и потенциальные женихи и невесты, у крымских татар, армян и бурят — преимущественно родственники. Таким образом, весьма вероятно, что привязанность крымских татар к матери и к родне является компенсаторным психологическим механизмом, а не свидетельством ответной реакции на сильное материнское предпочтение. Тем более, что по собственному ощущению средних детей у татар мать любит их как раз меньше остальных сиблингов.
Что касается материнского фаворитизма и привязанностей у юношей и девушек, то только русские продемонстрировали четко выраженную тенденцию выбирать мать как наиболее близкого человека, когда они сами любимы ею больше, нежели сиблинги. Данный факт свидетельствует в пользу нашей догадки об искажениях в семейных отношениях в культурах с большей ориентацией на семейные ценности (в нашем исследовании это татары, армяне и буряты) (Бутовская, Гуччнова, Бойко, 2004). Если же обратиться к привязанностям у русских вне зависимости от фаворитизма, то средние дети выбирали родителей и сиблингов действительно реже всех остальных, а друзей и партнеров — гораздо чаще. Ни в одной из трех традиционных культур такой «чистой эволюционно-психологической» закономерности не наблюдалось.
Связь между выбором матери в качестве объекта привязанности и обозначением себя как семейного миротворца с одной стороны, и между выбором прочих лиц и ролью мятежника — с другой, четко прослеживалась нами во всех четырех культурах, что подтверждает базовые положения об эволюционных корнях конфликта родители — дети.
Глава 7
Сексуальные стратегии мужчин и женщин
7.1. Теория сексуальных стратегий
Начиная с 1972 г. зоологи стали широко использовать теорию полового отбора для объяснения феномена сексуальности у животных. Однако до конца 70-х годов XX века ее даже не пытались применять к анализу феномена человеческой сексуальности.
Формулируя теорию полового отбора, Ч. Дарвин не смог до конца объяснить причин, по которым такой отбор иногда благоприятствует признакам, не связанным с индивидуальными преимуществами в выживании, а порой и откровенно затрудняющим выживание особей-носителей. Объяснение было дано лишь 100 лет спустя. Дональд Саймонс, специалист в области эволюционной антропологии, сформулировал в 1979 г. теорию сексуальных стратегий, в рамках которой постулировалось наличие половых различий в функционировании мозга у всех видов млекопитающих, включая человека.
В 1979 г. Саймонс опубликовал труд «Эволюция человеческой сексуальности», ставший в настоящее время классическим. Развивая свои представления о сущности полового отбора в человеческом обществе, Саймонс исходил из соображений, что все наши психологические характеристики можно разделить на две категории: результат естественного отбора (суть адаптации), и побочный результат отбора (характеристики могут быть нейтральными и даже вредными для выживания).
Саймонс дал исчерпывающее объяснение причин существующих в то время концептуальных заблуждений, наводнивших литературу по сексуальному поведению. В американской научной мысли того времени преобладали бихевиористские взгляды на поведение человека, в русле которых внешние проявления поведения считались единственно возможным объектом исследования. Он доказал в своем труде, что подобная постановка вопроса ошибочна. Возьмем, к примеру, такое явление как кратковременные сексуальные связи. С математической точки зрения среднее число таких связей одинаково для мужчин и женщин. Однако сходство внешних проявлений поведения скрывает за собой существенные различия в психологических установках относительно желательного количества половых партнеров: мужчины выражают желание иметь больше кратковременных партнерш, чем женщины — кратковременных партнеров.
Откровенные различия в психологических установках мужчин и женщин маскируются реально демонстрируемым поведением (фактическое поведение ограничено целым рядом средовых, социальных и личностных факторов).
Д. Саймонс (Symons, 1979) заключает, что теоретические представления о сексуальных стратегиях человека следует строить на основе изучения их психологических механизмов, а не отталкиваясь от реально наблюдаемого поведения.
Вывод о начичии специфических психологических механизмов отбора половых партнеров у человека явился достаточно смелым шагом. В американской психологии того времени преобладали скиннеровские идеи о наличии универсатьных психологических механизмов, действующих сходным образом в разных сферах поведения человека, будь-то при выборе полового партнера, пищевых объектов, мест отдыха или партнеров по кооперации. Идеи Саймонса по своей сути были ближе к этологическим представлениям об основах поведения. По теории этологов внешние стимулы (температура, освещенность, наличие пищи, наличие хищников и пр.) в коматексе с внутренними факторами (мотивации, готовность к проявлению данного поведения, связанная с непосредственным физиологическим состоянием) запускают работу конкретных центров поведения (врожденный разрешающий механизм), которые имеются в мозгу индивида.
