Эдуард Берзин - Юго-Восточная Азия и экспансия Запада в XVII – начале XVIII века
Голландский историк Бернард Влекке не случайно сравнивал Агунга с Иваном Грозным [262, с. 93]. В деятельности обоих этих монархов террор против крупных феодалов играл весьма значительную роль. При Агунге все князья, номинальные главы провинций (бывших независимых княжеств), обязаны были жить только в столице и несколько раз в неделю являться на прием к сусухунану. Отсутствие на аудиенции было достаточным основанием для смертного приговора. Реальное управление Внешними провинциями осуществляли «заместители» этих принцев — присланные из центра губернаторы, люди незнатного рода. Каждый крупный феодал и чиновник получал в кормление определенное число деревень, но фискальный аппарат был отделен от других органов власти. В каждой податной единице существовали два сборщика налогов (два — для взаимного контроля), подчиненные непосредственно центру. Личная армия сусухунана, собиравшаяся на землях домена, была отделена от военных контингентов провинций, но каждый губернатор имел право вооружить только строго определенное число людей. Все административные должности были ненаследственными. Хотя, как правило, сусухунан за определенную мзду назначал на пост умершего чиновника одного из его сыновей, любой достаточно богатый человек мог перекупить эту должность. Для усиления контроля над провинциями во главе каждой группы провинций стояли два специальных комиссара с собственным контрольным аппаратом. Наконец, при Агунге был создан мощный корпус тайной полиции. Несколько тысяч ее агентов постоянно перемещались из одной местности в другую, изучая настроения населения. Они обладали огромными полномочиями, могли войти в любой дом или дворец и арестовать любого, на кого пало подозрение [106, с. 11–15; 158, с. 179–180; 263, с. 151–153; 280, с. 92–93].
Как свидетельствуют современные Агунгу голландские наблюдатели, в начале 20-х годов XVII в. различные проявления феодальной анархии в Матараме еще имели место [117, с. 22–23]. Но постепенно центральная власть сумела свести их до минимума. Государство Агунга во второй половине 20-х годов XVII в. стало мощной державой, и сусухунан начал планировать создание общеиндонезийской империи в границах средневекового Маджапахита. На пути к этой цели у него был только один серьезный противник — голландская Ост-Индская компания, так что, несмотря на кратковременный альянс в 1622–1625 гг., столкновение между Матарамом и Компанией стало неизбежным.
Восточная Индонезия в первой четверти XVII в
Район к северу и востоку от Явы, объединяемый под общим названием «Восточная Индонезия», в начале XVII в. был разделен на ряд крупных и мелких государств. Север Калимантана находился под властью султаната Бруней. Западный Калимантан был поделен между княжествами Самбас, Ландак и Сукадана. На юге Калимантана находился султанат Банджар-масин. Западная часть Малых Зондских островов находилась под властью индуистского государства Бали. В восточной части Малых Зондских островов находилась зона влияния Португалии, закрепившейся на Тиморе. На Сулавеси наиболее влиятельным государством было княжество (впоследствии султанат) Гова с центром в Макасаре.
Проникновение голландцев в эту зону началось в 1600 г., когда на Калимантан прибыла эскадра адмирала Оливье ван Ноорта. Голландцев привлекали на Калимантане его традиционные богатства — золото, перец, камфора и алмазы. В то же время правители Калимантана, подвергавшиеся в начале XVII в. сильному давлению, как с юга, со стороны Матарама, так и с севера, со стороны испанцев, захвативших Филиппины, были заинтересованы если не в прямом военном союзе с Голландией, то по крайней мере в приобретении европейского оружия и сами искали контактов с голландцами.
Уже в 1604 г. султан Брунея направил посольство к голландскому адмиралу ван Варвейку, который в этот момент находился в Паттани, с приглашением посетить его государство, В том же году ван Варвейк направил одно судно своей эскадры в Сукадану, где вскоре была открыта голландская фактория [242, с. 191]. 1 сентября 1609 г. голландская Ост-Индская компания заключила торговый договор с князем Самбаса и Ландака (в этот момент два княжества были объединены) и открыла факторию в городе Самбас [96, т. I, с. 73–75]. В следующем году открылась голландская фактория в Банджармасине.
Вскоре, однако, между голландскими купцами и калимантанскими правителями начались серьезные конфликты. Видимо, поведение служащих голландской Компании стало слишком вызывающим. Уже в 1610 г. князь Самбаса напал на голландскую факторию в его столице и перебил весь персонал. В 1611 г. был убит голландский купец в Банджармасине. Воспользовавшись конфликтом голландской Компании с местными властями, на Калимантан стали проникать англичане. В 1611 г они основали фактории в Самбасе и Сукадане, в 1614 г. — в Банджармасине [134, с. 278; 242, с. 192–193, 271, с. 104].
В 1612 г. у берегов Калимантана появилась голландская эскадра, которая подвергла бомбардировке Самбас и Банджар-масин. Торговые отношения с Самбасом в XVII в. уже не возобновлялись. До 1626 г. торговля голландцев с Калимантаном была сосредоточена в Сукадане. Но после того, как в 1626 г. Сукадана была взята матарамскими войсками, причем голландская фактория здесь сгорела, а служащие еле спаслись, голландская Ост-Индская компания возобновила торговлю с Банджармасином. Правда, фактория здесь больше не открывалась, а торговлю, видимо из предосторожности, вели с кораблей [158, с. 230].
На Сулавеси голландцы в первую очередь завязали торговые сношения с государством Гова, которое в источниках того времени обычно именуется «королевство Макасар» (по названию столицы и главного порта этого государства).
Макасар привлекал голландцев как рынок дешевого риса и тонких пряностей, которые доставлялись сюда с Молукк и островов Банда. В отчете адмирал С. ван дер Хагена (1607) говорится о князе Телло, соправителе короля Макасара: «Он прилагает большие усилия, чтобы привлечь торговцев в свою страну, держит для этого специального агента на островах Банда, которого каждый год снабжает рисом, тканями и всем, на что там есть спрос, с тем чтобы собрать в своей стране как можно больше мускатного ореха и тем привлечь сюда купцов» (цит. по [233, т. I, с. 68]).
Уже в 1603 г. в Макасар прибыло голландское посольство с письмом к правителю Макасара Ала-уд-дину от штатгальтера Голландии принца Морица Оранского. Вскоре после этого в Макасаре была открыта голландская фактория. Ала-уд-дин разрешил ее открытие только при условии, что голландцы будут заниматься в его владениях чисто коммерческой деятельностью. Он не хотел, чтобы голландско-португальская война осложнила его отношения с Малаккой [158, с. 211; 242, с. 192; 280, с. 80–85].
Голландцы первые годы вели себя в Макасаре смирно. Но к середине 10-х годов XVI! в. из-за войн, которые Макасар вел с соседним государством Бонн, рис на макасарском рынке подорожал и его стало выгоднее покупать на Восточной Яве. В то же время по мере того, как позиции голландской Ост-Индской компании на островах Пряностей укреплялись, Макасар терял свою притягательную силу как рынок гвоздики и мускатного ореха. Более того. Макасар стал казаться голландцам опасным конкурентом, и они начали вести себя соответственно. В 1615 г. Кун принял решение закрыть факторию в Макасаре. По его указанию глава голландской фактории Абрахам Стерн ночью тайно погрузил все имущество фактории на голландский корабль, стоявший в порту. Утром он пригласил на борт нескольких макасарских вельмож и внезапно объявил им, что берет их в заложники. Макасарцы взялись за оружие. В последовавшем бою на палубе все они, кроме двоих, были убиты. Эти двое (один из них оказался родственником Ала-уд-дина) были увезены в Бантам. В отместку Ала-уд-дин захватил в 1616 г. голландское судно «Ээндрахт» и уничтожил его команду [179, с. 190; 242, с. 193].
Так началась первая голландско-макасарская война. Англичане, открывшие в 1613 г. в Макасаре свою факторию, тайно поддерживали Ала-уд-дина. Вообще Макасар, наряду с Бан-тамом, оставался главной базой английской Ост-Индской компании в Юго-Восточной Азии вплоть до 1667 г. К началу 20-х годов отношения Макасара и голландской Ост-Индской компании нормализовались, Кун отпустил заложников, но в 1625 г. отношения вновь обострились в связи с ультиматумом, который голландцы предъявили Ала-уд-дину. Они потребовали от него запретить своим подданным торговать на островах Пряностей. Макасарский султан ответил голландским послам уклончиво. Как доносил один из послов генерал-губернатору, Ала-уд-дин сказал: «Что касается Вашей (голландской Компании. — Э. Б.) жалобы на то, что макасарцы увозят Вашу гвоздику, то это не так, ибо сами макасарцы занимаются только сухопутной торговлей… Этим могут заниматься малайцы, которым вряд ли можно что-нибудь запретить, ведь они, выйдя в море из Макасарского порта, могут плыть, куда захотят» (цит. по [233, т. I, с. 65]).
