Юрий Виленский - Доктор Булгаков
Прошение датировано 17 июля 1909 г. Ниже адрес, который станет знаменитым: Андреевский спуск, 13, кв. 2. Виден штамп: «Получено в канцелярии Университета св. Владимира 20 июля 1909 г.». Здесь же резолюция о приеме в университет и пометка о том, что 21 августа проситель включен в число студентов. Учитывая разрыв в датах написания и регистрации прошения, можно предположить, что оно было отправлено М. Булгаковым по почте.
Темно-зеленый покоробленный коленкоровый переплет, плотные гладкие странички… Это личная студенческая книжка М. А. Булгакова. Дата заполнения ее титула — 21 августа 1909 г. — совпадает с днем зачисления в университет. Внизу ясно читаемая подпись. Крупный четкий почерк, заглавная буква М, переходящая в строчную б, — отражение быстрого целостного движения руки. Подпись Михаила Афанасьевича уже не изменится до конца жизни, она почти такая же и на последней его фотографии, которую он надписал Е. С. Булгаковой, почти утратив зрение.
Собственно, именно этот матрикул впервые вполне наглядно показывает, кто учил Михаила Афанасьевича, как шел он к важной и таинственной работе врача. Записи на страничках студенческой книжки, запечатлевшей поистине знаменитые имена в отечественной науке, завершаются 1915 годом.
«О, восемь лет учения! Сколько в них было нелепого и грустного и отчаянного для мальчишеской души, но сколько было радостного. Серый день, серый день, серый день, утконсекутивум, Кай Юлий Цезарь, кол по космографии и вечная ненависть к астрономии со дня этого кола. Но зато и весна, весна и грохот в залах, гимназистки в зеленых передниках на бульваре, каштаны и май, и, главное, вечный маяк впереди — университет, значит жизнь свободная, — понимаете ли вы, что значит университет?… Закаты на Днепре, воля, деньги, сила, слава» {1}.
Каштаны и май на Бибиковском бульваре, на зеленом киевском меридиане. Как раз здесь, в приготовительном классе старейшей 2-й гимназии (теперь в этом здании по бульвару Шевченко, 18, размещается междугородная телефонная станция), Булгаков начал свое ученичество. И лишь затем в его биографию войдет 1-я гимназия (здание, построенное архитектором А. В. Беретти), обитель Н. И. Пирогова, ныне — один из корпусов университета, все еще ждущий мемориальной доски в честь писателя.
Глава I
НАЧАЛО ПУТИ
Выбор сделан…
Прошение о зачислении на медицинский факультет Из фондов Государственного архива г. Киева.
Эти студенческие перекрестки вблизи бордово-красного здания университета с его монументальной колоннадой, положившего
Киев, Андреевский спуск, 13 Обитель юности Михаила Булгакова Фото Д. В. Малакова, 1990 г.то начало новым строениям и во многом новому облику Киева, порою называли Латинским кварталом. А совсем рядом, наискосок от гимназии, по нечетной стороне бульвара, располагались университетские клиники. Тревога и боль в глазах людей у этих дверей, экипажи с пациентами, фигуры врачей и сестер милосердия, конные кареты скорой помощи, огромные матовые окна операционной, тени хирургов над столом… Конечно, сотни и сотни подростков воспринимали этот повседневный «скорбный лист» города как нечто далекое, но вряд ли Михаил Булгаков был среди них.
И все же это лишь внешние впечатления. Выбор Булгаковым медицинского факультета был во многом обусловлен семейными традициями. «Я хочу… отметить один факт, на который стоит обратить внимание, — подчеркивала сестра Михаила Афанасьевича Надежда Афанасьевна Булгакова-Земская (материалы из ее собрания опубликованы в 1988 г. ее дочерью, доктором филологических наук Е. А. Земской, в книге «Воспоминания о Михаиле Булгакове»). — У матери в семье было шесть братьев и три девочки. И из шести братьев трое стали врачами. В семье отца один был врачом. После смерти нашего отца, потом, не сразу мать вышла второй раз замуж, и наш отчим был тоже врачом. Поэтому я опровергаю здесь мнение, что Михаил Афанасьевич случайно выбрал эту профессию. Совсем не случайно. Это было как-то в воздухе нашей семьи — и Михаил выбрал свою профессию, свою медицину обдуманно и сознательно. И он любил свою медицину…» {2}.
Каковы же эти влияния на выбор профессии? Пожалуй, они многообразны. Так, врачами, весьма известными в Москве, были братья Варвары Михайловны, матери М. Булгакова, Николай Михайлович и Михаил Михайлович Покровские. Безусловно, и к ним относятся слова Н. А. Булгаковой-Земской о роде Покровских: «Жизнерадостность и свет. Какая-то редкая общительность, сердечность, простота, доброта, идейность и несомненная талантливость». Дядя Коля и дядя Миша — эти имена часто звучат в письмах Михаила Афанасьевича родным. Особое влияние на его становление, видимо, оказал Николай Михайлович Покровский (1878–1942) — один из близких помощников крупнейшего отечественного акушера-гинеколога профессора Владимира Федоровича Снегирева. Гинекологический институт на Девичьем поле, основанный В. Ф. Снегиревым, являлся образцовым учреждением этого типа. Здесь имелись одна из лучших в Москве операционных с рядом технических приспособлений, прекрасные палаты с предметами ухода, специальной мебелью и широкими лоджиями, кстати, впервые в России примененными в больничном строительстве. Не исключено, что при описании в «Мастере и Маргарите» весьма удобной и уютной клиники профессора Стравинского с ее балконами М. Булгаков вспоминал и это гармоничное здание, с устройством которого он, видимо, был знаком.
В институте производилась овариотомия, были предложены реконструктивные операции, применялись новейшие способы излечения опухолей матки. Первыми в русской медицине В. Ф. Снегирев и его ученики начали использовать радий при раке матки. Из научной школы, возглавляемой В. Ф. Снегиревым, гуманные традиции которой высоко ценил А. П. Чехов, вышел классический труд «Маточные кровотечения», ознаменовавший важную веху в акушерстве.
Рабочий день в Гинекологическом институте начинался рано и кончался поздно. В восемь часов утра все уже были в операционной на своих местах. Ежедневно составлялся подробный бюллетень о состоянии оперированных больных. Причем летом, когда университетские клиники закрывались, работа не только но прерывалась, а, наоборот, расширялась — Снегирев производил и в этот период ряд сложных операций, включая и полостные. Помощь оказывалась преимущественно сельскому населению в летних хирургических бараках, построенных В. Ф. Снегиревым при Алексинской земской больнице на Оке. Как и некоторые другие врачи, здесь постоянно работал и П. М. Покровский. Характерно, что, перечисляя специалистов клиники, ближайший ученик В. Ф. Снегирева профессор М. Г. Сердюков называет доктора Покровского вторым в этом ряду.
Проработавший в снегиревской клинике почти четыре десятилетия, Н. М. Покровский пользовался уважением и авторитетом в московской врачебной среде. Показательно, что в 1926 г., когда отмечалось десятилетие со дня смерти В. Ф. Снегирева, с докладом «Памяти великого учителя и создателя гинекологии в России» на заседании Московского акушерско-гинекологического общества выступил доктор Н. М. Покровский. Быть может, на этом заседании присутствовал и М. А. Булгаков, не перестававший интересоваться медициной.
Врачебный путь доктора медицины Михаила Михайловича Покровского (1882–1943) был связан с клиникой выдающегося интерниста профессора Максима Петровича Кончаловского, вместе с которым он трудился много лет. В справочнике «Лечебные учреждения и медицинский персонал Москвы» (1928) указывается, что М. М. Покровский (позже ему будет суждено стать одним из лечащих врачей Михаила Афанасьевича в критический период болезни) является старшим ассистентом этой клиники в составе 1-го МГУ. Безупречный нравственный облик этих двух замечательных врачей, их образованность и интеллигентность, доброе отношение к больному — все это, как мы полагаем, отразилось на врачебной биографии Булгакова.
Николай Михайлович Покровский жил в довольно большой, благоустроенной квартире в Чистом (Обуховой) переулке, во многих деталях схожей с квартирой Филиппа Филипповича Преображенского в повести «Собачье сердце», где, кстати, упоминается Обухов переулок. У него часто бывал Михаил Михайлович. «Дядю Колю, несмотря на его охранные грамоты, уплотнили. Дядю Мишу выставили в гостиную, а в его комнате поселилась пара, которая ввинтила две лампы: одну в 100, другую в 50 свечей, и не тушит их ни днем, ни ночью», — писал М. Булгаков сестре Надежде Афанасьевне в марте 1922 г.
Прототипом хирурга, производящего удивительные операции, видимо, в определенной мере послужил Николай Михайлович Покровский. Подъезд с мраморной площадкой и сейчас нетрудно отыскать. Булгаковы не раз приезжали сюда. Так, в годы учебы на Высших курсах в Москве у дяди жила Надежда Афанасьевна Булгакова, и по этому адресу, в пору работы Михаила Афанасьевича в Вязьме, приходили его письма.
