Титус Буркхардт - Сакральное искусство Востока и Запада. Принципы и методы
Изображения, высеченные на колоннах пролетов, представляют пророков и царей Ветхого завета; некоторые из них, несомненно, являются также прародителями Христа. Весь этот пояс, аналогичный прямоугольной «земной» части храма, соответствует, таким образом, древнему Закону, который, с христианской точки зрения, подготовил пришествие «Слова, ставшего плотью».
Изображение вознесения Христа на тимпане левого пролета находится в согласии с традиционной иконографией. Христос возносится в облаке, поддерживаемом двумя ангелами; другие ангелы нисходят с облаков, подобные вспышкам молнии, и возвещают о событии собравшимся апостолам. На сводах высечены знаки Зодиака, чередующиеся с изображениями календарных работ, что подчеркивает небесный характер бокового пролета, его расположение с северной стороны от главной двери, связанное с «вратами Небес» ( janua coeli), зимним солнцестоянием (рис. 28).
Рис. 28. Тимпан левой ниши
В группе изображений тимпана правого пролета доминирует статуя Богородицы с Младенцем, восседающих на престоле и непосредственно обращенных к зрителю, – между двумя архангелами, раскачивающими кадила, в соответствии с византийской традицией (рис. 29). Их движение, подобное движению голубей в полете, контрастирует с величавой неподвижностью Богородицы, находящейся между ними. Композиция этого тимпана противоположна композиции вознесения Христа, в которой ангелы изображены наклоненными наружу, подобно падающим лепесткам цветка. Под этой группой, изображающей Богородицу и архангелов, одновременно строгой и исполненной радости, двумя горизонтальными поясами расположены следующие сцены: Благовещение, Встреча Марии и Елизаветы, Рождество Христово и Введение во храм. Самый нижний участок тимпана, который отделен от перемычки, занят изображением возлежащей Богородицы; на ровном покрове над ее ложем находится колыбель с Младенцем. Эту необычную особенность можно объяснить параллелизмом трех расположенных друг над другом групп. В самом нижнем поясе Богородица, лежащая горизонтально под новорожденным Младенцем, символизирует совершенное смирение, а следовательно, и чистую пассивность Универсальной Субстанции, materia prima, всецело восприимчивой к Божественному Слову. В поясе, следующем непосредственно над этим, младенец Иисус, стоящий прямо на алтаре храма, подчеркивает аналогию между Богородицей и жертвенным алтарем; еще выше, в арке тимпана, Богоматерь, восседающая на троне и держащая на своих коленах Младенца, аналогична Матери Мира – смиренной основе всех созданий и в то же время их возвышенной субстанции, как выражено Данте в его хорошо известной молитве, адресованной Богородице: «Vergine madre, figlia del tuo figlio, umile ed alta più che creature…» (Paradiso, XXXIII i sqq.)[122].
Рис. 29. Тимпан правой ниши
Тройственная природа темы Богоматери и Младенца подчеркивается геометрической символикой сцен: в самой нижней сцене – двумя горизонтальными линиями Матери и колыбели; в сцене над ней – вертикальной линией Младенца на алтаре; и, наконец, в самой верхней – величавым силуэтом Богородицы, окружающей Младенца со всех сторон: Мать и Младенца можно, фактически, охватить двумя концентрическими кругами.
Богородица представляет Универсальную Субстанцию, пассивную по отношению к Божественному Слову, и именно поэтому Она является символом и воплощением души, освещенной Благодатью. Следовательно, три группы Матери и Младенца, очевидно, выражают три этапа духовного развития души; эти этапы можно определить как духовную нищету, самопожертвование и единение с Богом, или, кроме того, в алхимическом смысле, как «смирение», сублимацию («очищение») и трансмутацию («превращение»). Величавая Богородица тимпана, чьи симметричные очертания окутывают Младенца, символизирует состояние просветленной души, вмещающей в себе сердце, объединенное с Богом.
Аналогия между Богоматерью и просветленной душой усиливается благодаря аллегориям семи свободных искусств на сводах того же пролета. Свободные искусства являются отражениями семи небесных сфер в душе, полноту и совершенство которой они символизируют. Св. Альберт Великий говорил, что Богоматерь по природе обладала познанием этих искусств, т. е. того, что составляет их сущность. Это еще полнее выявляет взаимодополняемость в иконографии двух боковых пролетов: с одной стороны, вознесение Христа в Небеса, обрамленное знаками Зодиака, с другой – Богоматерь в окружении свободных искусств. Здесь мы обнаруживаем две сферы – Неба и Земли, Сущности и Субстанции, Духа и Души, Великих мистерий и Малых мистерий, – присущих, соответственно, дверям солнцестояния зимы и лета.
Однако следует заметить, что символическое соотнесение двух боковых входов с зимним и летним солнцестояниями предполагает перестановку, так как знак Козерога, соответствующий зимнему солнцестоянию, принадлежит южному полушарию. Эта инверсия находит свое выражение и в иконографии Королевского портала, поскольку правый пролет, расположенный на южной стороне и посвященный Богоматери, содержит изображение Рождества, а праздник Рождества почти совпадает с зимним солнцестоянием. Аналогичная «компенсация» имеет место на духовном плане: непорочная и восприимчивая красота души, восходящей «снизу», встречает откровение Божественного Слова, нисходящего «сверху» Неба.
Иконографические темы трех пролетов Королевского портала внешне объединены небольшими сценками, высеченными на капителях колонн. Эти сценки образуют более или менее непрерывный пояс; они представляют эпизоды из жизни Христа и тем самым, согласно в высшем смысле историческому аспекту христианства, соединяют всю духовную реальность с жизнью Христа.
В заключение можно перечислить три «измерения», входящие в иконографию романского церковного портала. К ним относятся: космологическое измерение, наиболее тесно связанное со строительным искусством, теологическое, которое проявляется через религиозную тематику образов, и, наконец, метафизическое, исполненное мистического смысла в самом глубоком значении этого слова. Из яркости и выразительности христианских символов космологический план получает всю свою духовную широту; с другой стороны, соответствие религиозной иконографии космическому прообразу освобождает изображение от его исторической и буквальной интерпретации и переносит в область метафизической и универсальной Истины.
Глава 4
Основы исламского искусства
Бог прекрасен, и Он любит красоту.
Изречение ПророкаI
Единство, по природе своей в высшей степени «конкретное», тем не менее, представляется человеческому разуму как абстрактная идея. Это обстоятельство, наряду с известными соображениями, связанными с семитским менталитетом, объясняет абстрактный характер исламского искусства. Ислам сосредоточен на Единстве, а Единство не выразимо в терминах какого бы то ни было образа.
Однако запрещение образов в исламе не является абсолютным. Начертание образа допустимо как элемент светского искусства, при условии что он не представляет ни Бога, ни лик Пророка[123]; с другой стороны, образ, «отбрасывающий тень», дозволяется только в исключительных случаях, когда он представляет стилизованное животное, например в архитектуре дворцов или в ювелирном искусстве.[124] Вообще изображение растений и фантастических животных вполне допустимо, однако в сакральном искусстве предусмотрены только стилизованные растительные формы.
Отсутствие образов в мечетях преследует две цели. Одна – негативная, т. е. цель устранения «присутствия», которое могло бы противопоставить себя Присутствию – хотя и невидимому – Бога и стать источником заблуждения, ввиду несовершенства всех символов. Другая, позитивная, цель утверждает трансцендентность Бога, поскольку Божественную Сущность вообще невозможно сравнить с чем бы то ни было.
Поистине, Единству присущ аспект соучастия, ибо для него характерны синтез многообразия и принцип аналогии – в этом смысле сакральный образ предполагает высшее Единство и выражает его своим способом. Однако Единство – это также и принцип различения, так как присущая каждому существу внутренняя целостность отличает его от всех остальных, в том смысле что оно уникально и не может быть ни перепутано с другим, ни заменено. Этот последний аспект Единства более непосредственно отражает трансцендентность Высшего Единства, его «Не-изменность» и его абсолютное Одиночество. Согласно основному символу веры ислама, «нет никакого божества, кроме Бога» (ла илаха илла-л-лах); из-за несходства различных планов бытия все собрано вместе под безграничным сводом Высшего Единства: раз уж признается конечное, можно больше не рассматривать его «бок о бок» с Бесконечным, и по этой самой причине конечное воссоединяется с Бесконечным.
