Сборник статей - Культура и мир
Закрытость советской идеологии в области религиозных исканий не могла уничтожить архетипическую память русских художников, а стремление создавать героические идеалы, искало новые образы в прошлом национальной истории.
Иконография Святого Георгия на время была «забыта» светской живописью Советского Союза, и сюжет змееборчества претерпел зримые метаморфозы.
Патетический пафос, характерный для всех видов пластических искусств этого времени, воплотился в сюжетах прославления русской богатырской силы. Импульсом данному явлению послужили этнографические экспедиции и исследования мифологов начала века, описавших поединки былинных ратников по древнерусским литературным текстам, археологическим раскопкам и сказочным сюжетам изображений предметов русских промыслов.
Графика новорусского стиля, с ее утонченной флористикой линий, витиеватым изгибам форм в произведениях мастеров Палеха и Холуя превратила сюжет змееборчества в декоративные композиции, созвучные миру восточных сказок.
Эта тема часто использовалась в книжной графике и политическом плакате, где авангардно-конструктивные формы могучего богатыря-змееборца, выполненные профессионалами, являли образцы доблести русских воинов, пробуждая патриотические чувства и желания зрителей быть подобными мифическому герою.
Самодеятельное творчество, в большинстве своём являвшееся базой профессионального, в Советском Союзе создало сплав традиционно русского и индустриально-урбанистического искусства. Оно трансформировалось и эволюционировало в зависимости от исторических событий. Но по своей целостности и сплаву синкретических элементов вновь оформлялось пространство маргинальной культуры, целеобразующей тенденцией которой в данном случае была советская идеология.
Плакат был наиболее излюбленным видом искусства советского периода в силу того, что он хранил душевный и эмоциональный настрой времени.
Связь плаката с реальным событием двустороння. Побудить зрителя к действию – его цель, но порыв к действию возникает, благодаря характеру изображения, его заразительности. Силовое поле плаката специфично. Оно базируется на эмоциональном нажиме, преувеличении чувства, выраженном художественно. Художественное преувеличение является спецификой графического языка плаката, именно тем средством накопления и выражения напряжения, которое получает дальнейшую разрядку в действии.
Политический плакат более всех остальных видов агитации ориентирован на героепочитание. Доходчивостью своих смыслов он указует правильный путь от страха к надежности и надежде.
Плакаты военно-революционных периодов отличаются мастерством остросюжетных построений сатирической графики, реалистическим языком психологических фрагментов жизни, монтажными приемами, серьезным опытом живописи в психологическом анализе образа современника в картине.
Основным сюжетом периодов военных напряжений был мотив героя-победителя. Этот сюжет, интерпретированный в гротескно-сатирической манере, содержит в себе явный пафос не просто созидания победы, но созидания, которое само по себе эстетично, а потому должно притягивать, побуждать к любованию и умилению.
В период Великой Отечественной войны появляются плакаты, в которых враг, в данном случае, немецкая фашистская армия, изображались, как и ранние, в виде дракона-гидры-змеи. Группа плакатов актуализирует поединок Героя-красноармейца, закалывающего штыком безобразное чудовище с мерзким деформированно-утрированным лицом Гитлера. Художественное поле плаката несет яркий смысловой акцент лозунгов прославления героизма советских солдат.
Мотив героя-змееборца в данной ситуации приобрел смысл создания новой системы ценностей, которая неминуемо приводит к пафосу самосовершенствования, идеализации материально-телесного мира и предметной среды. Этот мотив превращается в общенациональный, вовлекая в инверсионный круг Уробороса – борьбу героя, защитника пространства своей Родины в космическом времени – настоящего и будущего, обращаясь памятью в прошлое.
Инверсия сознания также определена в визуально-иллюстративном ряду, где вместе плечом к плечу защищают родную землю герои двух периодов истории. Былинный богатырь Древней Руси и красноармеец Советской России стоят на страже родной границы, защищая свой народ от поганой нечисти – врагов (зачастую) в обличии змеи и других пресмыкающихся.
Период Великой Отечественной войны – расцвет советского плакатного творчества.
Именно здесь ликами героизма стали лики истории. Ретроспективность героического образа являла идеализацию уже случившегося апеллируя к историческим эпохам прошлого. Трансфером был выбран культ предка: проекция на предшествующие подвиги и уверенность в перманентной защите в космическом (трехчастном) времени. В данном трансфере реализовался основной признак героизма – подвиг и самопожертвование.
Для войн и революций характерна ломка мировоззрения, как личности, так и целых этносов. Это время нуждается в героях и жертвах, пассионариях и лиминалах.[57]
Культ героического – всегда показатель повышенной нестабильности общества, именно в это время модель подражания зримой защите наиболее необходима и востребована.
Обращение к православной вере и древнерусским святыням началось в России с 90-х годов XX века. И за этот короткий период появилось огромное многообразие техник и материалов; вариативность стилистик и художественных приемов исполнения сюжета «Чуда Георгия о змие». Общность мировоззренческих установок, видимая согласованность в выборе темы, показывает наличие устойчивой преемственности традиции, с одной стороны, а с другой – обнаруживает эволюционирование в интерпретации художников образа Святого Георгия от опытов Возрождения и примитивной иконописи к экспериментам живописной трансгрессии современного мира.
Обращение художников авангарда и постмодерна к иконописи как таковой связано с тем, что это искусство является органической частью мышления русских и имеет выверенные традицией эстетические нормы.
Символические коды авангарда создали новое пространство живописных решений, для которого характерен примитивно-упрощенный «язык повествования», включающий одновременно различные привнесения современных трансгрессивных техник и форм исполнения.
Характерной особенностью постмодерна стало объединение в рамках одного произведения множества элементов разных стилей, образных приемов, мотивов, заимствованных из арсенала разных эпох, регионов и субкультур. Художники используют аллегорический язык классики, символику древних цивилизаций и первобытной культуры, творя на этой основе собственную мифологию, соотнесенную с эйдетической памятью эпохи.
Результатами творческих опытов современников являются художественные произведения супраментальной реальности, эстетический опыт (предельно выражаемый как познание гармонии в хаосе) интерпретации которых, малодоступен логическому истолкованию. По формообразующей структуре данные произведения – маргинальны.
Маргинальное произведение, воздействует на сознание человека, заставляет его приближаться как бы к порогу ощущений, т. е. рождается новое маргинальное состояние, но уже не у автора, а у зрителя. «Расщепление» сознания индивида, происходит, начиная с эпохи Возрождения. Уникальным, в этом смысле, выступает XX век. Человек оказывается постоянно выбрасываемым из привычных социальных связей. Сознание определяется не постоянством связей, а постоянством выбрасывания из них, возрастанием роли интуиции в моменты предельных выборов.
Рассогласование и столкновение реальности возможно преодолеть, поднявшись на уровень супраментальной (от лат. Supra – над, сверх) реальности. Супраментальная ноэтическая (греч. Noema – мысль, смысл) реальность становится доступна человеку посредством художественного произведения и через него посредством эстетического познания мира, включающего в себя как категории прекрасного, так и категории безобразного.
В супраментальной парадигме реальности границы, разделяющие внутреннее и внешнее, условно размыты, вспышки бессознательного при экстазировании в трансцендентные сферы утрачивают свои субъективные рамки сливаясь с всеобщим. Психический универсум, заключенный в матриархальный Уроборос (первичная модель бессознательного, включающая первичные формы защиты), непрерывно связанный с индивидуальным сверх-Я, лишается ярко выраженных границ личностной структуры и требует проявления «высшей мужественности» – центроверсии с развитием Эго.
Инициация возмужания, как и любая инициация, направлена на создание чего-то сверхличностного, а именно сверхличностной надколлективной памяти индивида. Создание целостной структуры личности является «вторым рождением», в которой трансперсональное нуминозное воспринимается как толчок (подвиг) откуда индивид (посвященный – герой), ведет свое существование.
