Сергей Максимов - Крестная сила
XIV. ПАСХА ХРИСТОВА
Величайший из христианских праздников — Св. Пасха, является, вместе с тем, и любимейшим народным праздником, когда душа русская как бы растворяется и смягчается и теплых лучах Христовой любви, и когда люди всего больше чувствуют живую, сердечную связь с великим Искупителем мира.
На церковном языке Св. Пасха называется торжеством из торжеств, и название это, как нельзя больше, соответствует общенародному воззрению на этот праздник. Еще загодя начинает православный люд готовиться к этому торжеству, чтобы встретить его достойным образом, с подобающим благолепием и пышностью. Но особенно деятельно хлопочет и приготовляется деревня, где живее чувствуется связь со старинными обычаями, и где крепче стоит православная вера. В продолжение всей Страстной седмицы, крестьяне, что называется, не покладают рук, чтобы соскоблить, вымыть и вычистить обычную грязь трудовой обстановки бедных людей и привести свои убогие жилища в чистенький и, по возможности, нарядный вид. Мужики, с первых же дней Страстной недели, заготовляют хлеба и корму для скотины на всю Светлую седмицу, чтобы в праздник те приходилось хлопотать и чтобы все было под рукою. А бабы и девушки хлопочут в избах: белят печи, моют лавки, скоблят столы, вытирают мокрыми тряпками запыленные стены; обметают паутину. Разгар бабьих работ как было сказано в предшествующей главе, выпадает на Чистый четверг, который признается не просто днем Страстной недели, а каким-то особенным угодником Божиим, покровительствующим чистоте и опрятности. В этот день, по народному убеждению, даже «ворона своих воронят в луже моет». На этом же основании и бабы считают своим долгом мыть ребят, а иногда и поросят, а также чистить избы. «Если в Чистый четверг вымоешь, — говорят они, — весь год чистота в избе водиться будет». Девушки модатся в Чистый четверг со специальными целями, твердо веруя, что, если на утренней заре хорошенько «вымыться, вытереть тело полотенцем и отдать затем это полотенце «оброшнику» (об оброшниках см. ниже), то от женихов отбою не будет, и в самом скором времени непременно выйдешь замуж. Кроме всеобщего мытья, крестьяне стараются приурочить к Чистому четвергу и убой скота и свиней, предназначенных для праздничного стола и для заготовления впрок. Это делается на том же основании, как и мытье избы: угодник Божий Чистый четверг, сохраняет мясо от порчи, в особенности если к нему обратиться со следующей короткой молитвой: «Чистый четверг, от червей и от всякого гада сохрани и помилуй на долгое время».
Покончив с убранством избы, бабы приступают обыкновенно к стряпне. В богатых домах жарят и варят живность, пекут куличи, убирая их мармеладом, монпасье и другими цветными конфетами. В бедных же семьях эта роскошь считается не по карману и здесь куличи, в виде обыкновенной, без всякой сдобы, булки, покупаются у местных лавочников или Калашников и барашников. Но так как калашники или барашники развозят по деревне свои куличи приблизительно за неделю, или за 3–4 дня до праздников, то на пасхальном столе крестьянина-бедняка обыкновенно красуется плоская и твердая, как дерево, булка, ценою не свыше пятиалтынного или двугривенного. Но бывают, впрочем, случаи, когда крестьяне не могут позволить себе и этой (роскоши, не выходя из бюджета. Таким беднякам обыкновенно приходят на помощь более богатые родственники, которые, из чувства христианского милосердия, не допускают, чтобы Светлый праздник омрачался «голодными разговинами», да еще в родственной семье. Впрочем, и посторонние не отстают от родственников и в Страстную пятницу совсем не редкость видеть шныряющих по селу баб, разносящих по домам бедняков всякие припасы: одна принесет молока и яиц, другая творогу и кулич, а третья, гляди, притащит под фартуком и кусок убоины, хотя vi накажет при этом не проговориться мужу (в деревнях убоиной распоряжается мужик, и баба, без спросу, не смеет и подступаться к мясу).
Что касается мужиков среднего достатка, то они, хотя и нe прибегают к помощи зажиточных соседей, но редко обходятся без займов, а еще охотнее продают что-нибудь из деревенских продуктов (дрова, сено, мятая пенька и пр.), чтобы раздобыться деньжонками и кушать четверть или полведра водки, пшеничной муки для лапши и пшена на кашу. Но вырученные деньги расходуются бережно, с таким рассчетом, чтобы было на что «купить Богу» масла и свечей и заплатить попам.
Нее хозяйственные хлопоты заканчиваются обыкновенно к вечеру Великой субботы, когда народ спешит в церковь слушать чтение «страстей». Читать «страсти» считается за честь, так как чтец перед лицом всего народа может засвидетельствовать свою грамотность. Но обыкновенно чаще всего читает какой-нибудь благочестивый старик, которого окружают слушатели из мужиков и целая толпа вздыхающих баб. Долго длится это монотонное, а иногда и просто неумелое чтение и, так как смысл читаемого не всегда доступен темному крестьянскому уму, то усталое внимание притупляется, и многие покидают чтеца, чтобы помолиться где-нибудь в углу или поставить свечку св. Плащанице (бабы уверяют, что Плащаница — это Матерь Божия) или же просто присесть где-нибудь в притворе и задремать. Последнее случается особенно часто, и наши корреспонденты из лиц духовного звания резко осуждают это неуважение к церковному богослужению, замечая, что спать в церкви, да еще в Великую ночь — значит то же, что совершенно не понимать всего происходящего в храме.
Нам, однако, думается, что такой ригоризм едва ли можно признать справедливым, так как во всей стране нашей ни одно сословие не сохранило такой теплой и детски наивной веры, как крестьянство. И если в церковных притворах и темных углах храма народ действительно спит, так что храп мешает иногда молящимся, то нужно же принять во внимание, что эти спящие люди истощены строгим деревенским постом, что многие из них приплелись из далеких сел по ужасной весенней дороге и что, наконец, все они донельзя утомлены предпраздничной суетой и хлопотами. К тому же спят сравнительно немногие, а большинство толпится в темноте церковной ограды и деятельно хлопочет над наружным украшением храма. Во всю пасхальную ночь здесь слышны говор и крики; народ расставляет смоляные бочки, приготовляет костры; мальчишки суетливой толпой бегают по колокольне и расставляют фонари и плошки, а самые смелые мужики и парни, с опасностью для жизни, лезут даже на купол, чтобы осветить и его. Но вот фонари расставлены и зажжены, вся церковь осветилась огнями, а колокольня горит, как исполинская свеча, в тишине пасхальной ночи. На площади перед церковью густая толпа народа глядит и любуется своим разукрашенным храмом и слышатся громкие восторженные крики. Вот послышался и первый, протяжный и звонкий удар колокола, и волна густого колеблящегося звука торжественно и величаво покатилась по чуткому воздуху ночи. Народная толпа заколыхалась, дрогнула, полетели с голов шапки и радостный вздох умиления вырвался из тысячи грудей. А колокол тем временем гудит, гудит и народ валом валит в церковь слушать утреню. Через какие-нибудь пять минут в церкви делается так тесно, что негде яблоку упасть, а воздух от тысячи горящих свечей становится жарким и душным. Особенная давка и толкотня наблюдается у иконостаса и около церковных стен, где «пасочники» расставили принесенные для освящения куличи, яйца и всякую пасхальную снедь. Когда отойдет утреня, ровно в 12 часов, по приказанию ктитора, в ограде палят из пушки или из ружей, все присутствующие в церкви осеняют себя крестным знамением и под звон колоколов раздается первое «Христос Воскресе». Начинается процесс христосования: в алтаре христосуется причт, в церкви прихожане, затем причт начинает христосоваться с наиболее уважаемыми крестьянами и обменивается с ними яйцами. (Последнее обстоятельство особенно высоко ценится крестьянами, так как они верят, что яйцо, полученное от священника, никогда не испортится и имеет чудодейственную силу.)
После окончания литургии, все «пасочники», с куличами на руках, выходят из церкви и строятся в два ряда в ограде, в ожидании причта, который в это время в алтаре освящает пасхи более зажиточных и чтимых прихожан. Ждут терпеливо, с обнаженными головами; у всех на куличах горят свечи, у всех открыты скатерти, чтобы святая вода попала непосредственно на куличи. Но вот причт освятил уже куличи в алтаре и, во главе со священником, выходит наружу. Ряды пасочников заколыхались, началась давка, крик, кое у кого вывалилась пасха из миски, кое-где слышится сдержанная брань рассерженной бабы, у которой выбили из рук кулич. А причт, между тем, читает молитву и, обходя ряды, кропит св. водой пасхи, за что ему в чашу швыряют гривны и пятаки.
Освятив куличи, каждый домохозяин считает своим долгом, не заходя домой, побывать на кладбище и похристосоваться с покойными родителями. Отвесив на родных могилках поклоны и поцеловав землю, он оставляет здесь кусок творогу и кулича для родителей и только потом спешит домой христосоваться и разговляться с домочадцами.[21] К разговенью матери всегда будят маленьких детей: «Вставай, детеночек, подымайся, нам Божинька пасочки дал» — и заспанная, но все-таки довольная и радостная, детвора садится за стол, где отец уже разрезывает пасху на куски, крошит освященные яйца, мясо или баранину и оделяет всех. «Слава Тебе, Господи, пришлось разговеться нам», — в умилении шепчет крестьянская семья, крестясь и целуя освященную пищу.
