Александр Белов - Арийское прошлое земли Русской. Таинственные корни русичей
Яма становится первым царем мертвых, в то же время его брат Ману становится первым царем людей.
Здесь мы видим довольно внятный миф о происхождении первых людей. Согласно индийской мифологеме, отцом «живых и мертвых» является солнечное божество. При этом Солнце берет себе в жены кобылицу, оседлав которую солнечный бог может путешествовать по небосводу.
Быть может, образ кобылицы — это отголосок представления о том, что изначально жена солнечного божества — Саранью — не принадлежала к роду богов. Дело в том, что отцом Саранью назван Тваштара — «творец». Это статус весьма впечатляющий, но, согласно легенде, Тваштара имел жену-демоницу из асурского рода, которая родила ему Саранью в облике кобылицы и Вишварупу в облике трехголового дракона. От вида этих ужасных порождений Тваштара пришел в бешенство, но что родилось, то родилось…
Весьма интересна дальнейшая судьба трехголового демона. Он тайно встал на сторону асуров в их борьбе с богами-девами и похитил у Индры-громовержца коров. Воин Индра возмущен этим до крайности. Он сначала подсылает к трехголовому дракону апсар — водных дев неизъяснимой красоты (прямая аналогия — русские русалки), при помощи которых пытается соблазнить дракона и заключить с ним перемирие. Однако Вишварупа отвергает соблазнительные танцы и речи искусительниц и не идет на мировое соглашение с богом-воином. При этом статус самого трехглавого дракона довольно четко определен: он является жрецом богов. Тогда Индра, получив отпущение грехов, вступает в единоборство с драконом и последовательно срубает все три его головы. При этом Индра освобождает коров, а также плененных драконом людей.
Статус Вишварупы довольно высок — Индра должен за убийство дракона замаливать грехи. О высоком статусе Вишварупы говорит и то обстоятельство, что его имя используется как эпитет самого Вишну, входящего наряду с Брахмой и Шивой в тройку главных богов индуизма.
Как видим, здесь могли запечатлить реальные мотивы противостояния между кастами воинов и жрецов, некогда составлявшими единое арийское общество. Вероятно, этот конфликт имел место между иранскими ариями (жрецами) и индийскими (воинами) во времена разделения их общности. Как мне представляется, трехголовый дракон — это метафорическое обозначение трехголового божества древних ариев.
Арийское провидение Пушкина
Легенду о драконоборце, богатыре-воине мы хорошо знаем и из русской мифологии. Этой легенде соответствует древнерусский миф о змеевидном Велесе — царе подземного мира и его противнике громовержце Перуне. Перун поражает Велеса своей палицей-молнией и отправляет его в «ссылку» в подземный мир, где Велес становится «царем мертвых». При этом освобождаются похищенный Белесом скот и люди. В иной трактовке Велес похищает солнечную деву и уносит ее в свой подземный мир, Перун-богатырь борется с драконом и освобождает солнечную деву.
В общем, ведийские мифы о Тваштаре — творце, Вишварупе — трехголовом змее, Вивасвате — солнечном божестве, Саранью — небесной кобылице, близнецах — Яме, Ману и их сестре Ями, Индре-громовержце — очень похожи на древнерусские сюжеты. Эти сюжеты встречаются и в гораздо более поздних русских народных и авторских сказках. Так, в сказке Ершова «Конек-горбунок», написанной по мотивам русских народных сказок, присутствует Иван-дурак, который, изловив кобылицу и оседлав ее задом наперед, пускается на ней в небесное путешествие. Кобылица родила Конька-горбунка, который служит Ивану-дураку верой и правдой и на котором Иван-дурак отправляется к солнцу. Здесь считывается явная параллель с мифом о Саранью — небесной кобылице, супруге Солнца.
В ведийских мифах Индра подсылает к трехголовому дракону прекрасных дев — апсар, которые призваны служить своеобразным выкупом за похищенных змеем небесных коров. И чего это ради доблестный воин Индра стал заискивать перед змеем, предлагая ему сделку? Очевидно, все дело в том, что трехголовый змеи — это религиозная метафора арийских племен, состоящих из трех варн. Крылатый змей этот объемлет все три мира: небесный, земной и подземный. Он может летать под облаками, может передвигаться по земле и под землей. Змей постоянно изрыгает жертвенный огонь. Три сословия арийского общества: жрецы, воины, земледельцы и скотоводы — связаны этой религиозной метафорой воедино. Противостоять арийскому с оциуму — дело непростое, даже для такого славного и бесстрашного бога-громовика, как Индра.
Можно предполагать, что арии, обитавшие в бескрайней степной зоне Евразии, часто совершали дерзкие набеги на своих соседей, отнимая у них скот, имущество и жен. Это и послужило сюжетной линией для создания мифа. Дерзкая арийская молодежь отправлялась в поход за невестами во владения соседей — таких же, как и они, арийцев. Очевидно, с этим связана легенда о том, что трехголовый змей похищает прекрасных женщин. Для многих европейских мифологий характерны мифы о том, что оседлые жители сопредельных с арийскими кочевниками стран, дабы обезопасить себя от разрушительных набегов, сами отдают молодых девушек ненасытному змею, платя ему ежегодную дань. Можно вспомнить хотя бы мотив древнегреческого мифа о Персее и Андромеде. Подобный мотив мы видим в более позднем мифе о Георгии Победоносце, который освободил жителей некоего ливанского города от ежегодной дани.
Очевидно, в ведийском мифе речь идет о том же — Индра-воин предлагает змею прекрасных девушек, дабы тот не угонял его скот. Однако эта сделка не обезопасила соседей от вторжения, и скот был в очередной раз угнан. Вот тогда Индра, подобно Зороастру, восстает против существующего порядка. Он не желает больше платить ежегодную дань и преисполняется решимостью убить вероломного змея. Он, подобно Зороастру, обращается с просьбой к богам об отпущении грехов. Ибо сам Индра-воин — выходец из того же самого арийского общества.
Можно предполагать, что различные племена кочевых ариев предпочитали брать в жены девушек евразийского происхождения. Существовавшие у ариев кастовые законы запрещали заключать брак с неарийцами. Ведь арии верили, что им предстоит самим, согласно культу предков, родиться в том же сословии, в котором они находились при этой жизни. Жрец должен был родиться в сословии жрецов, воин — в сословии воинов, а земледелец или скотовод — в своем сословии. Очевидно, разные арийские племена придерживались этих суровых кастовых законов. Вероятно, с этим связан миф о кровосмесительной связи братьев-близнецов со своей сестрой. (Отголоски этого евразийского мифа, кстати, сохранились и в мифологии финно-угров, длительное время живших с ариями бок о бок. В этом мифе рассказывается о трех близнецах-братьях Финн, которые по очереди ухаживают за своей сестрой.)
По крайней мере, можно предполагать, что близнецовый миф, распространенный у индоевропейцев и сопредельных народов, закреплял существующий порядок вещей, когда молодые люди брали в жены лишь представительниц своего сословия, пусть даже из соседнего племени. Судя по всему, похищение невест являлось своеобразным спортом, своеобразной инициацией для молодых людей. Отголоски этого можно найти в обычае умыкания невесты, сохранившемся у горцев Кавказа. Очевидно, на излете арийской цивилизации была в ходу такая практика: умыкали не одну, а сразу несколько невест. При этом они все могли стать женами одного мужчины. Невестами торговали. У кого было много золота и скота, тот мог выкупить себе изрядное количество невест и создать большой гарем. Это впоследствии утвердилось как практика многоженства, которая до недавнего времени была распространена в Средней Азии, на Кавказе и в других местах.
Понятное дело, что такое положение вещей уже свидетельствовало скорее о деградации арийского общества. К тому же это не могло не вызвать активные протесты соседей, у которых постоянно воровали молодых девушек и жен. Индра возмутился не зря; задумав убить змея, он все-таки его убил.
В русских сказках мы также порой можем встретить отраженные в виде сказочных образов уклад жизни и бытовые подробности арийской жизни, дошедшие до нас через века. Так, в авторской сказке Пушкина «Золотой петушок», написанной по мотивам народных сказок, все сюжетное повествование весьма напоминает древнее мироустройство арийского общества. В сказке идет речь о некоем царе Додоне, которого постоянно донимали соседи своими грабительскими набегами. И вот некий скопец, по-видимому жрец культа, предложил царю верное средство. Он подарил ему золотого петушка, которого водрузили на спицу. Как только враг замышляет свой грабительский набег, в тот же миг петушок, встрепенувшись, поворачивается в ту сторону, откуда грозит беда, и кричит:
«Кири-ку-ку, царствуй, лежа на боку!»
«И соседи присмирели.
Воевать уже не смели.
Таковой им царь Додон дал отпор со всех сторон».
В образе золотого петушка мы можем угадать иной образ — Жар-птицы или вечного священного огня, который поддерживался жрецами постоянно. По характеру горения пламени жрецы культа предсказывали, откуда придет беда. Это позволяло вовремя подготовить рать и дать отпор врагу.
