Мирча Элиаде - Шаманизм. Архаические техники экстаза
Это важное медитационное упражнение, которое также равнозначно посвящению (так как обретение духов-помощников тесно связано с успехом посвящения), удивительно напоминает сны сибирских шаманов, с той лишь разницей, что доведение до состояния скелета является там операцией, выполняемой предками-шаманами или другими мифическими существами, тогда как у эскимосов речь идет о ментальном процессе, осуществляемом посредством аскезы и личных усилий по концентрации. Здесь, как и там, основными элементами такого мистического видения является освобождение от плоти, а также пересчитывание и называние костей. Эскимосский шаман достигает этого видения после долгой и трудной подготовки. Сибирские шаманы в большинстве случаев «избираются» и пассивно наблюдают за своим расчленением мифическими существами. Но в обоих случаях доведение до состояния скелета означает преодоление простого смертного состояния и, следовательно, освобождение от него.
Остается добавить, что это преодоление не всегда приводит к тем же мистическим результатам. У нас будет возможность при исследовании символики шаманского наряда (см. ниже) убедиться в том, что в духовном мире охотников и пастухов кость представляет самый источник жизни — как человеческой, так и Великой Животной. Сведение себя к состоянию скелета равнозначно воссоединению в матке этой Великой Жизни, то есть полному обновлению, мифическому возрождению. Наоборот, в некоторых центральноазиатских типах медитаций буддийско-тантрического происхождения (или аналогичного типа) "превращение в скелет" имеет скорее аскетическое и метафизическое значение: предвосхищение воздействия времени, сведение Жизни с помощью мысли к тому, чем она действительно является — мимолетной иллюзией в процессе вечного преобразования (см. ниже).
Заметим, что такие созерцания продолжают жить и в самом сердце христианской мистики; это еще раз доказывает, что пограничные состояния, достигнутые архаическим человеком в первых попытках осознания, остаются неизменными. Несомненно, эти религиозные переживания различаются содержанием, как мы это увидим в случае сведения себя к состоянию скелета, практикуемого буддийскими монахами в Центральной Азии. В некотором смысле, однако, все эти созерцательные опыты равнозначны: везде мы видим желание преодолеть состояние простого смертного, индивида, и достичь сверхвременной перспективы. Независимо от того, идет ли речь о новом погружении в первобытную жизнь с целью достижения духовного обновления всего своего существа или же, как в буддийской мистике и эскимосском шаманизме, об освобождении от телесной иллюзии, результат будет один и тот же: в некотором смысле — отыскание самого источника духовной жизни, то есть одновременно и «правды», и «жизни».
Племенные посвящения и тайные общества
Мы несколько раз отмечали инициационную сущность «смерти» кандидата и последующего его «воскрешения», назависимо от формы, в которой они проявляются: экстатический сон, болезнь, чрезвычайное происшествие или собственно ритуал. По существу, церемонии, сопровождающие переход из одной возрастной группы в другую или принятие в какое-либо "тайное общество", всегда состоят из нескольких обрядов, которые можно выразить простой формулой: смерть и воскрешение кандидата. Напомним самые распространенные обряды:[187]
а) Период уединения в пустынном месте (символ потустороннего мира) и призрачное существование, подобное существованию мертвых: запреты, налагаемые на кандидатов, вытекающие из того, что они, кандидаты, отождествляются с покойниками (умерший не может есть некоторых блюд, не может пользоваться пальцами и т. п.).
б) Вымазывание лица и тела пеплом или некоторыми известковыми веществами для достижения бледности призраков; погребальные маски.
в) Символическое погребение в храме или в доме фетишей.
г) Символическое нисхождение в Преисподнюю.
д) Гипнотический сон; напиток, вызывающий потерю сознания у кандидата.
е) Трудные испытания: бичевание, приближение стоп к огню с целью нанесения ожогов, подвешивание в воздухе, отрезание пальцев и другие жестокие процедуры.
Целью всех этих ритуалов и испытаний является забвение прошедшей жизни. Именно поэтому во многих местах кандидат, вернувшись в деревню после посвящения, делает вид, что лишился памяти; он должен снова учиться ходить, есть, одеваться. Неофиты обычно изучают новый язык и носят новое имя. Соплеменники считают кандидатов во время их пребывания в уединении умершими и погребенными или съеденными чудовищем или богом, а когда они возвращаются в деревню, на них смотрят как на привидения. Морфологически инициационные испытания будущего шамана взаимозависимы с этим большим классом обрядов перехода и церемоний вхождения в тайные общества. Иногда трудно отличить обряды племенного посвящения от обрядов тайного общества[188] или же обряды принятия в тайное общество от обрядов шаманского посвящения.[189] Впрочем, во всех этих случаях речь идет о «поиске» кандидатом силы.
В Сибири и Центральной Азии нет инициационных обрядов перехода из одной возрастной группы в другую. Было бы, однако, ошибкой придавать этому слишком большое значение и делать из этого определенные выводы относительно возможного происхождения сибирских обрядов шаманского посвящения, поскольку в некоторых других регионах эти две большие группы ритуалов (племенное посвящение — шаманское посвящение) сосуществуют — например, в Австралии, Океании, в обеих Америках. В Австралии все выглядит вполне очевидным: хотя каждый считается посвященным, получая статус члена рода, существует другое посвящение — для знахарей; оно сообщает знахарю силу, которой не дает племенное посвящение. Это уже высокая специализация в манипуляциях сакральным. Большое различие между этими двумя типами посвящения определяется принципиальным значением внутреннего экстатического опыта в случае соискания профессии знахаря. Знахарем не может быть кто угодно: необходимо призвание, проявляющееся прежде всего в особой способности к экстатическому опыту. У нас еще будет случай вернуться к этому аспекту шаманизма, который кажется нам определяющим и который в конечном счете отличает тип племенного посвящения или принятия в тайные общества от настоящего шаманского посвящения.
Заметим, наконец, что миф об обновлении посредством расчленения, погружения в кипящую воду или предания огню не исчезает даже вне духовного горизонта шаманизма. Медее удается толкнуть дочерей Пелеаса на убийство собственного отца, убедив их, что она его воскресит и омолодит, как она это сделала с бараном.[190] А когда Тантал убивает своего сына Пелопса и подает его пирующим богам, те воскрешают убитого кипячением его в котле;[191] он остался, правда, без руки, которую по неведению съела Деметра (на эту тему см. ниже). Миф об омоложении посредством расчленения и кипячения передавался также и в сибирском, центральноазиатском и европейском фольклоре, а роль кузнеца играл тогда Иисус Христос и некоторые святые.[192]
Глава 3. ОБРЕТЕНИЕ ШАМАНСКОГО МОГУЩЕСТВА
Как мы видели, одной из самых распространенных форм избрания будущего шамана является встреча с божественным или полубожественным существом, которое, являясь ему во сне, во время болезни или при других обстоятельствах, сообщает, что он «избран», и склоняет его к тому, чтобы с этого момента он вел другой образ жизни. Чаще всего эту новость ему сообщают души предков-шаманов. Предполагали даже, что выбор шамана как-то связан с культом предков. Но, как справедливо замечает Штернберг,[193] предки сами когда-то изначально должны были быть «избраны» божественным существом. Согласно бурятскому преданию,[194] в древние времена шаманы получали свое утха (божественное шаманское право) непосредственно от небесных духов; и только в наши дни они уже получают его исключительно от своих предков. Это верование вписывается в общую концепцию упадка шаманизма, засвидетельствованную как в арктических религиях, так и в Центральной Азии; согласно этой концепции, "первые шаманы" действительно летали в облаках на своих конях и совершали чудеса, которые их современные потомки повторить не могут.[195]
Сибирские мифы о происхождении шаманов
Некоторые легенды объясняют современный упадок шаманизма тщеславием "первого шамана", который соперничал с Богом. По бурятской версии, когда первый шаман Хара Гирген показал свою неограниченную мощь, Бог решил подвергнуть его испытанию; он взял душу молодой девушки и закрыл ее в бутылке. Для надежности, чтобы она не ускользнула, Бог заткнул бутылку пальцем. Шаман вознесся на Небеса, сидя на своем бубне, заметил душу девушки и, чтобы освободить ее, превратился в желтого паука и укусил Бога в лицо; Бог вынул палец, и душа девушки вылетела из бутылки. Рассвирепевший Бог ограничил могущество Хара Гиргена, а после этого заметно ослабли и магические силы других шаманов.[196]
