Вера Сахарова - Мультикультурализм и политика интеграции иммигрантов: сравнительный анализ опыта ведущих стран Запада
Сравнивая американскую практику и политику западноевропейцев, некоторые исследователи противопоставляют их как примеры негативного (США) и позитивного (Европа) мультикультурализма. Позитивный характер европейского варианта мультикультурализма связывают с тем, что провозглашаемое единство континента основывается на динамическом равновесии культурных, политических и территориальных факторов.
Несмотря на то что страны Европейского союза (ЕС) расположены в относительной близости от явно перенаселенных и политически нестабильных регионов (Северной Африки и Ближнего Востока), а разрыв в доходах населения стран Европы, с одной стороны, и Марокко, Туниса или Турции – с другой, гораздо масштабнее разрыва между США и Мексикой,[136] в странах ЕС проблема формирования мультиэтнических и мультикультурных сообществ, казалось бы, не столь остра, как в США и Канаде. Хотя общая численность иммигрантов, прибывших в 15 наиболее развитых стран ЕС, а также в Норвегию, Исландию, Лихтенштейн и Швейцарию, только за 10 лет почти удвоилась (с 7,8 млн человек в 1985 г. до 14,7 млн в 1995 г.), их доля в общем населении и сегодня остается не слишком высокой – около 3,8 % (более 18,0 млн), существенно варьируя в зависимости от той ли иной страны: от 1,8 % в Испании и Португалии, 2,1 % в Италии, до 8,9 % в Германии, 9,1 % в Австрии, до 10,0 % в Швеции и Франции. В то же время, по прогнозам профессора Университета Пенсильвании Ф. Дженкинса, к 2100 г. мусульмане будут составлять 25,0 % населения стран ЕС, а его коллега из Принстонского университета Б. Льюис уверен, что если нынешняя тенденция сохранится, то эта цифра перевалит за 50,0 %. «Данные по миграции и демографии не оставляют в этом сомнений», – утверждает Льюис.[137]
В отличие от классических принимающих стран (США (12,4 %), Канады и Австралии (24,5 %)), история которых определялась потоками иммигрантов и которые уже в силу своей величины могут позволить себе «роскошь» сосуществования своеобразных этнических и расовых диаспор, европейские государства жизненно заинтересованы в культурно-политической интеграции проживающих в них иностранцев, особенно если таковые имеют статус их граждан. «Наличие “параллельных обществ” – реальная опасность для западноевропейских демократий, особенно перед лицом новых (глобальных) угроз…».[138]
Это тем более верно в силу того, что массовая иммиграция имеет ярко выраженную тенденцию к росту несмотря на проведение практически всеми государствами Западной Европы жестко ограничительной иммиграционной политики. В конце 1990-х гг. миграционный приток в ЕС стал составлять 2 млн человек ежегодно. Даже в Италии, Испании, Португалии, Ирландии, которые ранее сами были основными поставщиками иммигрантов, сложились большие сообщества иммигрантов, в основном из неевропейских стран. В 2000 г. Великобритания приняла 185 тыс. иммигрантов – это рекордный показатель. В тот же период на территорию стран ЕС проникло не менее 500 тыс. нелегальных иммигрантов – в десять раз больше, чем в 1993 г.[139]
Согласно оценкам отдела народонаселения ООН, приведенным во «Всемирных демографических прогнозах» (оценка на 2000 г.), в ближайшие 50 лет численность населения всех европейских стран, за исключением Албании, Ирландии, Исландии и Люксембурга, начнет сокращаться. В целом, к 2050 г. численность населения Европы уменьшится на 124 млн человек по отношению к показанию 2000 г. и составит 603 млн вместо прежних 727 млн. Что касается стран «ядра» ЕС, то их население сократится на 37 млн: с 376 до 339 млн. Если говорить о наиболее крупных странах, то, по прогнозам, население Италии уменьшится на 25 %, Германии – на 14 %, Великобритании – на 1 %. Франция – одно из редких исключений, здесь прогнозируется прирост населения с 59 до 62 млн (4 %).[140] Для того чтобы сохранить демографическое равновесие в европейских странах, где население не только уменьшается, но и неуклонно стареет, необходимо изменить в сторону повышения:
• пенсионный возраст;
• уровень занятости населения;
• уровни, виды и характер отчислений в пенсионные фонды и системы медицинского обслуживания пожилых людей, а также выплаты, осуществляемые этими системами.
Кроме того, необходимо сделать более эффективными программы, имеющие отношение к регулированию международной, прежде всего замещающей, миграции.[141]
Таким образом, европейские страны вынужденно превращаются в иммигрантские государства, и при всей неоднозначности последствия политики мультикультурализма тот или иной ее вариант является практически неизбежным для них. «Государство не может рассчитывать на превращение мигрантов в полноправных членов общества, если не признает за ними – хотя бы отчасти – права на различие», – резонно отмечает российский исследователь В. С. Малахов.[142] Однако сейчас в европейских странах значительна масса потенциальных граждан, не готовых к участию в управлении государством, не понимающих сути института гражданства и не требующих реализации своих индивидуальных политических прав. Возникает острая проблема обеспечения лояльности и соблюдения потенциальными и состоявшимися новыми гражданами минимальных требований либерально-демократической системы.
В то же время нет полной уверенности в том, что к признанию права на различие и к мирному сосуществованию различных культурных идентичностей готовы как политические элиты, так и большая часть населения стран Европы. «В массовом сознании и в мышлении политических элит европейских стран бытуют традиционные представления о национальном государстве как результате самовыражения некоей культурной субстанции и, соответственно, отношение к миграции как к “неизбежному злу”».[143]
Отдельно следует заметить, что в конце ХХ – начале XXI в. иммиграция в Европу достаточно четко разделяется на две части: реиммиграцию европейцев из заморских колоний и приток трудовых иммигрантов и беженцев из пограничных с Европой стран.
Реиммиграция на историческую родину европейцев, родившихся и живших в заморских колониях, в период распада колониальных империй в результате бегства или насильственного переселения. Так, во Францию после окончания войны в Алжире только в 1962 г. прибыло более 900 тыс. репатриантов; в 1974–1976 гг., после предоставления независимости заморским территориям в Португалию из Мозамбика и Анголы переехало 600 тыс. человек, что увеличило население страны на одну десятую, и др.[144] В целом европейские метрополии смогли достаточно успешно пережить этот непростой период. Однако имели место и негативные последствия. Так, в Великобритании, для граждан которой прежде было характерно ощущение принадлежности к имперской метрополии, произошла трансформация британской идентичности, которая стала интенсивно дробиться на английскую, шотландскую, валлийскую составляющие. Признаками такой трансформации стало и нарастание враждебности к иностранцам, особенно к выходцам из бывших британских колоний, появление в стране националистических и расистских настроений.
В то же время, как показывает опыт, успешная адаптация репатриантов оказалась возможной только в результате оказания им значительной экономической помощи со стороны государства. Так, во Франции программа помощи репатриантам, так называемым черноногим, включала в себя ежемесячное пособие, выплачиваемое в течение года, существенные единовременные выплаты для решения жилищных проблем. Кроме того, репатрианты получили преимущества при трудоустройстве на рабочие места, финансируемые государством. Однако не все репатрианты сумели адаптироваться к казавшейся родственной этнокультурной среде. В результате даже потомки «черноногих» сегодня в массе своей придерживаются ультраправых политических взглядов и поддерживают антииммигрантскую партию «Национальный фронт» Ж.-М. Ле Пэна.[145] Похожие программы действовали во всех западноевропейских странах, столкнувшихся с этой проблемой.
Приток трудовых иммигрантов и беженцев из близких к Европе малоразвитых стран в период экономического бума 1960-х гг. Так, среди десяти национальных групп, «поставлявших» наибольшее число иммигрантов в страны Европейского союза в 1996 г., неевропейскими по своему происхождению были лишь турки; первые три строчки в этом списке занимали репатриирующиеся немцы, лица британского происхождения и выходцы из стран бывшего Советского Союза. Иммигранты из стран Северной Африки, которые наиболее серьезно отличаются от европейцев по религии и менталитету, не превышали 0,65 % общего населения стран ЕС.[146] На рубеже веков в ЕС насчитывалось примерно 20 млн иностранцев, среди которых 6 млн были выходцами из других европейских государств, 4–5 млн прибыли из Турции и стран, ранее входивших в состав Югославии, 3–4 млн – из государств Магриба и Африки, 1 млн – из азиатских стран.[147] Однако следует заметить, что сегодня выходцы из африканских и азиатских стран составляют ядро столь же массовой нелегальной иммиграции в Европу (по оценкам, это 10–15 % живущих в Европе иммигрантов). При этом бо́льшая часть французских мусульман – это выходцы из стран Магриба. В Германии, Австрии и Дании мусульманское сообщество в основном представлено иммигрантами из Турции и их потомками. Британские мусульмане – преимущественно выходцы из Британской Индии (Индии, Пакистана и Бангладеша).[148]
