Наталья Гусева - Эти поразительные индийцы
Матхура-роуд (опять то же самое: английское «роуд» значит «путь», «дорога») ведет в город Матхуру – одно из мест, где задолго до новой эры начался процесс слияния культур разных племен и народов в единую индийскую культуру.
В Матхуре родился божественный Кришна – «Черный бог», юный пастух и герой, «возлюбленный всех женщин», умевший так играть на флейте, что даже из объятий своих мужей убегали они, лишь бы приблизиться к нему, взглянуть на него, услышать в лунную ночь его песню и потанцевать с ним под луной на лесной поляне на берегу реки… Доныне Матхура – цитадель кришнаизма – культа Кришны, и сюда приезжают из Дели сотни и тысячи людей, чтобы увидеть Кришналилы (или раслилы) – мистериальные представления о жизни юного бога.
Туглакабáд – город правителей-мусульман Туглаков – XIV–XV веков. Сейчас он лежит в развалинах, но какие это величественные развалины! Площадь в несколько квадратных километров сплошь покрыта остатками разрушенных башен, стен, бастионов, дворцов и галерей. Огромное мертвое царство. Или спящее. Можно целый день бродить по этим руинам и прислушиваться к прошлому. По словам арабского историка, здесь хранились все главные сокровища могущественных правителей Делийского султаната – первой из индийских империй, где царили мусульмане, – и стоял большой дворец из золоченых кирпичей, при свете солнца блестевший так ослепительно, что никто не мог долго смотреть на него. Здесь же, по преданию, был вырыт большой резервуар, в который Гияс-уд-дин Туглак сливал расплавленное золото – добычу, захваченную в других царствах.
Невдалеке от развалин Туглакабада есть остатки круглого искусственного водоема. Называется это место Сурáдж Кунд. На мои расспросы мне ответили, что это название должно переводиться «Пруд бога солнца» или «Пруд прекрасного царя» и что здесь задолго до Туглаков – за сотни лет – был цветущий сад и великолепные постройки и вся область, как гласят предания, была богата и населена радостными людьми, а правили ими справедливые дари. Были ли справедливы эти цари – сказать трудно. Полагаю, что справедливые цари – это несбыточная мечта человечества. Но страна цвела, и пруд был до краев полон воды, и было это до Х века, очень давно…
Долго я бродила вокруг полуразрушенных каменных ступеней, сходивших вниз, смотрела на растрескавшиеся под солнцем камни на дне давно высохшего водоема, смотрела, как между стеблями сухой травы – и по дну и вокруг пруда – мелькают ящерицы, смотрела, как обезьяны качаются на ветках высоких деревьев у шоссе, поджидая, когда туристы бросят им из своих машин лакомства.
А туристов бесчисленное множество. В прохладный сезон все отели перенаселены. Всюду, от одного памятника старины к другому, непрерывным потоком текут автобусы, переполненные людьми, приехавшими из самых разных стран, и больше всего из Америки, чтобы увидеть это чудо, Индию, и сфотографировать все, на что только ни бросишь взгляд.
Не меньший интерес вызывают и новые здания, тесно соприкасающиеся с постройками XII, XV и любого другого из прошедших веков.
Столица семи империй и одной республики украшается современными произведениями архитектуры с большим вкусом. Лучшие архитекторы проектируют и отдельные здания и целые кварталы.
Новые дома в г. ДелиОписать все невозможно, да и нет в том необходимости. Мне, например, очень нравится здание «Рабйндра Бхаван» в центре Нового Дели. Тут размещены три академии: литературы, изобразительного искусства и музыки и танца. И их много таких прекрасных новых построек: здания Всеиндийского радио, Академии наук («Вигьян-Бхаван» – «Дворец Знаний»), Национального музея, министерств – «Криши-Бхаван» («Дворец земледелия») и «Удьóг-Бхаван» («Дворец промышленности»), отели «Ашóка», «Джанпáтх» и немало других.
Я не хочу превращать воспоминания о Дели в перечисление всего того, что там увидела и что врезалось мне в память, но не могу не рассказать о том, как символично выглядит недавно построенное здание – легкое с виду, но вместительное, расчлененное на разные, как бы самостоятельные части, которые вместе с тем соединяются то галереями, то внутренними садиками, то переходами, – здание, называемое «Индиа Интернейшнл Сентр». Архитектор нашел для него очень выразительное место. Дом стоит в парке, в окружении древних мавзолеев, храмов и руин, говорящих о величии прошлого. Здесь останавливаются приезжающие в Дели ученые, здесь есть великолепно оборудованный лекционный зал, библиотека, холлы и кабинеты для занятий – словом, все, что нужно для спокойной работы, встреч и лекций.
Архитектор сумел удивительно гармонично и неназойливо соединить достижения современного зодчества с теми приемами, которые выработал народ Индии в течение столь многих столетий и в которых отражено и его стремление к красоте, и его умение приспособить дивные творения своей архитектуры к климату страны (а без такого умения все эти здания просто нельзя было бы использовать ни для жилья, ни для служения богам, ни для собраний).
Угловая башня крепости Пурана-Кила в г. ДелиИ каким поистине бесценным памятником старины выглядит на фоне всей этой бурлящей и стремительно несущейся вперед современной жизни один маленький храм! Он совсем незаметный, но его знают все жители Дели.
Меня отвез к нему знакомый индийский журналист.
– Вы были когда-нибудь в Пурáна-Килé, то есть в «Старой крепости»? – как-то поинтересовался он.
– Это возле зоопарка? Была, конечно. Грандиозное сооружение, к слову сказать. Когда смотришь снизу, кажется, что зубцы стен и башен касаются неба.
– Все это так, а вот за стенами вы тоже были?
– Да, но только там нет ничего древнего. Домики какие-то.
– А храм Кунтú? Храм царицы Кунти, матери Пандавов, вы видели? Нет? В таком случае немедленно поедемте в Пурана-Килу. (Вспомним «Махабхарату».)
Внутри крепости действительно стоял храм, белый, почти незаметный среди густых деревьев.
– Само строение, может быть, и не очень древнее, – сказал мой спутник, – но храм всегда отстраивают именно здесь. Это древнейшая традиция. На мой взгляд, первый из сыновей Кунти, ее добрачный сын Карна, – самая трагическая фигура в «Махабхарате».
– Самая трагическая? Да почему же?
– Помните, когда Кунти была еще молодой девушкой, один отшельник научил ее заклинанию, с помощью которого она могла вызвать любого из богов для того, чтобы он стал ее супругом?
– Помню. И она обратила эти слова к Солнцу, да?
– Да. И тотчас же перед ней появился бог Солнца и объявил себя ее супругом. Испуганная Кунти стала умолять великое божество покинуть ее и вознестись в свои небесные пределы, но бог объяснил ей, что не может нарушить силу заклинания. Единственную уступку сделал он юной красавице – обещал вновь подарить ей непорочность после того, как она даст жизнь его сыну.
Тут в моей памяти снова замелькали эпизоды великого эпоса:
По прошествии срока у Кунти родился дивный младенец, сын Солнца – Карна. Но она, вынужденная скрывать ребенка от людских взоров, положила его в корзинку и пустила по течению реки.
И вот один погонщик лошадей, которому боги не даровали потомства, извлек из воды корзинку и усыновил мальчика, сияющего божественной красотой. Сын бога вырос в его семье, но, несмотря на свои несомненные достоинства, не имел права помериться силой в воинских играх и состязаниях с другими юными воинами – сыновьями царей.
Царевна Кунти стала супругой «бледного» царя Панду, и все пять героев Пандавов, зачатые от богов, называли ее своей матерью. А Карна смотрел на них издали и сгорал от унижения, зная, что может проявить не меньшую доблесть. Уделом его был уход за конями и вождение колесниц. Только однажды он дерзнул вступить в соревнование с пятью несравненными сыновьями царицы Кунти, со своими братьями, и снискал всеобщую похвалу. Тут его увидел злой Дурьодхана, ненавидящий Пандавов, и сразу же сделал своим союзником в нескончаемой борьбе с ними. Когда должна была вспыхнуть последняя, решающая битва, Кунти охватил страх за жизнь Пандавов. Этот страх заставил ее пойти к Карне.
Традиционное изображение солнца. Северная ИндияВ ночь перед битвой она нашла его на берегу реки. Он молил богов о помощи. Кунти простерла к нему руки и воскликнула: «О, Карна, о сын мой, мой первенец!» Пораженный Карна онемел от неожиданности, а затем в недоумении спросил, почему досточтимая царица называет его своим первенцем. И тогда Кунти рассказала ему обо всем. Она в слезах стала умолять Карну не обращать оружия против Пандавов, пощадить ее сыновей, бесконечно дорогих ее сердцу: «Я, твоя мать, – закончила она, – молю тебя, не обагряй свои руки кровью родных братьев и не погружай мою душу в пучину бездонного горя. Сжалься, пощади!»
