Станислав Аверков - Как бабка Ладога и отец Великий Новгород заставили хазарскую девицу Киеву быть матерью городам русским
Религия древних славян представляла собой свод сложившихся в дохристианской славянской культуре религиозных воззрений и отношений, а также способов организации духовного бытия и поведения. Исторически религия славян восходит к религии древнейших индоевропейцев (кстати, население Индии до сих пор придерживается языческой религии).
Сведения о религии древних славян сохранялись в основном в устной форме. Единственный письменный источник «Велесова книга» вызывает у специалистов большие сомнения в своей подлинности. И тем не менее в ней изложено то, что не противоречит славянскому духу.
Славянские мнения о священном были связаны с представлениями о всемогущей силе, животворящей и наполняющей сущее способностью к жизни. Но жизнь заставляла думать и о той силе, что могла привести и к погибели.
Существовавшие понятия делили сверх естественные силы на категории.
Высший разряд составляли боги. Понятие «Бог» означало – дающий долю, удел, богатство. Боги, так же как в античной религии, делились на небесных, подземных и земных.
К небесным богам относился Перун – бог-покровитель княжеской власти, дружины и воинского ремесла. Он имел облик различных воинов, иногда даже и конного.
Стрибог – бог атмосферных явлений, и прежде всего ветра.
Даждьбог – бог Солнца, податель тепла и света, бог плодородия и живительной силы. Его имя слышится в краткой, дожившей до наших дней, молитве – «Дай, Боже!»
К богам относилась и Земля, «Мать сыра земля», «Хлебородница», которая у славян не имела эротической окраски и впоследствии стала соотноситься с Мокошью. Мокошь – это женское божество, которое наделялось только положительными качествами.
Однако у славян были представления и о злых женских божествах, которым надо было приносить кровавые человеческие жертвы.
Мужским богом считался Белес. Его называли еще скотьим богом и считали, что он дарует обильный приплод, а следовательно, и богатство. Еще одним свойством Белеса считалось ясновидение.
Земные боги – это боги заселенного людьми мира. Их ответственность распространялась на культурные занятия, общественные и семейные отношения, быт и среду обитания. Это прежде всего Сварог – бог огня, поставленного на службу человеку. Сварог – бог-создатель земли и небес. Он творил не словом, не магией в отличие от Велеса, а руками, он создавал материальный мир. Он дал людям Солнце-Ра и огонь. Сварог сбросил с неба на землю плуг и ярмо, чтобы возделывать землю; боевую секиру, чтобы эту землю защищать от врагов, и чашу для приготовления в ней священного напитка.
Лель – в мифологии древних славян был богом любовной страсти. Он был сын богини красоты и любви Лады. О Леле – этом веселом, легкомысленном боге страсти – до сих пор напоминает слово «лелеять», то есть нежить, любить.
Ярило – бог весны, весеннего света и тепла; юная, стремительная и неуправляемая сила; божество страсти и плодородия. Символ праздника возрождения жизни.
Род – бог-создатель видимого мира. Все, рожденное Родом, до сих пор несет в себе его имя: природа, родина, родители, родственники. Род родил Сварога – великого бога, который довершил творение мира. Преемственность поколений, берущих начало от общих предков, древние славяне вложили в образ Рода. Он покровительствовал роженицам, определял судьбу новорожденного.
Хорс – древнеславянский бог Солнца – светила, сын Рода, брат Велеса.
Велес – один из величайших богов древнего мира, сын Рода, брат Сварога. Его главным деянием стало то, что Велес привел сотворенный Родом и Сварогом мир в движение. Велес – «скотий бог» – хозяин дикой природы, могучий волшебник и оборотень, толкователь законов, учитель искусствам, покровитель путешественников и торговцев, бог удачи.
Симаргл – был наделен зубами, когтями и крыльями, а потому ныне считается, что именно его изображали в древности как крылатого пса – охранителя посевов от диких животных, да и от домашнего скота тоже.
Существовали представления о богах, связанных с профессиональными занятиями людей.
Еще одна группа соотносилась с понятием о судьбе: Доля, Недоля, Лихо, Горе, Правда, Кривда…
У славян существовала вера в бессмертие души, в ее посмертное существование. При погребении необходимо было соблюсти все тонкости обряда, и только в этом случае душа обретала покой и впоследствии могла помогать потомкам. Славяне прибегали к различной форме захоронений, часто к кремации. Особое место в понимании мира у славян занимала вода. Они считали, что вода является стихией, связывающей живой и потусторонний мир.
В тяжелые годы славяне прибегали к ритуальному умерщвлению стариков в надежде на то, что перешедший в мир иной родственник облегчит участь живущих. Этот обряд назывался «сажать на лубок».
Существовало множество обрядов, сопровождавших человека в иной мир. Но не меньшее количество обрядов необходимо было соблюдать и после похорон. Наибольшее значение имела тризна – состязания и пиршество. Смысл этого обряда в усилении сил жизни, в победе ее над силами смерти.
Были и обряды перехода человека в другое состояние. К ним относились свадьба и рождение ребенка.
Существовала обрядность, связанная с природными явлениями: Святки, Масленица.
Иногда обряды сопровождались человеческими жертвоприношениями, но чаще жертвы были бескровными в виде пищи или иных даров. Часто жертвенная пища поедалась во время пира. В фольклоре сохранилось немало свидетельств о жертвенных пирах. Славяне считали, что на этих пирах присутствует Бог в виде гостя и одновременно хозяина ритуального пира, которого называли «Господь».
Распространено было гадание. Поскольку вода была границей между мирами – земным и потусторонним. Многие гадания были связаны манипуляцию с водой.
Самое главное для нас – это было представление древних славян о том, что основой религиозной жизни являлась семья. Сплоченность семей – это род.
Обряды проводил глава семьи. Специальных жрецов не было, хотя были знатоки обрядов – волхвы.
Наряду с представлениями о высших богах, существовали верования в богов низшего уровня, духов, оборотней. Значительный отряд именовали бесами. Им приписывали злонамеренность и губительную силу. К бесам относили духов опасных для посещения мест: лесной глуши (леший), болота (зыбочник, болотник) омутов (водяной). В поле обитали полудницы. Внешне бесов представляли в человеческом, зверином или смешанном облике.
Чернобог – бог холода, уничтожения, смерти, зла; бог безумия и воплощения всего плохого и черного. Чернобог – повелитель Нави, Тьмы и Пекельного царства.
К наиболее опасным относилась группа полудемонов человеческого происхождения – это люди, пошедшие по совершенно обособленному жизненному пути, – упыри, вурдалаки, ведуньи, русалки. По представлению славян, они могли навредить человеческому роду настолько, что их надо было бы не только опасаться, но и их уничтожить. Вроде бы они олицетворяли болезни: мимохода, лихорадка, мара, кикимора…
Пришло время сделать выводы. Язычество – это свидетельство о том, что тогда человек еще не оторвался от природы, был ее частью, принимал особенности природных явлений, как взаимно связанность их с внутренним состоянием тогдашнего человеческого организма, еще являвшегося частичкой мироздания.
Все это ныне утрачено. Теперь мы никто иные, как повелители природы, стараемся переделать ее на свой лад, строим каналы на континентах, чтобы соединить океаны, орошаем пустыни, связываем континенты автобанами и железнодорожными магистралями, строим здания – небоскребы, запускаем в космос спутники, врываемся в животный и растительный мир, переделывая его на генетическом уровне. Хорошо это или плохо? Будущее даст ответ на этот вопрос. Не будут ли наши потомки через тысячу лет воспринимать нас так, как мы ныне язычников?
Нельзя отрицать, что при всей, с нашей точки зрения, убогости языческой жизни, наши предки были довольны ею. Об этом пойдет речь в одной из следующих глав этой книги.
10
Повседневная жизнь молодежи Великого Новгорода в «Былинах о Василие Буслаеве»
Вот такой была духовная жизнь новгородцев – славян. А жизнь повседневная была и еще интересней. Предлагаю вам, уважаемые читатели, познакомиться и с ней. Перед вами еще одна былина. Называется она
«Василий буслаев и новгородцы
А и жил Буслай до девяноста лет,
С Новым-городом жил, не перечился,
Со мужики новогородскими
Поперек словечка не говаривал.
Живучи Буслай состарился,
Состарился и переставился.
После его веку долгого
Оставалася его житье-бытье
И все имение дворянское,
Осталася матера вдова,
Матера Амелфа Тимофевна,
И оставалася чадо милая,
Молодой сын Василий Буслаевич.
Будет Васенька семи годов,—
Отдавала матушка родимая,
Матера вдова Амелфа Тимофеевна,
Учить его во грамоте,
А грамота ему в наук пошла;
Присадила пером его писать,
Письмо Василью в наук пошло;
Отдавала петью учить новгородскому,
Петьё Василью в наук пошло.
А и нет у нас такова певца
Во славном Новегороде
Супротив Василья Буслаева.
Поводился ведь Васька Буслаевич
Со пьяницы, со безумницы,
С веселыми удалыми добрыми молодцы,
Допьяна уже стал напиватися,
А и ходя в городе, уродует:
Которого возьмет он за руку, —
Из плеча тому руку выдернет;
Которого заденет за ногу, —
То из гузна ногу выломит;
Которого хватит поперек хребта, —
Тот кричит-ревет, окарачь ползет.
Пошла та жалоба великая, —
А и мужики новогородские,
Посадские, богатые,
Приносили жалобу они великую
Матерой вдове Амелфе Тимофевне
На того на Василья Буслаева.
А и мать-то стала его журить-бранить,
Журить-бранить его, на ум учить.
Журьба Ваське не взлюбилася,
Пошел он, Васька, во высок терем,
Садился Васька на ременчатый стул,
Писал ерлыки скорописчаты,
От мудрости слово поставлено:
«Кто хощет пить и есть из готового,
Валися к Ваське на широкий двор,
Тот пей и ешь готовое
И носи платье разноцветное».
Рассылал те ерлыки со слугой своей
На те вулицы широкие
И на те частые переулочки.
В то же время поставил Васька
Чан середи двора,
Наливал чан полон зелена вина,
Опущал он чару в полтора ведра.
Во славном было во Новеграде
Грамотны люди шли прочитали
Те ерлыки скорописчаты,
Пошли ко Ваське на широкий двор,
К тому чану зелену вину.
Вначале был Костя Новоторженин,
Пришел он, Костя, на широкий двор,
Василий тут его опробовал —
Стал его бита червленым вязом,
В половине было налито
Тяжела свинцу чебурацкого,
Весом тот вяз был во двенадцать пуд;
А бьет от Костю по буйной голове, —
Стоит тут Костя не шевельнется,
И на буйной голове кудри не тряхнутся.
Говорил Василий сын Буслаевич:
«Гой еси ты, Костя Новоторженин!
А и будь ты мне названый брат,
И паче мне брата родимого».
А и мало время позамешкавши,
Пришли два брата боярченка,
Лука и Мосей, дети боярские,
Пришли ко Ваське на широкий двор.
Молоды Василий сын Буслаевич
Тем молодцам стал радошен и веселешонек.
Пришли тут мужики залешана,
И не смел Василий показатися к ним.
Еще тут пришло семь братов Сбродовичи.
Собиралися, соходилися
Тридцать молодцов без единого,
Он сам, Василий, тридцатый стал.
Какой зайдет – убьют его,
Убьют его, за ворота бросят.
Послышал Васенька Буслаевич —
У мужиков новгородскиих
Канун варен, пива ячные,
Пошел Василий со дружиною,
Пришел во братшину в Никольшину.
«Немалу мы тебе сыпь платим —
За всякого брата по пяти рублев».
А за себе Василий дает пятьдесят рублев…
Молоды Василий сын Буслаевич
Бросился на царев кабак
Со своею дружиною хороброю,
Напилися они тут зелена вина
И пришли во братшину в Николыпину.
А и будет день ко вечеру, —
От малого до старого
Начали уж ребята боротися,
А в ином кругу в кулаки битися.
От тое борьбы от ребячия,
От того бою от кулачного
Началася драка великая.
Молоды Василий стал драку разнимать,
А иной дурак зашел с носка,
Его по уху оплел,
А и тут Василий закричал громким голосом:
«Гой еси ты. Костя Новоторженин
И Лука, Моисей, дети боярские!
Уже Ваську меня бьют».
Поскакали удалы добры молодцы,
Скоро они улицу очистили,
Прибили уже много до смерти,
Вдвое-втрое перековеркали,
Руки, ноги переломали, —
Кричат мужики посадские.
Говорит тут Василий Буслаевич:
«Гой еси вы, мужики новогородские!
Бьюсь с вами о велик заклад —
Напущаюсь я на весь Новгород битися, дратися
Со всею дружиною хороброю;
Тако вы мене с дружиною побьете Новым-городом,
Буду вам платить дани-выходы по смерть свою,
На всякий год по три тысячи;
А буде ж я вас побью и вы мне покоритеся,
То вам платить буду такову же дань»;
И в том-то договору руки они подписали
Началась у них драка-бой великая,
А и мужики новгородские
И все купцы богатые,
Все они вместе сходилися,
На млада Васютку напущалися,
И дерутся они день до вечера.
Молоды Василий сын Буслаевич
Со своею дружиною хороброю
Прибили они во Новеграде,
Прибили уже много до смерти.
А и мужики новгородские догадалися,
Пошли они с дорогими подарки
К матерой вдове Амелфе Тимофевне:
«Матера вдова Амелфа Тимофевна!
Прими у нас дороги подарочки,
Уйми свое чадо милое
Василья Буславича».
Матера вдова Амелфа Тимофевна
Принимала у них дороги подарочки,
Посылала девушку-чернавушку
По того Василья Буслаева.
Прибежала девушка-чернавушка,
Сохватала Ваську во белы руки,
Потащила к матушке родимыя,
Притащила Ваську на широкий двор,
А и та старуха неразмышлена
Посадила в погребы глубокие
Молода Василья Буслаева,
Затворяла дверьми железными,
Запирала замки булатными.
А его дружина хоробрая
Со темя мужики новгородскими
Дерутся, бьются день до вечера
А и та-то девушка-чернавушка
На Волх-реку ходила по воду,
А взмолятся ей тут добры молодцы:
«Гой еси ты, девушка-чернавушка!
Не подай нас у дела у ратного,
У того часу смертного».
И тут девушка-чернавушка
Бросала она ведро кленовое,
Брала коромысла кипарисова,
Коромыслом тем стала она помахивати
По тем мужиками новогородскиим,
Прибила уж много до смерти.
И тут девка запышалася,
Побежала ко Василыо Буслаеву,
Срывала замки булатные,
Отворяла двери железные:
«А и спишь ли, Василий, или так лежишь?
Твою дружину хоробрую
Мужики новогородские
Всех прибили, переранили,
Булавами буйны головы пробиваны».
Ото сна Василий пробуждается,
Он выскочил на широкий двор, —
Не попала палица железная,
Что попала ему ось тележная,
Побежал Василий по Нову-городу,
По тем по широким улицам.
Стоит тут старец-пилигримище,
На могучих плечах держит колокол,
А весом тот колокол во триста пуд,
Кричит тот старец-пилигримище:
«А стой ты, Васька, не попорхивай,
Молоды глуздырь, не полетывай:
Из Волхова воды не выпити,
Во Новеграде людей не выбити, —
Есть молодцов сопротив тебе,
Стоим мы, молодцы, не хвастаем».
Говорил Василий таково слово:
«А и гой еси, старец-пилигримище!
А и бился я о велик заклад
Со мужики новгородскими,
… Опричь тебе, старца-пилигримища.
Во задор войду – тебя убью».
Ударил он старца во колокол
А и той-то осью тележною, —
Начается старец, не шевельнется.
Заглянул он, Василий, старца под колоколом, —
А и во лбе глаз уж веку нету.
Пошел Василий по Волх-реке,
А идет Василий по Волх-реке,
По той Волховой по улице,
Завидели добрые молодцы,
А его дружина хоробрая,
Молода Василья Буслаева, —
У ясных соколов крылья отросли,
У их-то, молодцов, думушки прибыло.
Молоды Василий Буслаевич
Пришел-то молодцам на выручку.
Со темя мужики новогородскими
Он дерется, бьется день до вечера,
А уж мужики покорилися,
Покорилися и помирилися,
Понесли они записи крепкие
К матерой вдове Амелфе Тимофевне,
Насыпали чашу чистого серебра,
А другую чашу красного золота,
Пришли ко двору дворянскому,
Бьют челом, поклоняются:
«А сударыня матушка!
Принимай ты дороги подарочки,
А уйми свое чадо милая,
Молода Василья со дружиною.
А и рады мы платить
На всякий год по три тысячи,
На всякий год будем тебе носить
С хлебников по хлебику,
С калачников по калачику,
С молодиц повенечное,
С девиц повалечное,
Со всех людей со ремесленых,
Опричь попов и дьяконов».
Втапоры матера вдова Амелфа Тимофевна
Посылала девушка-чернавушка
Привести Василья со дружиною.
Пошла та девушка-чернавушка,
Бежавши та девка запышалася,
Нельзя пройти девке по улице:
Что полтеи по улице валяются
Тех мужиков новогородскиих.
Прибежала девушка-чернавушка,
Сохватала Василья за белы руки,
А стала ему рассказывати:
«Мужики пришли новогородские,
Принесли они дороги подарочки,
И принесли записи заручные
Ко твоей сударыне матушке,
К матерой вдове Амелфе Тимофевне».
Повела девка Василья со дружиною
На тот на широкий двор,
Привела-то их к зелену вину,
А сели они, молодцы, во единый круг,
Выпили ведь по чарочке зелена вина
Со того урасу молодецкого
От мужиков новгородских.
Скричат тут робята зычным голосом:
«У мота и у пьяницы,
У млада Васютки Буславича
Не упито, не уедено,
В красне хорошо не ухожено,
А цветного платья не уношено,
А увечье навек залезено».
И повел их Василий обедати
К матерой вдове Амелфе Тимофеевне.
Втапоры мужики новогородские
Приносили Василью подарочки
Вдруг сто тысячей,
И затем у них мирова пошла,
А и мужики новогородские
Покорилися и сами поклонилися».
Ну как, уважаемые читатели? Радостно было «житье у Великому Новеграде»? Каковыми неподражаемыми были наши предки! Разудалистыми! Неужели христианство могло смирить добрых молодцев – новгородцев? Вот вам на потеху еще одна былина. Разные сказители называли ее по-разному
