Лев Вагнер - Последний день Помпеи
Герцен был потрясен: неужели это тот человек, который в молодости принялся за религиозный сюжет и за ним состарился? Но нет, хотя и поседели его волосы, никогда еще не был он так душевно молод! Мысль века прошла сквозь запертую дверь его студии, страдания поверженных на баррикадах разбудили его…
Герцен в слезах бросился обнимать Иванова.
— Хвала русскому художнику, бесконечная хвала! — воскликнул Герцен. — Не знаю, сыщете ли вы формы вашим идеалам, но вы подаете не только великий пример художникам, но даете свидетельство о той непочатой, цельной натуре русской, которую мы знаем чутьем, о которой догадываемся сердцем и за которую, вопреки всему делающемуся у нас, мы так страстно любим Россию, так горячо надеемся на ее будущность!
…Иванов вернулся из Лондона в Рим. На душе у него было ясно и спокойно. Беседы с Герценом вдохновили его на новое служение искусству.
В Риме Александр Андреевич начал готовиться к отъезду в Россию. Он думал о будущих картинах, посвященных русской жизни.
ЭПИЛОГ
Утром 3 июля 1858 года придворный курьер явился с пакетом на имя Александра Андреевича Иванова.
В пакете содержалось сообщение, что художнику за его картину жалуется пятнадцать тысяч рублей и владимирский крест в петлицу.
Пакет опоздал: он не застал художника в живых.
А. А. ИВАНОВ
1806—1858 гг.
В одном из лучших залов Третьяковской галереи занимает целую стену выдающееся произведение русской живописи — «Явление Христа народу». Написал его великий русский художник Александр Андреевич Иванов. Сам Иванов называл свою картину «Явление Мессии». Название «Явление Христа народу» появилось в статье Н. В. Гоголя «Исторический живописец Иванов» (1848 г.). Это название и сохранилось за произведением Иванова.
Жизнь Иванова не богата внешними событиями. В 1817 году он поступил в Академию художества, в которой проучился десять лет. Официальным его учителем считался профессор Егоров, так как Иванова зачислили в его мастерскую. Но истинным наставником молодого художника был его отец профессор петербургской Академии художеств А. И. Иванов.
Заботы отца о художественном развитии сына не прекратились и после окончания академии Александром Ивановым, а также во время пребывания его в Италии. Сохранилась переписка отца и сына Ивановых, в которой вопросы искусства занимают самое важное место. До конца своей жизни А. И. Иванов (он умер в 1848 г.) продолжал следить за работой своего гениального сына.
В 1824 году Иванов написал картину «Приам, испрашивающий у Ахиллеса тело Гектора» на сюжет из «Илиады» Гомера. За эту картину Иванов получил золотую медаль.
В 1827 году Иванову присудили Большую золотую медаль за картину «Иосиф, толкующий сны виночерпию и хлебодару».
В 1829 году Иванов написал картину «Беллерофонт, отправляющийся в поход против Химеры». В основу этого произведения положен мифологический сюжет о Химере — чудовище с тремя головами. Греческий герой Беллерофонт — сын коринфского царя — с помощью крылатого коня Пегаса победил огнедышащую Химеру в ее логове на горе Краг.
В 1830 году Иванов отправился в Италию пенсионером Общества поощрения художников.
В Италии Иванов написал ряд произведений. За картину «Явление Христа Марии Магдалине» петербургская Академия художеств в 1836 году присвоила ему звание академика.
Важное место в русской живописи занимают жанровые акварели Иванова: «Жених, выбирающий кольцо своей невесте», «Октябрьские праздники в Риме» и его великолепные пейзажи «Понтийские болота», «Оливковое дерево», «В парке Аричча», «Аппиева дорога», «Неаполитанский залив у Кастелламарке», «Ветка».
Но главным делом всей жизни Иванова была картина «Явление Христа народу». Впервые мысль о ней появилась у художника в 1832 году и владела им на протяжении всего творческого пути.
Поколение русских людей, к которому принадлежал Иванов, выросло и сформировалось в эпоху декабристов, выступивших против крепостного права и самодержавия с оружием в руках. Но дворянские революционеры, как называл их В. И. Ленин, были далеки от народа. Нередко в поисках новых, свободных отношений между людьми декабристы обращались мыслями к богу, мессии.
Иванов своей картиной на евангельский сюжет думал пробудить лучшее, что есть в человеке.
Шли годы, менялась жизнь, в большинстве стран Западной Европы произошли революции, изменилось и мировоззрение Иванова, иным стал его взгляд на собственную картину.
Но художник был слишком суров в оценке своего многолетнего труда. Его картина «Явление Христа народу» — великое творение не одного Иванова, а всей русской живописи.
Если в «Последнем дне Помпеи» Брюллова понимание народа художником носит еще общий характер, то в «Явлении Христа народу» изображены различные классовые группы. Даже по тому, как те или другие персонажи слушают Иоанна Крестителя, можно определить, к какому классу общества они относятся: по-разному внимают ему священники и простые люди, господин и раб.
И хотя картина названа Ивановым «Явление Мессии», но фигура Христа отодвинута вглубь, на дальний план.
Верно понял значение картины Александра Иванова И. Е. Репин. «Тут изображен угнетенный народ, жаждущий слова свободы, идущий дружной толпой за горячим проповедником», — писал Репин в 1872 году.
Жизненная правда, осуждение и разоблачение имущих классов, сочувствие и сострадание к угнетенному народу — таково содержание картины Иванова, и оно переросло религиозную форму.
И когда в Третьяковской галерее зрители стоят перед картиной Иванова, они видят не Христа, а народ, столь верно изображенный великим русским художником.
Фрагмент картины А. А. Иванова «Явление Христа народу» — центральная группа господина и раба.
Фрагмент картины А. А. Иванова «Явление Христа народу» — левый нижний угол картины.
ЗАХАРКА
Когда Алексей Гаврилович Венецианов овдовел, Саша, его старшая дочь, не отходила от него. И хотя горе легло на плечи пятнадцатилетней девочки непосильной ношей, любовь к отцу и тревога за него помогли ей перенести смерть матери.
А Венецианов блуждал по дому кое-как одетый, с остановившимся взглядом, никому не отвечал и вряд ли слышал, когда к нему обращались. И само собой получилось так, что слуги стали обращаться к старшей барышне как к хозяйке. Саша выслушивала их, отдавала распоряжения, вникала во все мелочи домашнего быта, а сама не спускала глаз с отца. Когда же приходилось отлучаться в девичью или кладовую, она оставляла отца на попечение младшей сестры Филисаты.
Наконец, оцепенение, сковывавшее Венецианова, стало понемногу проходить. Началось это с того дня, когда повариха Прасковья пришла советоваться с Сашей насчет завтрашнего обеда; Саша обстоятельно и толково распорядилась. Когда Прасковья ушла, Алексей Гаврилович вдруг заплакал и притянул Сашу к себе.
— Ох ты, моя хозяюшка!.. — всхлипывал он, гладя ее волосы дрожащей рукой. — Ой, как худо оставаться при дочерях одинокому отцу, да и дочерям без матери при отце худо!
После этого Венецианов начал постепенно входить в домашние дела. Только к ученикам все еще не заглядывал, и те сидели в своих комнатах притихшие, стараясь не попадаться на глаза учителю.
Наконец, настал день, когда Алексей Гаврилович впервые после смерти жены вышел из усадьбы и направился к реке, по привычке прихватив с собою альбом. Саша хотела было пойти за ним, но Венецианов приказал ей остаться дома.
Повелительный голос отца обрадовал Сашу: она снова почувствовала себя девчонкой, с которой сняли бремя ответственности. А главное — она поняла, что можно больше не бояться за отца.
Но ощущение свободы доставило ей радость лишь на несколько минут. Рассудив, что в доме теперь могут обойтись без нее и что отец вне опасности, Саша снова, с остротой первых минут ощутила свое сиротство. Она побежала в гостиную, где висел портрет матери, написанный отцом, упала перед ним на колени и зарыдала. Младшая сестра нашла ее на полу, совсем обессилевшую от слез. На крик Филисаты прибежали слуги и ученики…
А Венецианов в это время уединился на берегу неширокой, тихой Ворожбы. Сколько раз, бывало, сидела здесь рядом с ним Марфа Афанасьевна. Алексей Гаврилович с тоской вспоминал, как горячо делился он своими мечтами и замыслами в художестве с милой Марфинькой. Это было в ту пору, когда они только что поженились, приобрели имение у подпоручицы Шульгиной и приступили к постройке дома в Сафонкове, в Тверской губернии.
А какая радость была, когда дом был окончен! Алексей Гаврилович хорошо помнит тот июньский день, когда они впервые вышли на балкон и, облокотившись на перила, любовались ясным летним полднем, мечтая о долгих годах счастливой семейной жизни…
Недолго наслаждалась уютом родного гнезда его добрая, преданная жена. В такой же сияющий июньский день три месяца назад страшная болезнь — холера — вырвала из жизни верную подругу, мать его детей, отраду жизни.
