Елена Душечкина - Русская ёлка: История, мифология, литература
Когда же наконец все приготовления бывали закончены, детям либо подавался условный сигнал («раздавался волшебный звонок» [464, 68]; «в ту же минуту раздался звонок» [181, 22-23]), либо за ними приходил кто-то из взрослых или слуг: «…слышим приближающиеся из залы шаги мама́ к гостиной двери» [417, 92]; «Обычно мы, все дети, ждали в соседней комнате, пока двери не откроются и лакей Пётр, в чёрном фраке и белых перчатках, не заявит торжественно “Милости просим”» [392, 6]; «И когда уже ничего не хотелось как будто от страшной усталости непомерного дня … снизу, где мы до того были только помехой, откуда мы весь день были изгнаны, — раздавался волшебный звук — звонок!» [464, 68].
Двери в залу открывали, и детей впускали в помещение, где была установлена ёлка. Этот момент раскрывания, распахивания, дверей присутствует во множестве мемуаров, рассказов и стихотворений о празднике ёлки: он был для детей долгожданным и страстно желанным мигом вступления в «ёлочное пространство», их соединением с волшебным деревом: «Наконец всё готово. Двери залы отпираются … и из гостиной вбегаем мы» [428, 42]; «Вслед за этим дверь отворяется на обе половинки, и нам позволено войти…» [417, 92]; «Вдруг раскрылись двери и из соседней комнаты шумною гурьбой вбежали дети» [141, 253]; «…двери отворились настежь и в комнату влился поток яркого света…» [181, 22-23]; «Наконец дверь растворяется, и счастливцев, с нетерпением ожидавших этой минуты, впускают в заветную комнату» [337, 4]; «Наконец праздник начался, двери растворились…» [337, 5]; «…вечером вдруг распахивались двери, за которыми мы давно уже стояли в нетерпении» [127, 131]; «…нам навстречу распахиваются высокие двухстворчатые двери… И во всю их сияющую широту, во всю высь вдруг взлетающей вверх залы, до самого потолка, несуществующего — она!» [464, 67].
Впечатление, производимое на детей видом ёлки, «для которой уже не было ни голоса, ни дыхания и от которой нет слов» [464, 69], описано многими мемуаристами. Первой реакцией было оцепенение, почти остолбенение:
«В первую минуту мы стоим в оцепенении перед огромной ёлкой. Она доходит почти до самого потолка…» [417, 92]; «Ослеплённые огнём десятка свечей, …мы вливались из столовой весёлой гурьбой и на время замирали, не скрывая произведённого на нас впечатлёния» [392, 12]; «…все замерли от восторга… настолько чудесная картина представилась нам» [392, 6]; «Дети стояли неподвижно, потрясённые» [423, 202].
Представ перед детьми во всей своей красе, разукрашенная «на самый блистательный лад», ёлка неизменно вызывала изумление, восхищение, восторг: «…и блестящая, как солнце, ёлка… почти ослепила глаза всем» [152, 6]; «Как двери настежь открыли, так дети все только ахнули» [360, 12]; «Дети, конечно, были поражены сияющими огнями, украшениями и игрушками, окружавшими ёлку» [122, 252].
После того как проходило первое потрясение, начинались крики, ахи, визг, прыганье, хлопанье в ладоши и т.п.: «Дети закричали, заахали от радости…» [152, 13]; дети «с громкими криками радости прыгали и скакали около дерева» [135, 18]; «Дети завизжали от восторга: “Ёлка! Ёлка!”» [242, 57]; «Увидев красавицу ёлочку, все захлопали в ладоши и начали прыгать вокруг…» [141, 253]; «Дети поражены, даже самый маленький хлопает в ладошки на руках у няни…» [272, 1165]; «Минуту царила тишина глубокого очарования, сразу сменившаяся хором восторженных восклицаний. Одна из девочек не в силах была овладеть охватившим её восторгом и упорно и молча прыгала на одном месте; маленькая косичка со вплетённой голубой ленточкой хлопала по её плечам» [13, 61-62]. Затем начиналось тихое, интимное общение ребёнка с ёлкой: каждый из них любовался ею, рассматривал висящие на ней игрушки, разбирал свои подарки: «…наигравшись подарками, мы обрывали с ветвей красные, зелёные и голубые хлопушки … огненные фонтанчики бенгальских огней» [127, 131].
В конце праздника наступала психическая разрядка. Доведённые до крайне восторженного состояния дети получали ёлку в своё полное распоряжение: они срывали с неё сласти и игрушки, разрушали, ломали и полностью уничтожали дерево (что породило выражения «грабить ёлку», «щипать ёлку», «рушить ёлку»). Отсюда произошло и название самого праздника: праздник «ощипывания ёлки»:
Дети набросились на дерево, беспощадно тащили и срывали всё, что можно было взять, поломали ветки, наконец повалили на пол — верхушка подверглась тому же опустошению.
[137, 31]Ёлка уже упала, и десятки детей взлезали друг на друга, чтобы достать себе хоть что-нибудь из тех великолепных вещей, которые так долго манили собой их встревоженные воображеньица.
[370, II, 235]Дети… разобрали всю ёлку вмиг, до последней конфетки, и успели уже переломать половину игрушек, прежде чем узнали, кому какая назначена.
[123, II, 96]Напрыгавшись вокруг неё досыта, они… с весёлым визгом и смехом, повалили её на паркет и принялись опустошать так усердно, что, когда лакей вынес дерево на кухню, на нём, кроме десятка яблок да стольких же пряников и конфет, ничего не осталось.
[378, 112]Детям предоставлялась полная «свобода для ненормативных действий», они «выпускали свои чувства наружу» [298, 96], и в этом отношении разрушение ёлки имело для них психотерапевтическое значение разрядки после пережитого ими долгого периода напряжения. В тех случаях, когда такой разрядки не было, праздник часто заканчивался разочарованием, слезами, скандалами, долго не проходившим возбуждением. Жена Ф.М. Достоевского Анна Григорьевна, вспоминая о первой ёлке, устроенной в 1872 году для тогда ещё совсем маленьких детей, рассказывает о последовавшей после праздника болезненной реакции сына Феди, проснувшегося ночью в истерике и плакавшего до тех пор, пока отец снова не отнёс его к ёлке и подаркам. Родители были столь напуганы этой «загадочною болезнию», что решили, «несмотря на ночь, пригласить доктора», пока не поняли, в чём дело: «очевидно, воображение мальчика было поражено ёлкою, игрушками и тем удовольствием, которое он испытал…» [122, 251]. «Было ужасно весело, — пишет в своих мемуарах князь Ф.Ф. Юсупов, — но кончался праздник почти всегда потасовкой. Я был тут как тут и с наслаждением колотил ненавистных, к тому же мозгляков» [493а, 61].
В празднике ёлки принимали участие все члены семьи, и «большие» и «маленькие». Подрастая, старшие дети начинали участвовать в устройстве ёлки и точно так же скрывали от младших работу по подготовке рождественского дерева и подарков. Этот переход в новый статус совершался в определённом возрасте (примерно с двенадцати лет): «Надобно было пронести ёлку в зал, но так, чтобы никто из детей не видал, и мне удалось сделать это, пока они ещё спали», — пишет тринадцатилетняя девочка в письме, адресованном подруге [152, 13]. А.И. Куприн в рассказе «Тапер» отмечает: «Тина только в этом году была допущена к устройству ёлки. Не далее как на прошлое Рождество её в это время запирали с младшей сестрой …в детскую, уверяя, что в зале нет никакой ёлки, а что “просто только пришли полотёры”» [211, III, 74].
Организуя праздник, взрослые тоже очень волновались. Готовились загодя, покупая подарки, ёлку и ёлочные украшения. Порою безумно уставали. Младшая дочь В.В. Розанова вспоминает о подготовке праздника ёлки в их семье: «Мама весь день ездила в город покупать подарки и приезжала измученная и ложилась на диван…» [355, 25]. Несмотря на хлопоты и усталость, родителям устройство ёлки доставляло не меньше удовольствия, чем детям сама ёлка. А.Г. Достоевская вспоминает о том, как серьёзно относился к подготовке праздника для детей её муж:
Фёдор Михайлович, чрезвычайно нежный отец, постоянно думал, чем бы потешить своих деток. Особенно он заботился об устройстве ёлки: непременно требовал, чтобы я покупала большую и ветвистую, сам украшал её (украшения переходили из года в год), влезал на табуреты, вставляя верхние свечки и утверждая «звезду».
[122, 252]Когда дети впускались в помещение, где стояла ёлка, восхищались ею, рассматривали на ней игрушки и разбирали свои подарки, взрослые со стороны смотрели на них, с явным удовлетворением и умилением наблюдая за произведённым на детей впечатлением и вспоминая ёлки своего детства:
При виде сияющих детских личиков, облитых светом множества свечей, мы вспоминаем и своё минувшее детство и свои светлые впечатления, когда неожиданно отворившиеся двери открывали перед нами ярко освещённое дерево, увешанное подарками. Счастливые впечатления детства. Вот прошло много лет, и они не забываются, а на детском празднике, на ёлке, воспроизводятся с особой рельефностью.
