Фелипе Фернандес-Арместо - Цивилизации
Сегодня Атлантика все больше уступает ведущую роль Тихому океану, который превращается в величайшую дорогу мира — эту роль некогда играл Индийский океан. Но если развитие будет ускоряться, упомянутая роль и Тихому океану достанется ненадолго. Можно попробовать догадаться, какой океан в будущем станет определяющим фактором развития цивилизаций (см. ниже, с. 687). А пока — в сравнении с тем долгим периодом, когда мировая история формировалась под воздействием торговых маршрутов Индийского океана — и Атлантический, и Тихий океаны кажутся выскочками, приобретшими всемирное значение лишь на короткое время. Тем, кто сегодня пытается воспитать сознание общности интересов и чувств у народов, живущих на берегах Индийского океана и в приморских районах Азии, не на что жаловаться, даже если им кажется, будто в наши дни Атлантический и Тихий океаны «затерли» Индийский. Когда созданные моим воображением хранители галактического музея с огромного расстояния во времени и пространстве посмотрят на наш мир, они увидят, как долго и надежно Индийский океан служил главным путем торговли и взаимовлияния культур, и признают, несмотря на события недавней истории, Индийский океан самым влиятельным океаном мира.
16. Переплывая Атлантический океан
Возникновение атлантической цивилизации
Распространение культуры из Европы в Америку и наоборот
Ведь по свидетельству наших записей, государство ваше положило предел дерзости несметных воинских сил, отправлявшихся на завоевание всей Европы и Азии, а путь державших от Атлантического моря. Через море это в те времена возможно было переправиться, ибо еще существовал остров, лежавший перед тем проливом, который называется на вашем языке Геракловыми столпами. Этот остров превышал своими размерами Ливию и Азию, вместе взятые, и с него тогдашним путешественникам легко было перебраться на другие острова, а с островов — на весь противолежащий материк, который охватывал то море, что и впрямь заслуживает такое название (ведь море по эту сторону упомянутого пролива является всего лишь заливом с узким проходом в него, тогда как море по ту сторону пролива есть море в собственном смысле слова, равно как и окружающая его земля воистину и вполне справедливо может быть названа материком). На этом-то острове, именовавшемся Атлантидой, возникло удивительное по величине и могуществу царство, чья власть простиралась на весь остров, па многие другие острова в на часть материка, а сверх того, по эту сторону пролива они овладели Ливией вплоть до Египта и Европой вплоть до Тиррении. И вот вся эта сплоченная мощь была брошена на то, чтобы одним ударом ввергнуть в рабство и ваши и паши земли и все вообще страны по эту сторону пролива. Именно тогда, Солон, государство ваше явило всему миру блистательное доказательство своей доблести и силы: всех превосходя твердостью духа и опытностью в военном деле, оно сначала встало во главе эллинов, по из-за измены союзников оказалось предоставленным самому себе, в одиночестве встретилось с крайними опасностями и все же одолело завоевателей и воздвигло победные трофеи. Тех, кто еще не был порабощен, оно спасло от угрозы рабства; всех же остальных, сколько ни обитало нас по эту сторону Геракловых столпов, оно великодушно сделало свободными. Но позднее, когда пришел срок для невиданных землетрясений и наводнений, за одни ужасные сутки вся ваша воинская сила была поглощена разверзнувшейся землей; равным образом и Атлантида исчезла, погрузившись в пучину.
Платон. Тимей[1036]Однажды я читал в Бостоне лекцию о том, как испанцы обращались с туземными народами своей империи. После лекции в публике поднялся мэр и спросил, не считаю ли я, что англичане обращались с ирландцами еще хуже. Влияние ирландского наследия в Бостоне — одно из многих свидетельств того, что, оказавшись в Новой Англии, вы чувствуете себя на берегу все того же пруда и все той же культуры, которые оставили позади; все это перебралось на другой берег, почти не изменившись и не утратив в пути своей идентичности. Здесь, в Провиденсе, штат Род-Айленд, где я пишу эти строки, единственный иностранный консул — португалец; я живу недалеко от пекарни, где по утрам покупаю сладкий хлеб на завтрак или pasteis de Tentugal к чаю. На соседней парковке висит знак «Не паркуйтесь, если вы не португалец». Легко вспомнить родину предков и их печали.
По всему здешнему побережью разбросаны места, населенные исключительно португальцами или ирландцами, здесь все напоминает родину и смотрит назад, через океан. Эти районы окружены другими, с иными трансатлантическими воспоминаниями и традициями. В некоторых отношениях Новая Англия соответствует данному выше определению морской цивилизации: узкое приморское побережье, культура которого сформирована морем (см. с. 402); но это и нечто большее — это часть цивилизации двух побережий, которые смотрят друг на друга.
Небольшие общины тянуться за Атлантический океан. То же происходит с ощущением принадлежности к единой цивилизации. Когда сегодня говорят о «западной цивилизации», обычно имеют в виду атлантическую общность, включающую часть Западной Европы и большую часть Америки. Создание этого мира по обе стороны океана явилось любопытным отклонением в истории цивилизации. Другие цивилизации, выходя за пределы территории своего возникновения, делали это постепенно, понемногу продвигались по соседним районам или преодолевали узкие моря, перекидываясь с острова на остров или от одного торгового центра к другому. Даже необычайно ранняя история Индийского океана как основы цивилизаций подтверждает такой образец, поскольку это происходило в океане, который в отличие от остальных можно пересечь, переходя от гавани к гавани, от одного безопасного берега к другому: моряки, находившие кратчайшие пути через океан, знали, куда направляются. Перемещение народов, обычаев, вкусов, образа жизни и ощущения принадлежности через пространство такого океана, как Атлантический (берега этого океана взаимно недоступны, если не прибегать к долгому плаванию в открытом море или полету по воздуху) было, когда оно началось, явлением беспрецедентным.
Чтобы овладеть океанской средой, необходимо проникнуть в тайны ее ветров и течений. На протяжении всей эпохи парусных плаваний — то есть по существу на протяжении почти всей истории человечества — географии принадлежала абсолютная власть в определении того, что может человек в море: по сравнению с ней культура, идеи, гениальность и харизма отдельных людей и все прочие двигатели истории играли лишь незначительную роль. Большая часть наших объяснений того, что происходило в истории, страдает избытком теплого воздуха и недостатком ветра.
В Атлантике господствует система пассатов, то есть регулярные преобладающие ветры дуют в одном и том же направлении независимо от времени года. От северо-западного угла Африки до широты в несколько градусов выше экватора весь год дуют пассаты, они уводят к землям вокруг Карибского моря; летом эти ветры заходят еще дальше на север, их можно отчетливо ощутить на юго-западных берегах Иберийского полуострова. Благодаря северо-восточным пассатам морские общины в устьях Тежу и Гвадалквивира имели по сравнению с другими областями морской Европы привилегированный доступ к большей части остального мира. Огромные размеры Испанской и Португальской империй времен парусного мореходства отчасти объясняются именно этим благоприятным обстоятельством. В южном полушарии тот же образец отражается почти зеркально, ветры связывают Южную Африку с Бразилией. Как и северо-западные пассаты, южные при приближении к экватору направляются более строго на восток. Между этими двумя системами вдоль экватора или чуть севернее его пролегают почти безветренные широты, которые получили название экваториальной штилевой полосы. За широтами пассатов в обоих полушариях дуют западные ветры. В южном полушарии они особенно сильны и постоянны.
Из этого регулярного расписания есть три крупных исключения: на сгибе Африканского локтя, в Гвинейском заливе, ветер, подобный муссону, большую часть года высасывает воздух из Сахары, превращая низ Африканского выступа на западе материка в опасный подветренный котел. В северной полосе западных ветров кратковременная весенняя перемена ветра на восточный помогает объяснить, почему в период парусного мореплавания британский империализм сумел захватить большую часть Северной Америки. На далеком севере, за Британскими островами, западные ветры не так сильны и существует система течений, действующая по часовой стрелке; в этой системе преобладает течение Ирмингера, которое южнее Полярного круга уходит на запад от Скандинавии: это объясняет, что позволило норвежским мореплавателям добраться до Фарерских островов, Исландии, Гренландии и части Северной Америки. Мореплаватели, которые хотели наилучшим образом использовать систему ветров, могли воспользоваться другими течениями. Например, тем, кто следует из Европы в район Карибского моря, помогает Гольфстрим, открытый в 1513 году испанским исследователем, искавшим «источник юности»[1038]; это течение связывает северо-восточный маршрут пассатов с западными ветрами, дующими в обратном направлении. Бразильское течение, проходящее вдоль берегов Южной Америки, идет поперек юго-восточных пассатов, уменьшая опасности плавания у подветренного берега.
