Андрей Ястребов - Пушкин и пустота. Рождение культуры из духа реальности
Очевидно, что подобная дифференциация внутри поколенческой страты приводило и приводит к эксцессам и вполне очевидному нарушению социокультурных конвенций. Конфликт Владимира Путина и Михаила Ходорковского помимо латентных политико-экономических и идеологических причин связан с напряжением внутри поколения, которое, что очевидно, к настоящему времени претерпело объяснимые метаморфозы, но во многом сохранило верность культурной и социогенетической родословной.
Беби-инфантилы исповедовали алармистски-покаянный тип мышления, усиленный гуманитарными симпатиями. Не случайно узилищный период жизни олигарха оформляется в жанр писем Андрея Курбского Ивану Грозному. Безусловно, изменился формат переписки, здесь нет назойливости плетения словес и многослойных осудительных эскапад. Хотя отчасти они тоже присутствуют. Все же эстетико-обличительная сдержанность «эпистол из заточения» компенсируется их интегрированностью в современные коммуникативные формы существования информации (Интернет) и резонансными реакциями братьев по перу (писатели, вставшие на защиту узника).
Беби-патриархалы неизменно демонстрируют энергию вживания в социум. Рисунок их поведения, монотонный и заданный традицией, может меняться в зависимости от обстоятельств, что отражается в дискурсе: риторическая проказливость (не отмеченная заискиванием), эффектно подчеркивается мужественным имиджем, спортивной репутацией, улыбкой без сердечности, протокольной вежливостью – знаками самодостаточности; спонтанная имперская дерзость, неробкость заявлений, «продуманно случайная» агрессивность – очевидный пароль «знаем-каким-нужно» слоям населения; сдержанность поведения, отказ от открытых жестов, монаршья ирония, адресованы тем, «кто понимает» и т. д. Все это в совокупности работает на образ радетеля идеи непрерывности и поступательности традиционных ценностей, которые, сам радетель это тоже осознает, больше никогда не будут прежними традиционными и, соответственно, ценностями.
Риторический имидж М. Ходорковского на уровне лексики и ауры философской ностальгии выстроен примерно по тем же эталонам отрицательного обаяния, но отмечен пристрастием к культурным архетипам. Автор узнических посланий «проговаривается» в синтаксисе: здесь отсутствуют стихийность и неупорядоченность обиды, концептуальность авторитарного дискурса выявляет полное осознание автором того, что мифологические ценности магических обольщений эпохи его взросления превратились в симулякр. Судя по реакции представителей литературно-художественной общественности, представляющих беби-бумеров-инфантилов, М. Ходорковский воспринимается как осколок книжно-культурной эпохи, при этом сумевший объединить ее романтику с бухгалтерией социального возвышения.
«Либе, либе, аморе, аморе…»
В России XXI века актуализировалась ситуация большего влияния на современность поколения беби-бумеров, особенно старших, которые вносят в коммуникацию между Х и Y и в социальное самочувствие поколений неоднозначные, порой раздражающие акценты.
В аналитике и критике последних десятилетий отповедь «шестидесятникам» со стороны, и прежде всего со стороны представителей поколения Х, стала общим местом. Для этого наберется немало причин (социальная версия эдипова комплекса, классическое отечественное противление отцам), но более значимыми для настоящей статьи являются другие немаловажные обстоятельства: бета-победители оказывают большее влияние на поколение Y в сравнении с их номинальными отцами – Иксами; бета-победители создали культурную мифологию, которая в репликах передается современности в большей степени, чем культурные конструкты поколения Х; бета-победители по естественным причинам покидают социальное поле сражений, а по русской привычке наиболее ярая ругань достается тем, кто уже не может ответить.
Чтобы избежать в предпринимаемом аналитическом обзоре категоризма и повышенной оценочности, следует отметить очевидный вклад младших представителей бета-победителей и старших в культурно-социальное строительство отечественного сознания – его базовых мифологем.
Любое обсуждение проблемы бета-победителей, их влияния на современность, перспективных конфигураций воплощения их идей, или, смягчим, представлений об идеях, не может быть ограничено констатацией их пребывания в социально-культурной ситуации 1960—1990-х годов. Здесь требуется расширительный взгляд, более ориентированный даже не на само поколение, но на «косвенное» влияние, которое оно оказало на преемников.
Сегодня ждать позитивного месседжа от бета-победителей не приходится, они остаются верны системе ценностей, которую впитали с детства: сплоченность единомышленников, сильная личность, романтический протест. С высоты этой триады очень удобно обвинять молодежь в неинициативности, утрате романтического импульса и неумении следовать идее жизненного творчества.
Рассуждения самих бета-победителей о настоящем и будущем обычно завершается соскальзыванием любой самой необязательной темы, не говоря уже о серьезных проблемах, или в гносеологическую путаницу, или в елейные воспоминания, или в ругань по адресу реальности.
Поколение бета-победителей делало то, что ему велели. Оно мечтало, но, верное повелительному зову социальных директив, изготовляло, что было необходимо. Они были глубоко законспирированными идеалистами, но сделанные из не очень крепкого материала, жаждали, чтобы кто-нибудь их активизировал. Они слишком долго ждали перемен, поэтому с радостью встретили перестройку и не поняли, что это был конец света для их поколения. Теперь они старички, хлопочущие о том, чтобы их не забыли, выставляя в качестве аргумента идеалы своей молодости. Время изменилось, и идеалы бета-победителей чаще всего предстают в пародийной модальности. Призыв «взяться за руки» если и цитируется, то в издевательском плане. Полустиляжная песня, некогда потрясающая своей асоциальностью «Ландыши, ландыши…» перепета по-немецки, с псевдоностальгическими смысловыми акцентами. Стихотворение Агнии Барто про Любочку обрело постмодернистский припев: «Либе, либе, аморе, аморе…»
Бета-победители передали по наследству беби-бумерам инфантильные идеалы, которые хором озвучивались под гитару: про «солнышко лесное», «Зеленую карету», «Бригантину». Эти и многие другие сентиментальные песенки становились мерилами истинности, призванными противостоять очевидной плакатности официальных лозунгов. Но, как часто это случается, от настойчивого повторения, и «Алые паруса», и «Бригантина» мало чем отличались от плакатной одномерности призывов. Более того, одна из любимых песен, звучащих в неофициальной части комсомольских собраний, была та же «Бригантина».
Понадобилось время, чтобы придуманный Грином сюжет освободился от комсомольско-оттепельных коннотаций. Мюзикл «Алые паруса», идущий сегодня в Московском РАМТе, воспринимается поколением Y как свежая история о нонконформистском чувстве.
«Ах, Арбат, мой Арбат, комбат-ё, комбат-ё, комбат…»
Бета-победители живут прошлым, сакрализуют не только культовые персонажи своей молодости, но и пространственные объекты. Воспитанные в эпоху гонения на церковь, они отыскивают кумирни где заблагорассудится: «Ах, Арбат, мой Арбат, ты моя религия…» Они не могут ограничиться каноническими текстами молитв, им, воспитанным на «поэзии стадионов», не хватает неформальности и интимной стильности, отсюда и молитва шестидесятника: «Господи мой, Боже, зеленоглазый мой…»
Младшие беби-бумеры рифмуют «Арбат – комбат-ё-комбат». Эстетические маргинальные элементы поколения Y выбирают Арбат в качестве места для прогулок.
Бета-победители монополизировали право на громогласное высказывание моральных истин. О чем угодно истин: о сельском хозяйстве, идеальном устройстве общества и особенно литературе. Именно шестидесятникам мы обязаны идеологической концепцией как самой русской словесности, так и ее преподавания.
В 2010 году вышел последний роман В. Аксенова «Таинственная страсть» – почти мемуары, завещание, история шестидесятничества, в некоторой степени диагноз: когда-то было очень хорошо, но отчего-то все так гадко закончилось. Некогда было понятно, кто враги, в четкую сетку координат успешно вписывались любовь к классике, причудливые мечты, богемные разговоры. А потом Советскую власть отменили. И поколение шестидесятников тотчас исчерпалось. Грустно. Не о чем больше вести богемные разговоры. Не освежить прошлое. Не омолодить людей.
Жалко шестидесятников. Очень жалко. Хотя бы потому, что их место-уходящих-отсюда скоро займет поколение Х.
Представитель поколения беби-бумеров В. Сорокин в «Голубом сале» иронизирует над Толстым, Набоковым, Платоновым. Зло и часто неудачно.
Представитель поколения Х В. Пелевин в романе «t» играет с мертвыми этикетками русского классического наследия. Удачно играет. Освобождает читателя от советских интерпретаций классики.
