Сюзанна Масси - Земля Жар-птицы. Краса былой России
В многочисленных чайных, разбросанных по всему городу, половые в белых рубахах подавали прекрасный заморский чай янтарного цвета с изысканным ароматом с ломтиком лимона, дамам — в чашках, а мужчинам — в стаканах. За этими чайными столами друзья собирались для негромкой беседы, а покупатели и продавцы — для заключения сделки, так как без чашки чая не проходил ни один серьезный разговор.
По воскресеньям, когда все отдыхали, жители Москвы отправлялись на прогулку в один из садов, служивших украшением города. Там, по наблюдениям американского путешественника, посетившего Россию в 1893 году, они отдыхали среди подстриженных живых изгородей, на лужайках с яркими цветами, в окружении лип, вязов и белых акаций, темных елей и стройных берез, простиравшихся до самого горизонта. Там русские, и мужчины и женщины, курили и играли в карты, которые они очень любили, а немцы пили пиво, курили трубки и слушали оркестр, песни тирольцев или цыганского ансамбля.
В некоторых парках имелись цыганские рестораны, куда русские охотно шли под вечер; в Петровском парке находился знаменитый Яр, где любил кутить и Распутин. В Яре выступала прославленная цыганская певица Варя Панина. Ходили слухи, что страстная Варя, изнемогая от неразделенной любви к одному гвардейскому офицеру, приняла яд и умерла прямо на сцене, на глазах у своего избранника, исполняя песню «Рвется сердце». В другом ресторане, в Стрельне, была устроена оранжерея со стеклянными стенами и крышей. Пальмы и другие тропические растения окружали искусственные гроты с белыми столами, за которыми сидели посетители; искрящиеся струи фонтанов вычерчивали затейливые узоры над бассейнами. В Стрельне имелся также большой зал с жарко пылавшим камином, где пели хоры цыган, мужчины в белых вышитых русских рубахах, девушки в ярких шелковых платьях. В 1912 году английский вице-консул Роберт Брюс Локкарт был так растроган пением цыган, что записал: «Цыганская музыка более пьяняща, более опасна, чем опиум, женщины или вино!.. Перед звучащей в ней душераздирающей мольбой не могут устоять ни славяне, ни кельты. И лучше любых слов выражает она сокровенные и обычно подавляемые желания человека. Она вызывает восхитительную меланхолию, то романтическую, то чувственную. В ней есть нечто от безграничной шири русской степи. Она — ярчайший контраст ко всему англо-саксонскому. Она полностью разрушает скованность и условности. Она может склонить человека к растратам и даже к преступлению…»
В конце девятнадцатого столетия вновь, как и в средние века, все дороги вели в Москву. В городе было девять железнодорожных вокзалов, и он служил центром, к которому, подобно спицам в колесе, сходились недавно проложенные железнодорожные линии всей Империи.
Прокладка железных дорог в России коренным образом изменила жизнь всей страны, как это происходило в то же самое время и в Соединенных Штатах Америки. Москва получала большую прибыль от эксплуатации новых путей сообщения. Строительство железной дороги между Санкт-Петербургом и Москвой было начато в 1842 году, после того как Николай I прекратил диспут о возможных маршрутах, взяв линейку и проведя прямую линию между этими двумя городами. Американский инженер майор Джордж Вашингтон Уистлер, отец знаменитого художника, руководил прокладкой главной магистрали, и именно благодаря выбранной им в качестве стандарта ширине колеи поездки на российских поездах стали столь комфортабельными. Находясь в России, Уистлер построил также паровозостроительный завод, разработал проект нового перекрытия для городской школы верховой езды, участвовал в возведении некоторых мостов через Неву и спроектировал новые доки для военно-морской базы в Кронштадте. Уистлер умер в 1848 году в Петербурге, его тело доставили на личном катере Царя в Кронштадт, а затем перенесли на пароход, отплывавший в Нью-Йорк.
После 1857 года начался бурный рост строительства железных дорог по всей стране. Развитие этой отрасли привлекло огромный интерес общественности и нашло отражение в творчестве русских писателей. Действие в некоторых из важнейших сцен романа Достоевского «Идиот» происходит на железнодорожных станциях. В романе Льва Толстого «Анна Каренина» присутствие поезда почти постоянно ощущается за строкой повествования, и он становится почти полноправным персонажем. На российских железных дорогах все было продумано до мелочей. Русские роскошные вагоны могли соперничать с лучшими европейскими; в первом классе сидения были обиты великолепным красным бархатом, окна украшали кружевные занавески. Чай из постоянно кипевших самоваров можно было получить в обоих концах каждого вагона. Станционные здания, как правило, представляли собой привлекательные кирпичные строения, и их окружали зеленые сады с деревьями и другими растениями, за которыми бережно ухаживали. В 1893 году Виктор Тиссо замечал, что «станции выглядят чистыми и нарядными. На каждой из них вам предложат газеты или книги и окажут тысячи услуг, выказав вежливое обхождение. У русских самые лучшие в мире железнодорожные буфеты и рестораны, самые удобные вагоны, и на каждой станции лежит открытая книга, в которую путешественники могут записать свои пожелания». Проводники носили высокие каракулевые шапки и красивые черные тужурки, перехваченные поясом. (Пояса разных железнодорожных компаний различались по цвету.) Служащие на железных дорогах гордились своей профессией, а начальник станции в Санкт-Петербурге лично ежедневно присутствовал при отправлении почтового поезда в Москву, и в момент, когда поезд начинал трогаться, он снимал свою фуражку, привлекая тем самым внимание присутствовавших к этому событию. Все ветки, кроме одной, транссибирской, были построены на частный капитал. В Москве появились железнодорожные магнаты, новая порода первопроходцев-предпринимателей, благодаря которым был не только заложен фундамент для быстрого роста российской промышленности в последние два десятилетия девятнадцатого века, но и началось использование капитала для поддержки искусства. Это были люди, подобные Самуилу Полякову, выходцу из среды еврейской бедноты, родившемуся в маленьком городке Могилевской губернии. Поляков начинал свой путь скромным почтовым служащим. Его способности привлекли внимание графа Ивана Толстого, министра почт и телеграфов. Поляков начал со строительства железных дорог на юге; разбогатев, он стал выделять значительную часть своих доходов на нужды образования. В частности, более двух миллионов рублей были потрачены им на оборудование учебных классов в отдаленных районах страны. В 1867 году Поляков основал гимназию и железнодорожное училище и создал учебный фонд, пополнение которого осуществлялось за счет установленных отчислений — по двадцать семь рублей из прибыли с каждой версты железнодорожного полотна.
Другой предприниматель, инженер Карл фон Мекк, участвовал в строительстве, а впоследствии — в руководстве эксплуатацией железнодорожной ветки от Москвы до Тамбова. Фон Мекк стал миллионером, и когда он умер, большая часть средств по завещанию перешла к его вдове Надежде. Госпожа фон Мекк одной из первых оценила гениальность Петра Чайковского и в течение тринадцати лет щедро помогала ему. Их дружеские отношения были, без сомнения, одними из самых удивительных в истории: эти люди поддерживали длительную личную переписку, но, по взаимному уговору, никогда не встречались. Надежда фон Мекк преклонялась перед гением Чайковского издалека, предпочитая знать композитора только по его музыке.
Самым замечательным среди новых железнодорожных магнатов был Савва Мамонтов. Человек невероятной широты взглядов и богатого воображения, он равно успешно занимался и искусством, и бизнесом. Как промышленника, его интересовали северные районы. Мамонтов протянул железную дорогу от Ярославля до Вологды, а в 1898 году — до Архангельска на Белом море. Мамонтову и его семье выпало сыграть решающую роль в развитии нового русского искусства, и прежде всего в обновлении театра и жанре театральной декорации, в котором России не будет равных.
Промышленный рост, сопровождающийся ориентацией на западные образцы, привел к упадку декоративно-прикладного искусства в России. Озабоченные угрозой национальному своеобразию, некоторые московские предприниматели стали поддерживать развитие народных промыслов. Самой значительной и влиятельной фигурой среди них был Савва Мамонтов. В 1870 году он купил загородный летний дом в Абрамцеве, километрах в пятидесяти от Москвы, недалеко от древнего Троице-Сергиева монастыря. Имение когда-то принадлежало писателю Сергею Аксакову, близкому другу Гоголя. Гоголь часто посещал уютный деревянный дом, где, по словам Аксакова, грибы росли от самых дверей, и написал там часть своей повести «Мертвые души».
Новое имение Мамонтова превратилось в место встреч ведущих художников, скульпторов и музыкантов. Не одно лето провел здесь вместе с семьей Илья Репин, подолгу жили Виктор Васнецов, Константин Коровин, Михаил Нестеров и Михаил Врубель. Выдающийся портретист Валентин Серов, чьи наполненные светом полотна часто сравнивали с творениями Ренуара, был принят Мамонтовым, как сын, и провел в Абрамцеве многие годы. Простой, уютный интерьер дома в Абрамцеве послужил фоном для многих известных картин в России того времени, включая прославленную работу Репина «Не ждали».
