Инна Лисович - Скальпель разума и крылья воображения. Научные дискурсы в английской культуре раннего Нового времени
293
Там же. С. 778–779.
294
«После того как каким-то плотником был построен удобный Зрительный зал (theatron), который легко вмещал иногда до пятисот зрителей, и в средине его сооружен особого рода стол, который я считал наиболее подходящим для работы, я старательно добивался того, чтобы у меня были под рукою разно образные человеческие кости, – иные связанные между собою, иные разъединенные и помещенные в ящики; кости младенцев, юношей, стариков, женщин и мужчин, которые, благодаря усердию моему и других кандидатов медицины в школах Италии, были в моем распоряжении в большом количестве, вместе с костями собаки, иногда обезьяны и некоторых других животных. Итак, по ряду этих костей, прежде чем озаботиться доставкою в школу какого-либо человеческого трупа, я читал студентам лекции…» (Там же. С. 557).
295
«В Лютеции, на публичном вскрытии я впервые вскрывал публичную женщину превосходного сложения и цветущего возраста, которая была казнена через повешение. В Падуе также попалась другая, покончившая самоубийством, повесившись. Затем падуанские студенты доставили для публичного вскрытия, похитив из могилы, красивую наложницу одного монаха, принадлежавшего к ордену св. Антония; она умерла внезапно будто бы от удара; они с удивительным усердием освободили труп от всей кожи, дабы она не была узнана монахом, который вместе с матерью наложницы подал жалобу за ее похищение городскому префекту. Кроме того, в прошлом году мы получили для своих лекций, правда, старую женщину легкого поведения, погибшую (как предполагаю) от голода вследствие неурожая того года и похищенную подобным же способом. А та, [труп] которой достался нам в последний раз, женщина редкого роста и среднего возраста, боясь быть повешенной, притворилась беременной, но допрашиваемая по приказу претора повитухами (утверждавшими, что она вовсе не беременна), никак не хотела показать, сколько времени у ней не было месячных очищений, как усердно ни старались у нее дознаться» (Там же. С. 537).
296
Везалий А. Указ. соч. Т. 1. С. 31–32.
297
Там же. С. 286.
298
Гарвей В. Анатомическое исследование о движении сердца и крови у животных / пер., ред. и коммент. К. М. Быкова. М.: АН СССР, 1948. С. 58.
299
Там же. С. 23.
300
Там же. С. 46.
301
Там же. С. 32.
302
Там же. С. 67.
303
Там же. С. 42.
304
Гарвей В. Указ. соч. С. 82.
305
Там же. С. 39.
306
Там же. С. 98.
307
Там же. С. 84.
308
Там же. С. 83.
309
Гильберт В. Указ. соч. С. 103.
310
Там же. С. 71.
311
Гильберт В. Указ. соч. С. 283.
312
Там же. С. 103.
313
«Но магнит и все магнитные тела <…> содержат в себе силу земной сердцевины и ее внутренностей и, по-видимому, больше всего восприняли и носят в себе самую сущность ее вещества, обладают отличительными способностями шара – притягивать, направлять, располагать, вращаться, останавливаться, приняв определенное положение в мире сообразно с нормой целого, содержат и соединяют в себе его главные достоинства. Это – величайшие признаки и доказательства особой связи между ними и полной родственности их природы. Ведь разве мы, узнав и увидав, что какое-нибудь тело дышит, имеет чувства, руководится рассуждениями рассудка и приходит в возбуждение, не подумаем, что это – человек или нечто более похожее на человека, чем камень или ствол? Своими свойствами и особенностями, обращенными к общей матери, магнит далеко превосходит все прочие имеющиеся у нас тела. Философы совсем не поняли и не уловили этих особенностей. Ведь к его телу со всех сторон стекаются и пристают магнитные тела, а мы видим, что так происходит и с Землей. Полюсы у него – не математические точки, но естественные пределы, мощные и сильные своей первичной действенностью благодаря согласию с целым» (Там же. С. 73).
314
Там же. С. 206.
315
Там же. С. 138.
316
Там же. С. 133.
317
Там же. С. 150.
318
«Пусть ACDL – тело Земли или землицы, М – центр, AD – экватор, CL – ось, АВ – горизонт, меняющийся в зависимости от места. От точки F на горизонте, находящейся от А на расстоянии полудиаметра СМ – Земли или землицы, дана дуга, идущая к точке Н в качестве границы четвертей склонений» (Там же. С. 256).
319
«На средней широте в 45 градусов магнитный поворот направляется к экватору; та и эта дуга от предела до полюса является четвертью круга. Все дуги поворота до этого – больше четверти, а после этого – меньше. На первых магнитное тело поворачивается быстрее, а на последних – постепенно замедляясь. В каждой местности – своя собственная дуга поворота, в которой, в соответствии с количеством градусов широты данной местности, заключается предел, к которому поворачивается магнитное тело, так что прямая линия, проведенная от этой местности к одноименной в смысле одинакового количества градусов части этой дуги, указывает на направление магнита и показывает градус склонения на пересечении четверти склонения для данной местности» (Гильберт В. Указ. соч. С. 257).
320
Там же. С. 37.
321
Там же. С. 265.
322
Там же. С. 106.
323
Бэкон Ф. Указ. соч. Т. 1. С. 292.
324
Там же. С. 258–259.
325
Там же. С. 258.
326
Там же. С. 273.
327
Там же. С. 274–275.
328
Бэкон Ф. Указ. соч. Т. 1. С. 252.
329
Там же. С. 254–255.
330
Там же. С. 256–257.
331
Там же. С. 258.
332
Бэкон Ф. Указ. соч. Т. 1. С. 259.
333
Там же. С. 315.
334
«Исходной точкой рассуждения перипатетиков служит аристотелево доказательство законченности и совершенства мира, причем он ссылается на то, что мир – не простая линия и не только поверхность, а тело, обладающее длиной, шириной и глубиной. А так как существуют только эти три измерения, и мир обладает ими, то он обладает всеми измерениями; обладая же всем, он совершенен. Что касается того, что, исходя от простой длины, составляющей ту величину, которая называется линией, путем присоединения ширины составляется поверхность, и путем нового присоединения высоты или глубины получается тело, причем от этих трех измерений нет перехода к другим измерениям, и следовательно, только этими тремя измерениями ограничивается завершенность и, так сказать, целостность, то было бы хорошо, если бы Аристотель доказал это более убедительно, в особенности, если это можно сделать достаточно ясно и кратко. <…> Сальвиати. <…> я готов признать только то, что все, обладающее началом, серединой и концом, можно и следует называть совершенным; однако, я не вижу необходимости признавать, будто из того, что начало, середина и конец составляют 3, следует, что число 3 – есть число совершенное, и что оно наделено способностью сообщать совершенство всему, что обладает троичностью; точно так же я не могу понять и признать, чтобы, например, применительно к ногам, число 3 было совершеннее, чем 4 или 2, или что число 4 свидетельствует о несовершенстве элементов, и что было бы более совершенно, если бы их было 3. Было бы лучше поэтому предоставить такие измышления риторам и доказать свое утверждение более убедительно, как то подобает» (Галилей Г. Указ. соч. С. 24–25).
335
«…насколько круговое движение совершеннее движения прямолинейного; а насколько первое совершеннее второго, он выводит, исходя из совершенства окружности по сравнению с прямой линией и называя окружность совершенною, а прямую линию – несовершенною. Она несовершенна потому, что если она бесконечна, то у нее нет конца и предела, а если она конечна, то вне ее всегда найдется некоторый пункт, до которого она может быть продолжена. Это – краеугольный камень, основа и фундамент всего аристотелева мироздания; на нем основаны все другие свойства» (Там же. С. 30).
336
«Аристотель, как мы видим, указывает, что в мире существует только одно круговое движение и, следовательно, только один центр, к которому единственно и относятся прямолинейные движения вверх и вниз; можно подумать, что он намеренно подтасовывает карты в игре и хочет приладить план к мирозданию, а не построить это здание по указаниям плана; ведь если я скажу, что во вселенной могут существовать тысячи круговых движений и, следовательно, тысячи центров, то мы получим еще тысячи движений вверх и вниз. Кроме того, он различает еще, как сказано, движение простое и движение смешанное, называя простым движением – круговое и прямолинейное, а смешанным – составленное из них; из естественных тел одни он называет простыми (те, для которых естественным началом служит простое движение), другие – сложными; и простые движения он приписывает простым телам, а сложные – сложным <…> в конце концов получается необходимость, что и движение, совершаемое по прямой линии, оказывается иногда простым, а иногда и сложным, так что простота движения уже не вытекает только из простоты одной линии» (Там же. С. 29).
