Шалва Амонашвили - Рука водящая
Обзор книги Шалва Амонашвили - Рука водящая
Рука водящая
Алексей Александрович поставил подпись в конце своих воспоминаний, написал дату и не упустил указать название большого города, где он проживал. Хотя вся эта обработка была излишней, ибо записи были вовсе не мемуары, и он не писал их, чтобы публиковать или показывать кому-либо, или даже сохранить надолго.
Ему всего двадцать четыре года, и он студент четвёртого курса факультета языка и литературы. Какие там мемуары! И не до мемуаров ему. Весь месяц потратил он, заполняя двести страниц общей тетради, чтобы заглянуть в себя, разобраться с самим собой. Таким способом он хотел выяснить причины своих мучительных переживаний, которые то и дело доводили его до грани, когда он начинал серьёзно подумывать о том, стоит ли ему жить.
Бывает же такое: человек заблудился в лесу и, вместо того, чтобы идти в сторону Востока, идёт на Запад. Идёт по ошибке, ибо принимает ошибку за правду. Идёт и идёт, и заблуждается всё больше. И когда видит, что может стать добычей хищников, лихорадочно начинает искать причины своего заблуждения: может есть какой-нибудь шанс выбраться? Кого спросишь, как тебе быть? Была бы птичка добрая, которая пришла бы на помощь и указала путь… Птичек в лесу много; они, может быть, и добрые, но помочь человеку не могут.
Так он заблудился в жизни, и терзавшее душу чувство ненужности прочно прилипло к его сознанию. Откуда оно — это чувство? Можно ли от него избавиться? Имеет ли оно причины, и каковы они?
Ответы на эти вопросы, по всей вероятности, хранятся в нём самом.
Он не обратился к психиатрам и психоаналитикам за помощью. Во-первых, нет денег, чтобы платить им за проведённые сеансы. Но это не так важно. Главное в том, что он не хочет, чтобы кто-то копался в его душе, кто-то другой стал хранителем его душевных тайн.
В тетради он записал всё, что только смог вспомнить, упустив лишь полосу последних трёх лет учительской жизни. В ней он не находил ничего полезного, кроме того, что работал и имел возможность прожить. Скоро этот учебный год закончится, и он бросит школу.
Он больше обращался к воспоминаниям из раннего детства и школьных лет. Но многие события оказались покрыты мраком, и в тетради получились непонятные для него рассуждения о чём-то. Как будто он делал словесные зарисовки неприятных и бесформенных тёмных обликов; рассеять и посмотреть, что внутри скрывается, ему не удалось.
Алексей Александрович не спал всю ночь — завершал свои записи. Подписал и поставил дату не ради торжества, что дело закончено, а так просто, не думая об этом. Он закрыл тетрадь, отодвинул её от себя, взглянул на весёлую обложку, но тетрадь вызвала в нём раздражение. «Зря потрудился, — подумал он, — надо сжечь её где-нибудь, может быть, в лесу».
Он встал. В спешке принял ванну. Сварил себе чашку кофе и тоже в спешке выпил, сунул тетради и конспекты уроков в портфель, вышел из квартиры, сбежал по ступенькам, пересёк двор. Надо было успеть на автобус, который вот-вот подъедет. На нём он добирался до работы, то есть до школы, где поневоле стал учителем. Он поднялся в почти пустой автобус, уселся у окна и постарался предугадать: что предложат сегодня дети. Минимум сорок минут надо ехать. За это время он обычно успевал просмотреть конспекты уроков, внося поправки. На сей раз ему не нужно было этим заниматься. Он завершил программу почти на месяц раньше. Потому пусть содержание дня подскажут дети.
Вдруг безо всякой причины вспомнил, как он, пробегая по лестнице мимо второго этажа, опять взглянул на дверь чужой квартиры. В своей тетради он записал о том, что не может объяснить, почему каждый раз, когда поднимается или спускается по лестнице, нехотя замедляет шаг и с тревогой всматривается в эту дверь. Кто живёт за дверью, он не знает. Он всего год назад поселился в этом доме. Ему не нужны соседи. А дверь ничем не примечательна. Почему же тогда он останавливает свой взгляд именно на ней, а не на соседней двери, и почему в это мгновение в нём возникает нечто вроде неприязни или даже страха?
Он встряхнул головой и занялся прежними мыслями.
* * *Мечтал ли Алексей Александрович стать учителем?
Никогда!
Тем более учителем начальных классов.
Профессия учителя — это женская профессия. А профессия учителя начальных классов — вдвойне женская. Редко сыщешь в огромном городе мужчину, который так же, как он, работает учителем начальных классов.
Как он пришёл в школу?
Случайно, конечно.
Он — студент-заочник. Весьма начитанный в русской классике, хорошо разбирается в литературе восточных и западных стран. «Подающий надежды», — говорят о нём профессора.
Но, будучи на первом курсе, он был вынужден зарабатывать, чтобы поддерживать себя, покупать книги.
У него нет никого из близких, кто мог бы ему помочь. Родителей нет. Отец погиб на войне. В какой? Ну, конечно, не в первой или второй мировых войнах, тогда его просто не было. Но разве войны прекращались на земле когда-либо хотя бы на минуту? Он погиб в нелепой афганской войне совсем молодым, когда маленькому Лёшеньке было лишь три года.
Потеря мужа потрясла маму — красивую молодую женщину, и с ней случился инфаркт. Потом она оправилась чуть-чуть, но произошла другая беда. Алексей Александрович переживает это событие и уход любимой мамы из жизни как свою вину. Так и записал он в тетради: «Мама умерла по моей причине». Причину он так и не выяснил. Помнит только, что маму увезли в больницу из школы, а оттуда — на кладбище. Маленький Лёша много плакал, но тогда ещё он не мог осознать, какими осложнениями в жизни обернётся для него эта беда.
Его забрали в детдом, где он был лишён всякой материнской ласки и семейного уюта. Не раз подвергался там издевательствам со стороны старших ребят, а также воспитателей и учителей. Тем не менее закончил школу и поступил в университет, где увлечённо и усердно отдался изучению классической литературы и обнаружил склонность к научной деятельности.
Кто мог поддерживать детдомовца?
Он должен был обеспечивать себя сам — детдомовские скудные сбережения кончились.
В поисках работы он зашёл в школу на окраине города, дальше от той, где он жил.
Школа была большая. «Может, будет место охранника или какого-либо рабочего?» — подумал он. Его направили к директору. Им оказался добрый пожилой мужчина. Тот расспросил его и, узнав, что молодой человек любит и знает литературу, обрадовался, ибо сам увлекался литературой и писал стихи.
Побеседовав, он на некоторое время задумался, а потом вдруг сказал:
— Да, я беру вас, будете работать учителем начальных классов.
— Что?! — удивился Алексей Александрович. — Я не могу быть учителем, я ничего не знаю!
— Научим, — спокойно сказал директор, — учить маленьких детей нетрудно…
— Я не люблю учительскую профессию…
— Полюбите, — опять спокойно произнёс директор, — это же божественная профессия!
Алексей Александрович не успел сказать, что эта работа совсем не для него, как директор вызвал завуча.
— У нас осталась вакансия учителя во втором классе? — спросил он.
— Да, — ответила завуч.
— Замену нашли?
— Нет, но ищем…
— Вот вам учитель! — сказал директор и указал на Алексея Александровича.
Завуч с удивлением воскликнула:
— Ой?! Он же мужчина?!
— Да, мужчина, как видите! Ну и что? — сказал директор. — Нам запрещено брать мужчину учителем начальных классов? Пишите приказ, пока молодой человек не передумал!
А молодой человек и не думал о должности учителя. Он попытался что-то сказать, или просто взять и уйти. Но директор вышел из-за своего рабочего стола, взял его за локоть и мягко сказал:
— Вам понравятся наши дети…
Озадаченная завуч удалилась.
— Вы любите стихи? — спросил вдруг директор.
— Да, — ответил Алексей Александрович.
— Так и думал. Хотите, прочту вам свои стихи?
— С удовольствием послушаю, — сказал он.
— Отлично…
Он принял позу поэта и прочёл:
Школа — не казарма,
Дети — не солдаты.
Не муштруй их, дядька,
С головой кудлатой.
Не греби их тупо
Под одну гребёнку.
Не насилуй душу.
Дай вздохнуть ребёнку.
Не сгоняй их в кучу,
Не гони их строем.
И без строя можно
Вырасти героем.
И не замечаем,
Что не та эпоха,
И не понимаем,
Хорошо иль плохо[1].
— Ну как? — спросил он, кончив читать.
Стихи понравились Алексею Александровичу, и он похвалил их. Директор остался доволен.
